Сотерия - Яна Бендер

Я поравнялась с ним, облокотившись на свой локоть, и посмотрела в его глаза. Он старался их спрятать, сначала слегка прикрыв, затем вовсе отвернулся и посмотрел вдаль.

Я легла на спину и устремила взор в небо. Он обернулся и окинул меня взглядом с ног до кончиков волос, а после резким движением навис надо мной, расставив по бокам моего тела руки.

– Боишься? – со звериным рыком шепнул он мне на ухо.

– Это же сон, поэтому нет, – безмятежно взглянув на него, ответила я.

– А если бы я сделал так в реальности?

– Я тебе доверяю.

– Давно?

– Нужен ли тебе ответ?

Он дотронулся до моей ключицы, запустил пальцы в яремную вырезку. Я тяжело вздохнула.

– Когда ты делаешь глубокий вдох, то ямка между ключицами углубляется, – заметил он. – Вдохни и задержи дыхание.

Я последовала его указанию. Он сильнее надавил на кожу.

– Я чувствую твой пульс. Сердце бьется так близко…

– Герман, – осторожно выдохнула я, – прекрати.

Он хищно улыбнулся, отстранился от меня и лег на спину.

– Ладно. Не бойся. Я не убиваю детей и не вступаю с ними в половой контакт.

– Жаль…– тихо улыбнулась я.

Он рывком сел и испуганно посмотрел на меня. Я засмеялась.

– Что? – спросила я у него.

– То есть ты считаешь, что все нормально?

– Что именно тебя не устраивает?

– Девочка, что ты себе придумала?

– Ничего, – смутилась я.

– Лжешь? – он замолчал, отведя взгляд на траву. – Спасибо

– За что? – удивилась я.

– За то, что выполняешь мою просьбу и обманываешь меня. Продолжай. Я хочу этого

– Не хочешь у меня узнать, хочу ли я?

– Все женщины любят врать.

– С чего ты взял? Ты с пятнадцати лет заперт в своем разноцветном мире. Здесь только те женщины, которых ты придумал сам, и обладают они теми качествами, которыми наделил их ты!

– Бусинка, ты совсем не хочешь меня понять!

– Тебе нравится придумывать мне детские прозвища?

– Да, но сейчас речь не об этом.

Он встал с покрывала, прошел вперед и остановился у обрыва.

Я почувствовала себя бесконечно виноватой. Мне стало стыдно, и я подошла к нему сзади. Как мне стоило тогда поступить? Я и сейчас не знаю верного ответа.

– Герман…– позвала я его.

– Что? – он не смотрел на меня.

– О чем ты думаешь?

– Я чувствую, что теряю опору, рассудок и не способен переносить звуки… Я осознаю то, что ненавижу таких, как я сам, таких, каким я сделал и себя…

– Ты сильный, – я положила руку на его плечо, ощущая под своей ладонью его крепкие мышцы, его тепло, его плоть… – Я буду рядом, даже, если ты захочешь стать серийным убийцей, даже, если ты станешь самым жестоким маньяком. Я всегда буду на твоей стороне, твоей поддержкой…

Он молчал. Я повернулась спиной к его спине, обошла покрывало и, уже решив уйти, повернулась.

В его позе, ровным счетом, ничего не изменилось. Он по-прежнему стоял, а его взгляд был устремлен вперед, туда, где резвились лошади.

– Ты меня спросил…кое-о-чем… – заговорила я и увидела, что он повернул голову в профиль, видимо, чтобы лучше меня слышать. – Так вот, по поводу любви… Быть может, это странно, но я, кажется, схожу с ума. Я влюбилась в психа. Только результат зависит от тебя.

Он молчал и слушал. Я не требовала от него ответа. Мне было бы достаточно одной его улыбки. Но нет. Я не заслужила даже её.

Я зашла в лес и проследовала к поляне у особняка, чтобы вернуться в реальность.

Посреди леса он нагнал меня, прижал к стволу дерева и, злобно улыбаясь, заговорил… Хотя нет! Это было больше похоже на отчаянный крик души.

– Зачем, Яна? Зачем? – повторял он. – Кто тебя просил говорить правду? Я ведь умолял тебя лгать мне! Неужели так трудно было молча уйти или сказать, что я тебе безразличен?! Зачем ты выпустила зверя? Зачем? Девочка! Ты сама дала мне ключи от клетки и привела людей на бойню! Ты предоставила жертв моего гнева, моей похоти, моей жажды! Теперь я буду убивать! Уничтожать всех в реальности, кто будет мешать нам быть вместе!

– И меня убьешь? – схватив губами воздух, прошептала я.

– Ты сошла с ума! Тебя? Моего лучика? Я не самоубийца, чтобы разорвать собственную душу! Ты вдохнула в меня жизнь! Ты сделала меня таким, что теперь я способен на всё, в прочем, я и раньше мог многое! Ты разбудила волка внутри меня! Ты, словно правда, что замораживает боль внутри моей души; ясность, которая разрушает моё сердце! Ты, словно волна, что затопляет мой страх; наркотик, в котором тонет моя печаль! Знаешь, – он прорычал, словно раненый зверь, – ты для меня, словно кровь, что утоляет мой голод! Жар, что наполняет мои вены! Ты для меня, словно побег из холодной реальности и страсть, что держит меня в этой никчемной жизни! Чувствуешь меня? – он сильнее прижался ко мне, так что у меня свело мышцы на бедрах. – Хочешь меня? – его баритон хрипел возле моей ослабевшей плоти.

– Ты безумен! – в страхе произнесла я, потеряв последние силы для сопротивления.

– Плевать! Ты тоже! К чёрту все приличия и традиции! Пойдем!

Он сильно сжал мое запястье, потянул в сторону абсолютно противоположную той, где был особняк. Его шаги были слишком велики для меня, поэтому мне приходилось бежать, чтобы не чувствовать боль в руке.

Домик, в который он меня привел, находился в центре леса. Кругом были одни только деревья. Гостиная была теплая и светлая. Он налил мне чай и усадил на диван.

– Герман, чего ты хочешь? – обессилив, спросила я.

– Я хочу?! Чего я хочу?!

Он засмеялся. Безумно, зверски, пугающе. Но мне было все равно. Это ведь сон, значит, ничего страшного случиться не могло.

– Глупенькая, маленькая моя девочка! Зачем ты только приехала в клинику?! Теперь ты обречена!

– На что?

– На меня! Ты теперь принадлежишь мне. Может быть, до тела мне не добраться, ведь меня приковывают ремнями к кровати, а твоя душа – здесь, в моем мире, поэтому она – моя! Я никогда не думал, что с тобой почувствую себя столь обновленным, живым! Я больше не могу ждать, пока ты церемонишься! Я знаю, что уже скоро ты потеряешь голову! Но, больше всего, я хочу твою душу! Прижмись ко мне! Пусти меня в себя! Позволь мне большее, чем позволяешь обычно! Я хочу твое сердце!

– Ты хочешь всего?

– Дай мне твое тело! – требовательно воскликнул он.

– Хм, заманчивое предложение, – играя в бесстрашие, но трясясь от ужаса, усмехнулась я.

Его глаза сверкнули, но в