Слипперы - Эдуард Иноземцев

– Значит, мы поедем в прокуратуру? – спросил я.

– Нет. Я дам вам с Маргаритой список тех, кого подозревает прокуратура. И угрозыск. И вы под разными предлогами навестите их на работе или дома. Это как вам будет удобно. Маргарита постарается настроить их на открытость и честность, и тогда вы, Максим, постараетесь просканировать. И выяснить, причастны они к этому преступлению или нет. Если причастны, предпринимать ничего не надо. Просто сообщите мне.

– А если непричастны? – уточнил я.

– Тоже сообщайте. Но тогда срочности не будет, – пожал плечами Параманис.

– Большой список? – Маргарита решила, что ей пора вмешаться.

– Нет. Шесть человек. Двое из самого банка, водитель и трое из окружения инкассаторов. – Параманис полез в карман пиджака, достал обычный белый канцелярский конверт и положил на стол перед Маргаритой. – Там домашний и рабочие адреса, телефоны, психологические характеристики.

– А кем нам представляться? – Она взяла конверт и, не открывая, повертела его в руках.

– Обмозгуйте с Максимом. Из страховой фирмы, из поликлиники или ЖЭУ. Вы ведь можете внушить все, что угодно. Можете ведь?

– Могу, – уверенно кивнула моя симпатичная сожительница.

Параманис довольно улыбнулся.

– А нам что делать? – Галина грустно взглянула на шефа. Ей явно не нравилось, что он так ласково разговаривает с Маргаритой.

Наш руководитель взглянул на часы:

– Минут через двадцать придет машина. И отвезет вас троих на место преступления, а оттуда – в больницу. А пока посмотрите на фотографию убитого. Может, она вам что-то подскажет.

Параманис вынул второй конверт и положил ее перед Галиной. В отличие от Маргариты она сразу надорвала его и вытащила из него фотографию. Я сидел довольно далеко от нее, и мне не было видно лица убитого инкассатора. А потом к ней придвинулись Вера и Никанор и вообще заслонили от меня Галину. Я повернулся к Маргарите. Она сидела рядом со мной.

– Может, откроешь этот конверт? – предложил я. Она покосилась на меня, потом – на конверт.

Я уже знал ее достаточно для того, чтобы понять: она дрейфила. Не знаю уж почему. Тогда я придвинул его к себе и, аккуратно срезав верхнюю часть кусачками для ногтей, извлек два листа, набранные на компьютере. Имена, фамилии, адреса и характеристики. Все, как говорил Параманис.

– Задание понятно? – Наш куратор стоял уже у порога.

Группа поисковиков дружно кивнула. Мы с Маргаритой последовали их примеру.

Правда, менее энергично.

– Тогда до вечера. Водитель скоро придет, Галина. Он будет сопровождать вашу группу. С больницей договоренность есть. А вы, Максим, можете пользоваться такси. Потом представите мне счет, я оплачу. У меня дела, но часам к пяти я зайду сюда, и каждая из групп отчитается.

Параманис кивнул всем и вышел. Хлопнула наружная дверь. Впервые за все это время мы остались одни. Предоставленные самим себе. У меня появилось ощущение, будто из класса вышел учитель и можно прогулять урок. Но потом на глаза попал наш листок, и ощущение мгновенно пропало. Предстояла контрольная. Никогда не любил контрольных.

– Есть идеи? – поинтересовался я у Марга риты.

Она отрицательно помотала головой. Я нежно погладил ее бедро под столом и ободряюще улыбнулся. В знак протеста Багира тут же спрыгнула с моих колен, обиженно мяукнув. Но я не обратил на это никакого внимания.

– Пойдем на кухню… Выпьем кофе, покурим и обмозгуем, – бодро предложил я.

– А вдруг у нас ничего не получится?

Люблю, когда женщины в таком состоянии. Чувствуешь себя более мужественным.

– Все у нас получится. Вот увидишь, – заверил я ее.

Она послушно встала и даже взяла меня за руку. Как маленькая девочка. Мне захотелось подарить ей куклу и утешить от житейских невзгод и трудностей. Но впереди нас ждала работа.

Конечно, мы нашли способ, как представляться людям из списка прокуратуры. Хотя я и не был уверен, что прокуратура в курсе того, что мы знаем об этом списке и собираемся им помочь. Придумали мы самый естественный способ, по крайней мере с учетом ситуации. У меня сохранились журналистские корочки. И многие люди читали мои статьи и интервью в Интернете. Чего же проще, как не представиться именно журналистом, интересующимся ходом расследования? И опрашивающим свидетелей, а также людей, которые так или иначе замешаны в этом деле? Правда, прокуратура могла заинтересоваться нашей самодеятельностью. Если Параманис не договорился с ней заранее. Но это были не наши проблемы. Пусть с ними разбирается невидимое руководство. Вместе с видимым Параманисом.

Через час после того, как три наших слиппера ушли на задание, приехало заказанное мною такси.

Было довольно промозгло, когда мы сошли вниз. Скоро должна была наступить зима. Терпеть не могу зиму вообще. И московскую зиму в частности. Все эти неубранные сугробы, снег по щиколотку или слякоть, пробирающую до костей, тяжелую зимнюю одежду, запахи зимы, вкус зимы, холодные улыбки и зимнее настроение. В осени есть меланхолия и тихая грусть, в зиме же нет ничего, кроме депрессии.

Конечно, в первую очередь мы поехали в банк. Во-первых, потому, что там можно было застать сразу трех подозреваемых, которые все еще работали, несмотря на эти подозрения, во-вторых, к банку было ближе всего. По дороге я в качестве эксперимента разговорил таксиста. Он стал жаловаться на жизнь сначала в связи с финансовым кризисом, потом безотносительно к финансовому кризису, но я видел, что парень в общем-то почти счастлив. Потому что почти полный пофигист. Не стремится ни к деньгам, ни к славе или известности, не собирается спасать мир от чего бы то ни было, безразличен к существованию и Бога, и дьявола, очень любит технику: копаться в ней, чинить, что-то придумывать, что-то менять, пьет в меру и собирается скоро жениться. В его голове прочно засел образ простой и не хватающей звезд с неба, зато преданной и жизнерадостной девушки. За все время поездки он только раз взглянул на Маргариту, притом без особого интереса. И, думаю, они со своей девушкой вполне друг другу подходили. Хотел бы я так жить. Но этого мне было не дано. Выходя из машины, я пожелал ему удачи, и, почувствовав искренность в моем тоне, он широко улыбнулся в ответ. И пожелал мне того же. И тоже искренно.

Пока в вестибюле банка охрана разглядывала мои корочки и договаривалась с теми, к кому мы приехали в надежде взять интервью, а Маргарита скромно стояла рядом, изображая фотокорреспондента моего издания, я разглядывал внутренность банка. Как известно, деньги – это кровотоки любой страны. И чем богаче страна, тем она здоровее. Но наша страна достаточно богата и в то же время очень нездорова. Что было видно и по этому банку. Вестибюль был роскошен. Кричаще роскошен. Он подавлял, а не настраивал на деловой лад. Не должно быть в банках таких вестибюлей, не должно быть в них такой агрессивной и самовлюбленной охраны, такого чувства превосходства на сытых лицах фланирующих сотрудников. И такого чувства неуверенности и страха на лицах тех, кто пришел взять кредит или как-то иначе воспользоваться услугами банка. Для чего еще нужен банк, если не для использования денег населения? И зачем населению банк, в котором продают свой товар с таким высокомерным видом? Купите вы у торговки на рынке овощи или мясо, если она станет воротить от вас нос? Если бы Вера увидела этот банк в своем сне, она сказала бы, что в нем плохая аура.