Загадка старинного кладбища - Флориан Дениссон

ты нашёл Аманду, пусть она расспросит их. Я уверен, что во время экскурсии им об этом рассказывали. Надеюсь, они хоть немного слушали. Возможно, хоть что-то запомнили.

Я говорил очень, очень серьёзно.

– Сейчас уже поздно, я не знаю…

– Я здесь загибаюсь от холода, Тома. Беги скорей к Аманде и всё узнай. Долго я здесь не протяну!

– Ок. Всё понял!

А дальше тишина. Полная. Единственный звук – моё дыхание. Но я был настороже и прислушивался, не скрипнет ли снег за входной решёткой. Что, если великан застигнет меня раньше, чем вернётся Тома?

Время тянулось бесконечно. Зубы начали выбивать дробь. Щиколотка при малейшем движении отзывалась пронзительной болью. На глаза набегали слёзы, и мне казалось, что они тут же замерзают.

Как всегда неожиданно, заработала рация.

– Две тысячи триста одиннадцать! Башня сделана из двух тысяч трёхсот одиннадцати стеклянных плиток!

Я вздрогнул, сердце забилось быстрее. Глухие удары раздались в барабанных перепонках.

– Это точно? – переспросил я недоверчиво.

– Да, да! Верзила Робин запомнил число. Он сказал, всё потому, что цифры совпадают с датой его рождения – двадцать третьим ноября.

Я невольно улыбнулся про себя: кто знает, вдруг эта мелочь, подсказанная мне человеком, которого я – вполне возможно, несправедливо – считаю болваном, поможет мне разрешить загадку? Загадку, которую на протяжении веков не могли разрешить учёные!

Дрожащими – от холода или волнения? – руками я стал нажимать на каменные кубики. Сначала II, потом III и два раза на I.

У меня чуть сердце не заглохло, когда в тишине часовни послышались глухие скрипучие звуки: механизм пришёл в действие и… Надгробный камень приподнялся на несколько сантиметров.

Я встал на ноги и чуть не заорал – так стало больно, но восторженная радость сработала как лучшая на свете анестезия.

Я сунул фонарик под мышку, взялся руками за ледяной камень и постарался его приподнять. Вопреки моему ожиданию, это оказалось не так уж трудно, и я подумал, что мне помогает поднять каменный блок какой-то шкив или рычаг.

Направив пучок света в углубление под надгробным камнем, я замер в счастливом изумлении.

Передо мной буквально в нескольких сантиметрах стоял деревянный сундучок! Стоял с начала времён и ждал, чтобы искатель кладов, более успешный, чем другие, нашёл его.

– Ну, что там у тебя? – закричала рация голосом Тома.

Я о нём и думать забыл…

– Всё суперски, Томи! Сработало! Мы нашли клад Ренн-лё-Шато!

Глава 27

Я взял сундучок за две железные боковые ручки и вытащил из тысячелетнего убежища. Хмель восторга кружил голову. Чувствуя, что я прикасаюсь к одной из величайших реликвий в истории Франции, я смотрел на сундучок. Что же в нём такое? Я хотел поделиться чудом открытия с Тома и Амандой и заторопился в дом.

Сундучок оказался не таким уж тяжёлым, но лишний вес не понравился моей щиколотке, и каждый шаг сопровождался резкой болью. Я вышел из часовенки, сильно хромая. Едва волочил по снегу ноги, ещё и кроссовки насквозь промокли.

Пройдя полдороги и обогнув большую сосну, которая загораживала мне фасад нашего дома, я увидел, что все окна в доме освещены.

Тома махал мне из нашего окна, а этажом выше, кажется, стояли Аманда и её приятели. Они что-то кричали, но я ничего не слышал. Сквозь шапку до меня доносились только завывания ветра. В большом окне нижнего этажа я заметил мамину фигуру, а рядом с ней – других взрослых.

Метель по-прежнему бушевала, и я едва тащился. Щиколотка сопротивлялась любому лишнему напряжению. С усилием я продвинулся ещё на один шаг, а потом опустил драгоценный груз на снежное полотно и поволок его за собой. Понятно дело, я мало что выиграл и стал двигаться ещё медленнее, чем несколько минут тому назад. След за моей спиной показывал, как медленно я полз.

Не знаю, у меня самого иссякли силы или их забирала метель, но я едва двигался и каждую секунду готов был упасть на глазах у всего дома.

Вдруг какая-то фигурка отделилась от тёмной массы дома. Я остановился перевести дыхание и смотрел, как она ко мне приближается. Оказалось, это Аманда. Она бежала ко мне по снегу сквозь ветер и метель. Я видел её улыбку. Мне сразу стало легче.

Не говоря ни слова, она тоже взялась за ручку сундучка, и её рука легла поверх моей. Даже сквозь перчатку я чувствовал, какая мягкая у неё ладонь, к плечу побежал электрический ток. Сил у меня прибавилось, и я, хоть и с сожалением, отпустил эту ручку сундучка и взялся за другую.

Мы вместе тронулись в путь к дому. Злилась метель, пугала темнота. А мы улыбались, и нас так и распирало от гордости.

Наконец-то мы в холле. Ношу мы поставили на большой стол. В камине ещё догорал огонь, и от его тепла мне тоже стало тепло.

Когда мы подошли поближе к старшим, я удивился выражению их лиц – они не сердились и не удивлялись. Я сразу почувствовал, что тут что-то кроется. Я-то приготовился к взбучке, которая немедленно должна была обрушиться на мою голову, но они все стояли молча, никто не произнёс ни слова. Или мама продумывала про себя особое сверхнаказание?

Взрослые молчали, и тогда я повернулся к Аманде, но и она вместо ответа только пожала плечами. Я искал взглядом Тома, но не нашёл его в толпе ребят, сгрудившихся на лестнице.

Вдруг свет разом погас, и у меня замерло сердце.

Я услышал приглушённые восклицания, обернулся и понял, в чём дело. Огромная тёмная фигура проникла в холл через заднюю дверь. Жуткий великан в тёмном плаще с капюшоном. Мрачные тени заметались по стенам от его фонаря. Хранитель клада. Он пришёл за сокровищем, которое у него украли.

Мы услышали его глухой голос и хриплый смех, от которого кровь заледенела в жилах.

Аманда тоже обернулась, взвизгнула и прижалась ко мне.

Хриплый смех мало-помалу стал самым обычным смехом, и очень даже заразительным – взрослые позади меня охотно его подхватили.

И снова зажёгся свет.

Великан скинул капюшон и открыл лицо. Да, это был господин Плантар. Значит, мы не ошиблись, когда увидели плащ и ходули в кладовке за канцелярией.

Он распахнул плащ, и все убедились, что он стоит на ходулях. Ловкий прыжок – и перед нами снова невысокий толстячок, каким мы привыкли его видеть. Господин Плантар продолжал смеяться, а глаза у него так и светились радостью. Радостью от того, что он пугал нас целых три дня?!

Плантар подошёл к нам – Аманда всё ещё стояла, вцепившись в меня, – достал из кармана маленький ключик и протянул его мне.

– Главная честь тебе!

Рот у меня приоткрылся. Я взял ключ. Аманда сделала шаг в сторону, потом чуть отступила, словно не хотела упустить ни одной подробности этого торжественного момента.

Я приблизился к сундучку. Вставил ключ в скважину. Повернул.

Глаза у меня полезли на лоб: в сундучке лежали… фигурные пряники, шоколадки, печенье, всевозможные конфеты в сверкающих фантиках и ещё газировка – сокровищница сладостей, по-другому и не скажешь.

Я-то рассчитывал увидеть золотые монеты и драгоценности, поэтому не верил своим глазам. Глухой басок Плантара вывел меня из ступора:

– Сейчас поздновато для сахарной вечеринки, но я тебя поздравляю! Ты разгадал все загадки и отыскал сокровище Ренн-лё-Шато!

– Мы думали, оно найдётся завтра, в день отъезда, но ты упрямец – отправился за ним среди ночи, несмотря на все запреты!

Это говорила уже мама. Голос у неё был суровый, но я чувствовал: несмотря на всевозможные глупости, которые я совершил, отыскивая клад, она мной гордится.

– Я нашёл его благодаря моему другу Тома и Аманде тоже, – заявил я и обвёл взглядом комнату, словно готовясь произнести речь.

В толпе ребят я заметил Фарида. Поднял сундучок и подошёл к нему.

– И благодаря тебе, Фарид, – прибавил я и протянул ему горсть конфет.

Наконец-то я увидел и Тома. Он поднял руку со сжатым кулаком вверх и улыбался с победным видом.

Я направился к Робину и его команде, остановился и внимательно посмотрел на каждого из них. Посмотрел, а потом сказал:

– Спасибо вам, ребята, без вас ничего бы не получилось! – и протянул им раскрытый сундучок, предлагая угоститься.

Сначала они растерялись и не трогались с места. Думаю, не ждали от меня такого.

Потом Кевин всё же решил покопаться в конфетной сокровищнице и сказал мне:

– Cпасибо, приятель.

Остальные последовали его примеру. Я решил разделить свою победу со всеми, угостить всех. И от общего смеха и улыбок