Теща Дракулы - Анастасия Монастырская

Вернуться домой и рассказать от справедливости владыки, спасенные люди не успели. Ебатао том позаботился. Но что с князем? Почему, получив подпитку тьмы, он стал тянуться к свету?! Но мыслей своих Ебата покамест не озвучивал, зная крутой норов князя.

— Эка, забавный какой! — Дракула насмешливо наблюдал за Ебатой. Чисто как собака ручная: с руки лижет, а зубы скалит. Пока князю удача благоволит, будет с ним, после же к врагу переметнется. Если до той поры не погибнет.

Дракула вдруг вспомнил, как обмяк в его руках слуга, в тот момент, когда он приник к безвольной шее, наслаждаясь горячим потоком крови. После Ебата униженно и счастливо благодарил господина за оказанную честь. Если можно было бы вернуть ту минуту, то Дракула поступил бы иначе: убил, не задумываясь. Лучше так, чем держать в узде дикого зверя. С каждым пиршеством Ебата становился весьма опасен и непредсказуем. Вот и к Виорике ходит. Думает, что Дракула ничего о том не знает.

Если князь со всей тщательностью и осторожностью выбирал очередную жертву, стараясь не разочаровать себя послевкусием, то Ебата подобно коршуну бросался на любого, кто привлекал его. Держать столь ненасытного слугу в узде все труднее. Надолго исчезал, нередко прекословил, и что самое неприятное — испытывал постоянную жажду убийства. Когда в ход шли заезжие торговцы, князь не возражал — одним купцом больше, другим меньше, какая разница. Товар потихоньку растащат и тут же позабудут про заезжего гостя, будто его и не было. Но как только Ебата посягнул на слуг в замке, Дракула всерьез забеспокоился. Лишний шум сейчас ни к чему, особенно накануне великого празднества в честь собственного дня рождения.

Божана стала уже пятой жертвой за прошедшую неделю: но еще до ее смерти в замке началась паника. Пока что князю удавалось пресекать разговоры, но вскоре это станет невозможно. Значит, нужно что-то решать. Тем более, что теперь он знал все мысли Ебаты. К счастью, последних было немного, что несколько облегчало будущую задачу. В любом случае через семь дней и ночей все будет кончено. Раз и навсегда.

— Ступай, хочу побыть один.

Ебата сделал вид, что поклонился и тут же исчез. Для него наступило время охоты.

Для князя это означало время пустоты.

* * *

Однажды, идя ночью по горной тропе, Познавший Кровь, встретил воина, закованного в доспехи с крестом на груди, увидав Познавшего, воин выхватил меч и приготовился драться. «Кто ты?» спросил Познавший Кровь и холод его слов заставил человека съежиться. «Я из тех, кто убивает твоих детей, о проклятое создание! — воскликнул воин и замахнулся мечом. Но сталь лишь скользнула мимо Познавшего. „Чем тебе не угодили мои создания?“ — спросил Познавший, они никому не принесли зла. „Не принесли Зла?!“ — воскликнул воин. — Давай спустимся в деревню, что лежит у подножья этих гор, и ты увидишь, что творят те, кому ты дал власть над кровью». И спустились они в деревню и прошли по ее улицам. Кровь покрывала землю и стены домов, обглоданные кости валялись под ногами, вспухшие искалеченные трупы с вырванными кишками, лица, застывшие в немом ужасе, высосанные до последней капли крови младенцы. «Вот, что творят твои дети! — вскричал рыцарь. — И только такие как я хоть как-то можем остановить этот кошмар.» «Но я не вижу ничего предосудительного», — пожал плечами Познавший Кровь, они всего лишь идут по пути Познания. «Но это ужасно, то, что они сотворили!» — сказал воин. — Они порождения Ада! «Ад и Рай в твоей душе, — покачал головой Познавший Кровь. — Ты можешь смотреть на мир сквозь призму Рая или сквозь призму Ада. Смотри же сквозь призму Рая». И Познавший Кровь распял его на стене дома и вспорол живот и вытащил оттуда кишки рыцаря и бросил их на землю и переломал он ему хребет и руки и ноги, а рыцарь смотрящий на все это сквозь райские кущи лишь улыбался блаженству, что испытывал впервые в жизни. «Видишь», — сказал Познавший, ты смотрел сквозь Рай, а теперь смотри сквозь Ад! И сотворил Познавший волшбу и зажили раны рыцаря и сросся хребет, и затянулась рана в брюхе, и зажили все прочие раны, и ушел Познавший. Но не было конца кошмарным мукам рыцаря, ибо видел он все через Ад, и хоть был здоров, катался он в муках по земле, не находя успокоения боли, которой нет названия. И долго искал он Познавшего Кровь и нашел его, и попросил сделать его последним рабом, только бы не испытывать мук. «Ты говорил об Аде, — молвил Познавший, — не зная его. Ад и Рай в твоей душе» И снова Познавший заставил рыцаря видеть через Рай, и возрадовался тот, и спустился из гор в ближайшую деревушку, проповедывать людям, приобретенное знание, и лилась кровь, и вспарывались животы, и ломались кости, ибо такова была проповедь рыцаря, некогда давшего клятву бороться с порождениями Ада.

Промедление же может обернуться чем угодно, ибо время приносит с собой как зло, так и добро, как добро, так и зло.

Николо Макиавелли «Государь»

В полнолуние терзания князя становились совсем невыносимыми. В такие ночи он, превозмогая боль и отчаяние, удерживал себя в замке, запрещая выезжать в лес. После того, как он набросился на жену, Дракула стал запирать на засов дверь в супружескую спальню. Виорика поначалу пугалась, но затем поняла, что так она под надежной защитой. Мужа и Ебату княгиня боялась теперь больше всего на свете. Дракулу это, скорее, забавляло, чем раздражало. Ему нравился вкус страха и боли — острый, пряный и одновременно пьянящий. Другое дело, что с каждой луной он обретал все большую силу, стены и двери теперь больше не играли никакой роли.

Он и сам не понял, как и когда именно превратился в вампира. Был ли виновен в том тот проклятый нетопырь, или таким князя сделала вечная жажда крови, доставшаяся ему от предков. Что уж теперь гадать? Дракула вновь и вновь вспоминал тот вечер, когда ему открылась вся правда о себе.

Первые дни осени: листья покрылись неумелой позолотой, сквозь которую пробивалась яркая зелень. Глаза нестерпимо болели от солнца, кости ныли от непривычного в то время года тепла. Утром от безделья и тоски устроил четвертование двум пришлым ворам, но удовольствия не получил: в первый раз казнь показалась ему какой-то пресной, лишенной остроты и приправ. Наблюдая за осужденными, он вдруг по-новому увидел смерть — как первый шаг к возрождению. Рука против воли потянулась к кинжалу на поясе и метнула. Острие попало в горло второму из приговоренных, ожидавшему своей участи. Тот захлебнулся кровью и рухнул на землю. Дракула почувствовал не знакомое до этого возбуждение. И жажду.

До позднего вечера промаялся в замке: ждал чего-то. После заката оживился, оседлал коня и рванул в густой лес, словно вновь кто-то долго и надрывно звал его. Доселе послушный конь теперь хрипел и вставал на дыбы.

Лес встретил Дракулу настороженным молчанием. Дракула спешился, привязал коня к дереву и направился в чащу, продираясь сквозь плотные заросли. Сам не помнил, как оказался на большой круглой поляне, посредине ее был воткнут шест.

В небе смеялась Луна.

Дракула сбросил с себя одежду, и голый прикоснулся к шесту, тот слегка подрагивал, ощущая толчки земли.