Мистика – сестра криминалистики - Марина Серова

Мое короткое поверхностное расследование подошло к концу, и я решила позволить себе поспать лишний час. До подъема оставалось два с половиной часа — за это время я не успею восстановить силы после ночного приключения.

Я обошла дом со всех сторон и обнаружила еще несколько тропинок. Одна вела от центрального входа за ворота, вторая — вокруг дома до кустов смородины, третья, самая широкая, — в гараж, а четвертая — от заплесневевшего помещения на участок соседа. Тропинки на огороде и в саду я не брала в расчет: по ним ходят почти каждый день и даже несколько раз на дню. А вот с соседом нужно непременно познакомиться. Это я и сделаю в первую очередь. С самого утра. Нужно только найти повод. Кстати, повод мне может подсказать Анна Андреевна за завтраком. А дальше мое дело выяснять, что к чему.

Кстати, дом же заперт изнутри! Неужели придется возвращаться в этот сарай, чтобы через него попасть в свою комнату? Я с тоской посмотрела на светлеющее небо и решительно вошла в затканную паутиной темноту. Но теперь я уже знала расположение лестницы, ведущей в коридор, так что через пару минут смогла вернуться в свои апартаменты и брезгливо сняла с себя покрытую пылью и паутиной одежду.

Нужно будет спросить у Зины, когда и как они стирают белье. Она должна это знать — в противном случае Илья Ильич не отправил бы свою семью на дачу. Масловы привыкли к удобствам, и отсутствие оных будет для них стихийным бедствием.

Я проснулась с головной болью. Ломило темя в месте удара, ноющая боль отдавала в затылок. Видимо, ночью сгоряча я просто не заметила этой боли: была слишком занята мыслями о соседе-кладоискателе. Но сегодня с утра… Я села на кровати и пощупала голову. На темени была небольшая ссадина — значит, меня ударили неструганой доской. Точнее, я думаю, что доской и что удар был скользящим — отсюда и ссадина. Я потрогала ее пальцами и подошла к зеркалу. Но рассмотреть повреждение ближе не получилось: для того чтобы его увидеть, мне понадобилось бы еще одно зеркало. Наконец я нашла ракурс, с которого можно было увидеть царапины на коже. Потом достала свою аптечку и обработала ранки хлоргексидином. Поздно, конечно, но лучше поздно, чем никогда. Закончив с боевыми ранами, я собрала волосы в хвост, взяла полотенце и отправилась в ванную. Самое время принять душ, пока остальные члены семьи еще спят.

Я вышла в коридор. Слышно было, как на кухне хлопочет Зина. Из остальных комнат не доносилось ни звука. Я подошла к двери ванной и открыла ее. Внутри было темно: окно завесили, но даже при таком слабом свете я заметила, что из ванны не слили воду. Пощелкав выключателем, я поняла, что и со светом творятся чудеса. Пришлось выйти в коридор и поискать электрический щиток.

Он висел там, где ему и полагалось быть: при входе на этаж. Я открыла его, обнаружила, что один из рубильников почему-то отключен, и включила его. Потом проверила, горит ли свет в ванной. Свет горел, и я недолго думая вернулась туда. То, что я увидела при слабом свете электрической лампочки, заставило мое тело сжаться, как для прыжка.

Из ванны сквозь толщу воды на меня смотрела Маргарита Алексеевна. Именно смотрела, потому что ее глаза были открыты. Длинные распущенные волосы расплылись по воде. Она была мертва. В руке покойница сжимала ручной электромассажер, словно перед смертью ей внезапно захотелось сделать себе массаж.

— Душ отменяется, — тихо констатировала я, ни к кому не обращаясь.

Кому первому сообщить эту новость? Анне Андреевне? А что я ей скажу? «Анна Андреевна, идите, там ваша мама утонула в ванне?» Представляю ее реакцию! Нет уж, пусть ей сообщит об этом кто-нибудь другой.

— Зина! — позвала я единственного человека, который был уже на ногах в такую рань.

— Женя, мне сейчас некогда, подожди минутку! — откликнулась Зина.

Тогда я решила сходить на кухню сама. Зина хлопотала у плиты. Как раз сейчас она выливала в глубокий противень омлет, и одно неточное движение могло оставить неровный след на его поверхности. Мне бы ее заботы!

— Зина, там в ванне плавает Маргарита Алексеевна.

— Что-то рано, — спокойно сказала Зина. — И потом, она же вчера вечером купалась. Впрочем, пусть плавает. Может, ей так хочется.

Очевидно, смысл моих слов просто не дошел до нее.

— Зина, ты меня не поняла, — мягко продолжала я. — Она там с вечера плавает. Она умерла в ванне.

— Не может быть! — воскликнула Зина, в ужасе поднимая на меня глаза. — Женя, ты в этом уверена? А что, если она просто задремала?

— Зина, я не впервые вижу мертвое тело в воде. Я знаю, как это выглядит. Она лежит под водой, и ее глаза открыты. Я пришла к тебе, потому что ты лучше меня знаешь, как сообщить такую новость Анне Андреевне.

Зина убавила в духовке огонь и сняла рукавицы. Я заметила, что руки у нее дрожат.

— Я должна сама убедиться, прежде чем… — с трудом выговорила она. — Но я боюсь…

Голос у нее дрогнул.

— Не бойся, я с тобой.

Слабое утешение, конечно, но что я еще могла сказать?

Зина бросила взгляд на духовку, в которой поднимался пышный омлет, и ринулась в ванную. Похоже, она все еще не верила моим словам и спешила опровергнуть страшное известие.

На пороге ванной она замерла в оцепенении и судорожно схватила меня за руку. Я не сводила глаз с ее лица, чтобы в нужный момент подхватить, если она начнет терять сознание.

— Маргарита Алексеевна! — позвала она в робкой надежде.

Покойница молча смотрела на нее своими мертвыми глазами. Зина отшатнулась и бросилась прочь из ванной.

Первым делом она побежала на кухню, выключила духовку и вытащила из нее омлет. Настоящий профессионал — дело прежде всего! Впрочем, я не впервые наблюдала подобную реакцию: в критический момент сознание отчаянно хватается за какие-то бытовые мелочи, потому что принять то, что случилось, слишком страшно. Не зря же говорят: война войной, а обед по расписанию. Точнее, завтрак…

Зина повернулась ко мне, на глазах у нее выступили слезы:

— Женя, что же я скажу Анне Андреевне?

«А я что скажу?» — с горечью подумала я. «Здрасьте, я, ваш телохранитель Евгения Охотникова, пришла обрадовать вас с утра сногсшибательной новостью»? Как я могла прощелкать смерть Маргариты Алексеевны? Может быть, она умерла, пока я без сознания валялась в этом проклятом подвале, будь он неладен? Нет, скорее всего, это произошло гораздо раньше — она ведь пошла принимать ванну, пока мы еще пили чай после ужина. И никто не спал, и никто ничего не заметил, хотя ванная и санузел с умывальником находятся совсем рядом — их разделяет лишь тонкая стенка. И, кстати, почему дверь в ванную не была заперта изнутри? Если бы не этот момент и не выключенный рубильник, можно было бы подумать, что в этой смерти и нет никакого криминала: пожилой человек, больной, мало ли что… Но кто тогда подсунул ей электромассажер? И зачем? Впрочем, судмедэксперты сами разберутся…