Последние дни Супермена - Эдуард Лимонов

— Спасибо, — сказал Генрих. Серьезно сказал.

— Пожалуйста. Ну вот, the old man поговорил со мной минут двадцать. О том, о сем, о жизни… Что я люблю, какую еду… Какую музыку… Пожаловался мне, что у него болит печень… А потом сказал: «Я читал твою историю болезни, герл, там множество глупостей написано, все твои проделки перечислены, но с их выводом я не согласен и вот говорю тебе, что ты не crazy. Ты очень sensative kid,[81]ты необычный kid, у тебя просто иной темперамент, чем у большинства детей. Ты — супер, сказал старик, я хотел бы, чтобы у меня была такая внучка. Но, конечно, с тобой трудно управляться: ты авантюристка, сказал мне старик и хитро улыбнулся. Я напишу, что ты здорова, и они тебя выпустят. Только ты уж меня не подводи, пожалуйста, потому что они выпустят тебя под мою личную ответственность». И меня выписали на следующее утро, — сказала Алис. — Только потом я узнала, какое большое одолжение сделал мне old man. Эти бляди хотели подвергнуть меня электрошоковому лечению. — Алис замолчала. — Ты знаешь, они лечили электрошоком Лу Рида. Ты слышал, наверное, «Walking on the wild side»?

— Да, — кивнул Генрих.

— Он очень хороший рокер, но он crazy,[82]конечно. Он даже побил Дэйвида Боуи… Anyway,[83]— вздохнула Алис, — старик был супер! Он первый сказал мне, кто я такая на самом деле. А это очень важно, Генри, знать, кто ты такой на самом деле.

Генрих подумал, что Алис только что помогла ему узнать, кто он такой на самом деле.

18

Когда в два часа ночи, походив вокруг кафе вблизи бульвара Сен-Мишель, Генрих и Алис вернулись «домой», Генрих подарил Алис бельгийский «браунинг»… Точнее, вначале он наполнил горячей водой две большие бутыли из-под «Джонни Вокэр» и положил их в постель, а потом со всей возможной осторожностью положил туда же Алиску, раздев ее и дав ей свою футболку, рекламирующую на груди Общество франко-советской дружбы. Когда Генрих раздевал Алис, она хихикала, но, увидав футболку, полупьяная девчонка принялась хохотать.

— Я не хочу быть советским шпионом, — заявила она Генриху. — Ни в коем случае. Делать любовь с тобой я хочу и могу, но, пожалуйста, не вербуй меня в шпионы, — Алис со смехом болтала ногами, лежа на спине… — Нет! Я не хочу фотографировать военные объекты!

Вот тут-то Генрих и подарил Алис бельгийский «браунинг». То есть план вооружить подружку был в голове у Генриха уже некоторое время, но только сейчас он решил, что момент посвящения Алис-панк в Алис вооруженную подошел. Никаких промедлений более. Генрих вышел в большую комнату, открыл окно, кажущееся неоткрываемым, и, сдвинув в сторону деревянную планку, достал из углубления в раме окна бельгийский «браунинг». С «браунингом» в руке он пришел в спальню. Алис укрылась одеялом до самого носа, зеленая сторона ее была обращена к Генриху.

— Эй, зеленая птичка, я хочу посвятить тебя в рыцари разбоя и грабежа, если уж ты так не хочешь быть шпионом, — объявил Генрих. — В знак этого я дарю тебе девятимиллиметровый автоматический «браунинг». Обращайся с ним бережно и применяй только в самых крайних случаях. Этот кусок металла может сделать тебя счастливой, а может искалечить всю твою жизнь…

Алис вскочила с кровати. Зрачки English girl… о, они подались куда-то в сторону, в ужасе восторга закатились на северо-запад, потом вернулись обратно и рванулись к Генриху. Подпрыгивая на всех разбитых пружинах кровати Супермена, Алиска поцеловала Генриха в лоб.

— Что я могу сделать для тебя, дядя Генри?! — заорала она и, оторвавшись от Супермена, стала подпрыгивать на постели, «браунинг» прижат к футболке Общества франко-советской дружбы. — You want me to suck you![84]— заорала хулиганка.

— Эй, эй! — заволновался Генрих, игнорируя неприличное предложение. — Между прочим, он заряжен, полный магазин девятимиллиметровых ядовитых бэби! Осторожнее!

— Буду, буду осторожна, — торопливо пообещала Алис, разглядывая «браунинг». — Какой миленький! — И вдруг чмокнула «браунинг». Полуголая Алиска взглянула на себя в зеркало шифоньера, шифоньер находился в полуметре от кровати, и, направив дуло «браунинга» в зеркало, встала в угрожающую позу гангстера, которую она, очевидно, много тысяч раз за свою жизнь видела в кино и по ТВ. Голые ноги Алиски, широко расставленные, по лодыжки утопали в разъебанных многочисленными жильцами матрасах мадам Боннард. До Генриха у мадам жили канадские девушки, которые, очевидно, употребляли матрасы куда чаще Генриха Супермена.

Генрих обошел девчонку и взглянул на нее сзади. Попка ее частью была закрыта длинной футболкой франко-советского общества, а из-под попки, Генрих невольно наклонился, чтобы лучше увидеть, торчали красные волоски Алискиной письки. Генрих не удержался, протянул руку и схватил девчонку за эти волоски. Рука его обнаружила, что писька у Алиски мокрая…

— Хэй, — сказал Супермен, — ты, оказывается, возбуждаешься от оружия?

— Не прикасайся ко мне, грязный старый мен! — заорала Алиска.

— Ты смотри в зеркало на свой миленький «браунинг», наслаждайся, а я буду тебя мастурбировать, — смущенно предложил Генрих. Палец его проник уже в кисель Алискиной щелки, и Алиска, все еще стоя в позе гангстера, заметно расслабилась, попка помимо Алискиной воли подалась назад, к пальцу, источнику удовольствия…

— Грязный старый тип, — опять пробормотала девчонка, покачнувшись, как видно, с трудом удерживая равновесие на слишком мягком матрасе. — Stop it,[85]— простонала она опять, но не сделала и шага в сторону, ни единого движения, чтобы освободиться от пальца в ее отверстии…

— Если ты хочешь, можешь представить себе, что я твой папа… Что твой папа мастурбирует тебя… — Он быстрее задвигал пальцем в щели девчонки и почувствовал, что предложение его принято, потому что девчонкина писька наполнилась внезапно дополнительным количеством желе, жидкость даже тихо потекла по руке Генриха и, покинув его кисть, постояв на запястье, двинулась вниз несколькими струйками. Руки девчонки, сжимающие «браунинг», опустились, и пистолет теперь свисал только в одной руке, другой девчонка открыла меньшую дверку шифоньера мадам Боннард и ухватилась за нее, чтобы не упасть…

— Это очень грязно, позволять твоему папочке мастурбировать тебя, — шептал сзади Супермен, — позволить ему поместить его толстый палец в твою маленькую письку, бэби. Это очень, очень грязно…

Девчонка дернулась, дернулась еще, всей попкой нанизываясь на теперь уже два пальца Генриха, желая, чтоб эти пальцы проникли как можно глубже, острее в ее раздраженную плоть, она задвигалась мелко-мелко. «В оргазме», — подумал Генрих, и вдруг бухнуло выстрелом в спальне Генриха Супермена, и щепка отлетела от ножки шифоньера мадам Боннард, и пыль, маленькое облачко пыли поднялось от затоптанного ковра…