Пампа блюз - Рольф Лапперт

— Кто-нибудь из них возьмет да и приедет сюда.

— Ага, парочка каких-нибудь психов.

— Но эти психи все общаются друг с другом! — орет Масловецки, дико размахивая руками. — Если всего десять человек поверят в нашу тарелку, через неделю их уже будет сто! А потом тысяча! Я уже говорил тебе, Бен: есть люди, которые верят в НЛО, потому что хотят верить! Это как религия!

— Ладно. Пускай сюда приедет тысяча идиотов, — соглашаюсь я.

Я стараюсь сохранить деловой тон, хотя разговоры о тарелках мне порядком надоели. Я бы лучше посидел сейчас в своей комнате и почитал книжку, чем слушать его бредни. Но ведь кто-то же должен объяснить Масловецки, что он сошел с ума и как раз собирается совершить очень большую глупость.

— А что, если один из них окажется не полным идиотом? — продолжаю я. — Какой-нибудь ученый, например! Или поднимется такой шум, что сюда нагрянут военные!

— Ну и что? — Масловецки разводит руками и проливает при этом пиво. — Вот и прекрасно! В Розуэлле военные утверждали, будто НЛО нет! Но людям нельзя запретить верить!

Хорст и Альфонс выходят из пивной. Я слышу голоса Отто, Курта и Вилли, которые уже явно перегрелись от разговоров о марсианах и конце света. Альфонс несет чемодан и передвигается так же медленно, как мой дед.

— Спокойной ночи, ребята! — кричит Хорст и машет нам рукой.

Мы машем в ответ. Они направляются к машине, красному «Опелю Кадет» семьдесят второго года выпуска, садятся в него и уезжают. Надо будет при случае сказать Хорсту, что левое заднее колесо немного болтается.

— Пойду-ка я, а то они, чего доброго, начнут разливать себе пиво сами, — говорит Масловецки. Он смотрит на меня, будто ждет, что я еще что-нибудь скажу, но я уже наговорился на сегодня. Я киваю, и он уходит.

Через час за столиком остаются только Масловецки, Отто и мы с Карлом. Масловецки показывает нам каталоги с музыкальными автоматами и спрашивает, какая модель нам больше нравится. Всем нравится разное, и тогда Масловецки и Отто начинают спорить о том, нужен ли в баре вообще автомат или нет. Я не вмешиваюсь и просто пью пиво. Карл рвет бумагу. На нем очки, которые он выиграл в «Бинго». В желтой оправе, с розово-красными стеклами и стеклоочистителями. Вид идиотский, дальше некуда.

Наконец дискуссия по поводу музыкальных автоматов окончена, Отто с Масловецки возвращаются к теме НЛО. Отто считает, что Курт и Вилли все придумали, спросонья или по пьяни. Масловецки изображает святую невинность. Мне надоела эта трепотня, и я говорю Карлу, чтобы он допивал скорее. Я забираю у него с колен журналы и закрываю коробку из-под печенья крышкой. Карл благодарит меня и быстро высасывает остатки колы через трубочку. Отто утверждает, что у него не бывает галлюцинаций, даже когда он выпьет. Меня так и подмывает сказать ему, что сегодня ночью его очередь, что Йо-Йо заберется на крышу его дома и с помощью удочки опустит тарелку на уровень окна его спальни, но я решаю промолчать и допиваю свое пиво.

Когда я собираюсь встать из-за стола, входит Анна.

Все поворачиваются к ней, кроме Карла, который еще возится с колой. Анна останавливается. Когда дверь у нее за спиной захлопывается, она вздрагивает. Она выглядит замученной, глаза заплаканы.

— Анна. Что случилось? — Масловецки встает и подходит к ней.

Анна молчит. Потом мотает головой.

— Ничего, — говорит она, — я только хотела…

Она замолкает, словно забыла, зачем пришла. Масловецки берет ее под руку и ведет к столику. Отто и я киваем ей. И сразу же отводим глаза. Не потому, что она такая красивая, а потому что она выглядит ужасно грустно в своем летнем платье в цветочек.

— Привет, — говорит Анна. — Привет, Карл.

Ее лицо озаряет улыбка, которая сразу же исчезает. Только сейчас мне приходит в голову снять с Карла очки. Я складываю их и засовываю к себе в карман.

— Садись, — говорит Масловецки и придвигает Анне стул. — Хочешь чего-нибудь выпить?

— Нет, — отвечает Анна быстро. — Я зашла спросить, есть ли у тебя лед. В кубиках.

Она торопливо убирает со лба выбившуюся прядь волос.

— Есть, конечно.

Масловецки уходит за стойку и открывает холодильник, чтобы достать из морозилки контейнер со льдом.

Вообще мне нравится, когда люди просто молчат. Но такое молчание, как сейчас, невыносимо. Я лихорадочно соображаю, что бы такое сказать. Все, что приходит на ум, банально и сделает ситуацию еще более неловкой.

Масловецки включает горячую воду, и мы слышим, как кубики льда падают в раковину.

Потом снова воцаряется мертвая тишина.

— Ну как дела? Все в порядке? — спрашивает Отто вдруг радостным голосом.

К вопросу о неловких ситуациях.

Мне хочется провалиться сквозь землю, и я закрываю глаза. Когда я открываю их, я все еще сижу на своем месте. К счастью, Масловецки вовремя успевает принести Анне целую миску со льдом, избавляя ее от необходимости отвечать.

— Столько хватит?

Анна кивает.

— Он упал. Ударился головой… Здесь все распухло.

Она показывает на свой висок.

— Давай мы тебе поможем? — говорит Масловецки. — Отнесем его в кровать?

— Он не хочет. Он все еще лежит на полу. Там он и будет спать. На полу.

Анна берет у Масловецки миску и обеими руками прижимает ее к животу.

— Спасибо.

— Я могу вызвать врача, — предлагает Масловецки.

Анна мотает головой, поворачивается и идет к двери.

Только сейчас я вижу, что она босая.

— Спасибо, — благодарит она еще раз, открывает дверь и уходит.

Масловецки не двигается с места и все вытирает руки о штаны, хотя его руки уже давно сухие. Кран подтекает, я слышу, как в мойку падает капля за каплей.

— Все хорошо, — произношу я с закрытыми глазами и роняю голову на стол.

Отто бормочет что-то невнятное.

Масловецки приносит со стойки три стопки шнапса и ставит их перед нами. Следующие несколько минут мы тупо сидим, уставившись на них. Карл высасывает через трубочку последние капли колы из стакана, издавая при этом свистящие звуки. Я снимаю крышку с коробки из-под печенья и кладу журналы Карлу на колени.

А потом выпиваю первый шнапс в моей жизни.

Отвратительный вкус.

На часах самое начало девятого, когда звонит телефон. Нам редко звонят, особенно с утра пораньше. Поэтому я, еще как следует не проснувшись, плетусь в гостиную. Вдруг что-то важное. Я снимаю трубку.

— Шиллинг.

— Бен? Это я!

Громкий голос мамы больно отдается в голове.