Крещение Новгорода. Часть 2 - Сергей Пациашвили

Василий Буслаев стоял, как скала, огромный и непоколебимый, никто не мог его ранить, казалось, он один вместе с сотней Кости сможет перебить половину печенегов. Но тут из гущи врагов верхом на коне выскочил всадник. В руке он держал ни меч, ни копьё и ни палицу, а тяжёлый металлический шар с шипами, на цепи, приделанной к деревянной рукояти – кистень. Садко слишком поздно это заметил, печенег успел как следует размахнуться и нанести удар. А уже после стрела поразила его в грудь. От удара Василий пошатнулся, шлем его зазвенел, в глазах потемнело, в ушах раздался свист. Когда богатырь пришёл в себя, то оказался стоящим на коленях на земле. Костя Новоторжанин занял его место и с трудом защищал друга, сдерживая натиск врага. На правом фланге богатыри спасались бегством, и Вольга ничего не мог поделать. Садко со своими людьми медленно отступал назад. В такой ситуации Василий и Костя рисковали попасть в окружение.

– Отходим к воротам! – приказал воевода, поднимаясь на ноги, шатаясь из стороны в сторону. Голова его ещё жутко болела, от удара даже погнулся шлем. Василий разыскал свою палицу и встал рядом с Костей прикрывать отступление богатырей. Вместе они одними из последних вошли обратно на заставу, после чего ворота закрылись.

– Вижу, ты протрезвел, – усмехнулся Костя. Кольчуга и копьё его были перепачканы во вражьей крови.

– Вино бы сейчас не помешало, – отвечал Василий, держась рукой за больную голову.

За городскими стенами меж тем стоял гул, в тысячу раз сильнее, чем на площади в торговый день. Печенеги окружали Владимирскую заставу, пытались влезть на стену или пробиться через ворота, но дружинники умело отражали штурм кочевников. Богатыри больше пока не сражались, им дали время для заслуженного отдыха. А печенеги до самого вечера пытались прорваться во Владимир, и некоторым это даже удавалось. Они убивали некоторых защитников заставы, нередко ценой собственных жизней. С заходом солнца всё утихло. Богатыри выдержали первый день штурма, теперь им предстояло выдержать осаду.

Глава 7.

Печенеги.

«Здравствуй, милая моя Оля. Уже три месяца прошло с того дня, как мы по воле князя Владимира пребываем на Владимирской заставе, и два месяца минуло с тех пор, как на наш городок напали печенеги. Мы были взяты в крепкую осаду, из которой до сих никак не можем вырваться. И всё же, при первой возможности я отправил тебе письмо. Должен сказать, коварные печенеги и не ожидали, на какое сопротивление нарвутся, и были очень удивлены тем, что на реке Клязьме их поджидало целое войско. Несмотря на численное превосходство, они так и не смогли взять заставу приступом. День за днём они несли потери, а мы терпеливо сносили их атаки, хоть и сами не забывали атаковать. Особо отличился Вася-воевода, которого Сигурд даже прозвал берсерком. Он сменил манеру боя, напрочь отказавшись от щита, в атаку шёл со своей палией и тяжёлым мечом. Нужно сказать, в своём отчаянии и презрении к смерти степняки нередко не уступали Василию. Бывало, они малым числом через стену пробирались на заставу. Зная, что здесь их ждёт неминуемая гибель, они храбро сражались, стремились убить как можно больше защитников города. Это зрелище бессмысленной и жестокой кончины печенегов ни раз приводило меня в ужас. В последний миг своей жизни они не думали о своих близких и уж точно не о спасении своих заблудших душ, а лишь о том, чтобы убить как можно больше врагов. Насколько же бессмысленна и печальна жизнь народов, не знающих веры в Христа.

Однажды, ещё в детстве мне довелось видеть, как в Новгороде приносили людей в жертву Перуну. Рабы смиренно шли под кинжалы жрецов, и в этот момент они, образ и подобие Бога, как и все мы, были похожи больше на неразумный скот. В этих степняках я увидел то же самое слепое, животное рвение пожертвовать своей жизнью, и это ещё больше позволило мне укрепиться в своей вере. В конце концов, мы дождались подмоги из Ростова, которая сняла осаду с нашей заставы. Однако, печенеги не ушли, а рассеялись по местности на большие группы. Пока одни убегают или сражаются с ростовским войском, другие время от времени пытаются взять наш городок. Вскоре после этого мы узнали, что нападение язычников было вовсе не случайным, и что они состоят в сговоре с князем Всеволодом Додоном. Князь пропустил их через муромскую землю на юг, а сам в это время вместе с колдунами ударил по Чернигову и взял его в осаду. Остаётся только дивиться мудрости и прозорливости князя Владимира. Если бы он не основал город на Клязьме, возможно, печенеги были бы сейчас уже у стен Новгорода. И даже если бы они город не взяли, то всё равно взяли бы под контроль значительную часть торгового пути из варяг в греки. Однако князь Владимир сейчас далеко, со своей дружиной и киевскими богатырями он крестит Семиградье, и не известно, когда вернётся. В Чернигове же остался наш хороший друг – богатырь Леон Отважный вместе с легендарным богатырём Святогором. Про Святогора говорят, что он был богатырём ещё до того, как богатырями стали колдуны. Боролся с нежитью в самые древние времена. Из богатырей на Руси он считается самым старым и самым мудрым. Не знаю, смогут ли они выдержать осаду столь многочисленного врага, но понимаю, что им сейчас там гораздо тяжелее, чем было нам в окружении печенегов.

Я считаю дни до того момента, когда, наконец, смогу вернуться в Новгород, прикоснуться к тебе, душа моя, и увидеть нашего сына. Только мысли о вас поддерживают меня в этом маленьком, переполненном кошмарами городе. Если бы не было у меня тебя, я вряд ли смог бы выжить. Но никто: ни печенеги, ни чародеи, ни сам Сатана не разлучит нас, милая моя Оля. Я справлюсь с любой напастью и вернусь к тебе. Не беспокойся за меня, я здоров и даже не ранен, хоть и многие мои товарищи у меня на глаза уже отдали Богу душу. Пусть земля будем им пухом. Со мной всегда рядом наш воевода – Василий, который своей палицей разметает врагов, как сильный ветер срывает с деревьев сухую листву. Рядом Садко, своими меткими стрелами способный попасть птице в глаз, и Вольга, который всегда заранее чует опасность. Уже скоро мы вернёмся домой и заживём как прежде. Только жди меня, любовь моя, думай обо мне и не забывай. Навеки, твой Костя».

Когда письмо было окончено, лист бересты был аккуратно свёрнут в трубочку и связан верёвкой. Главное, чтобы теперь гонец доставил его по назначению, чтобы ничего не случилось с ним в пути, чтобы миновали его все опасности. Печенеги были ещё совсем рядом, они были повсюду, помимо них на ростовской земле появились какие-то чародеи, а ближе к Суздалю даже упыри. Путь был не прост, но гонец должен был доставить письма богатырей их семьям, и добрая половина богатырей теперь молились за него. За последние месяцы жители заставы сблизились, как никогда. Чудь и славене, богатыри и дружинники плечом к плечу сражались против общего врага, хоронили своих товарищей, терпели лишения. Теперь даже те, что говорили на разных языках, стали понимать друг друга с полуслова. Не понятен был лишь язык пленных печенегов, которые теперь были заперты, слово дикие звери, ожидая своей участи. Кормить их было нечем, и некоторые предлагали уже и вовсе их прикончить, чтобы не мучились. Но воевода Сигурд не торопился с расправой. Он пытался вступить с пленными в переговоры, дабы уговорить их принять христианскую веру в обмен на жизнь. Некоторые степняки не только согласились, но и обещали своих роды обратить в христианство и для этой цели привести их на заставу. Почти вся дружина была против этой затеи, ведь и сами бояре по большей части ещё были язычниками. И всё же Сигурд настоял на своём, и однажды ворота Владимира сами открылись и впустили немалое число степняков. Защитники заставы в любой момент были готовы к битве, но печенеги в тот день не нарушили данного слова и все как один приняли христианскую веру. Теперь они должны были сражаться против своих же, получили от воеводы разрешение жить на русской земле, пасти здесь скот и пахать землю. Отныне все они объявлялись христианскими богатырями. Когда с церемонией было покончено, Василий Буслаев заявился в комнату к Сигурду, чтобы потолковать с ним наедине.