Рубль за миллион - Юрий Вячеславович Ситников

Люська постучала пальцами по столу.

— А ты говоришь, стареющий мужичёк. Мужичёк-то не так прост, каким кажется.

— И как нам себя теперь вести? — Алиса протянула мне второй пирожок.

— Сегодня начинать слежку бессмысленно, пока Глеб возьмёт скутер, психолог успеет уехать. Завтра к семи подъезжаем сюда, дожидаемся окончания рабочего дня и начинаем игру в кошки-мышки.

— Предлагаю разделиться на две команды, завтра за врачом следим мы с Алисой, послезавтра вы с Люськой. Идёт?

— Отличная идея, — Димон подмигнул Люське, сказав, что на завтра купит два билета в кино.

— А сколько будет длиться слежка? — Алиса хотела во всем разобраться. — Два дня, три, неделю?

— Как повезёт. Но думаю, недели вполне достаточно, чтобы узнать, как и чем живёт Иван, где бывает и с кем встречается.

— Это не опасно?

— Алис, ну опять ты начинаешь.

— Я просто спросила.

— Ты останешься цела и невредима. Всё, хватит хандрить и сомневаться, — Люська проглотила ещё одну шоколадную конфету и подняла пустой стаканчик. — Предлагаю отметить начало нашего сотрудничества. Дим, сгоняй за соком.

— И пирожки с мясом купи, — пробормотал я с набитым ртом. — После встречи с психологом зверский аппетит разыгрался.

На протяжении восьми дней за психологом велось наблюдение. Вроде мы действовали очень даже профессионально, во всяком случае, Иваном Игоревичем замечены не были. Скутер в нашем деле оказался незаменимым помощником, особенно когда я или Димон ехали к центру психологической помощи. Москва стояла в пробках, в машинах сидели злые, уставшие, раздражённые водители: одни возвращались с работы, другие спешили на встречи, но вечерний затор, парализовавший дороги, спутывал все планы. Застряв в пробках, люди оказывались вне времени, потому что было совсем не ясно, когда затор рассосется и рассосется ли вообще.

И вот среди всеобщего дорожного хаоса появлялись мы на скутере, и я спиной чувствовал завистливые взгляды тех, кто был вынужден часами простаивать в пробках. Скутер ловко обходил машины, мчавшись к пункту назначения.

Ровно в семь Иван Игоревич выходил на улицу, садился в «BMW», выруливал через арку из внутреннего дворика и на час-полтора замирал в заторах. Тут и нам приходилось несладко, мы были вынуждены оказаться среди тысяч прочих несчастливчиков коротавших время в пути. Некоторые показывали на нас пальцем, смеялись, спрашивали, почему мы на скутере не проезжаем вперёд.

Квартира психолога находилась в элитном жилом комплексе на севере Москвы. Домой он приезжал около половины девятого, оставлял машину в подземном паркинге и поднимался в квартиру.

Но на том слежка за ним не кончалась, мы упорно продолжали «пасти» Ивана Игоревича возле его дома.

Было необходимо не только проводить его иномарку до элитной высотки, но и узнать, куда и зачем отправится психолог после того, когда позади остались трудовые будни. Конечно, вероятность, что он куда-нибудь поедет, была невелика, но всё же существовала.

Нам повезло. Дважды Иван Игоревич около одиннадцати вечера выезжал из дома, направляясь в сторону области. Его машина притормаживала возле высоких металлических ворот, которые после нескольких сигналов клаксона начинали медленно и с грохотом разъезжаться в стороны. Психолог въезжал на огороженную железобетонным забором территорию, ворота сразу закрывались.

Я так понял, что за забором находился какой-то завод, правда, до конца было не ясно, действовал он или был закрыт. Недалеко от ворот находилась проходная, иногда через неё проходили люди, в основном мужчины и по большей части азиатской наружности. Мне казалось, это китайцы, Димон с Люськой в один голос утверждали, что через проходную проходят вьетнамцы, и только Алиса призналась, что совершенно не умеет отличать китайцев от японцев, вьетнамцев от корейцев, филиппинцев от тайцев.

Внимание всех привлёк высокий худощавый азиат с пружинистой походкой. Он выходил из проходной, надвигал на глаза бейсболку и сворачивал в кусты. Минут через пятьдесят азиат возвращался назад с сумками битком затаренными продуктами. Один раз после возвращения из магазина, он снова вышел из проходной, потоптался на месте и пошёл в сторону шоссе.

Иван Игоревич приезжал домой около двух-трех часов ночи. Проводив психолога до его жилого комплекса, мы неслись назад по ночной Москве. Алиса сидела сзади, крепко обнимала меня за талию, сжимая руки сильнее при каждом повороте. Она кричала, чтобы я сбавил скорость, я делал вид, что не слышу её слов, мотал головой, продолжая лететь вперёд по ночным магистралям.

Я высаживал Алису у её подъезда, она протягивала мне мотоциклетный шлем и… Мы никак не могли расстаться. Стояли друг напротив друга, говорили о чём-то отвлечённом, смеялись, не спеша отправляться спать. Как будто боялись уйти и больше не встретиться. Странное ощущение, но я действительно не хотел расставаться с Алисой, не видя её всего несколько часов, мне делалось не по себе, начинала одолевать хандра, портилось настроение. И тогда я мысленно представлял её лицо, глаза, волосы и немного оттаивал. Нет, нам нельзя расставаться надолго. А ночь это ведь так долго, поэтому мы и тусовались у подъезда пока на улице окончательно не рассветало, и во дворе появлялся дворник.

— Любовь свирепствует, — издевалась надо мной Люська. — Вы прям приклеились друг к другу. Вам ещё повезло, что сейчас лето и мамаша Алисы с младшей сестрой живут на даче. А так, вряд ли бы она разрешила Алиске рассекать ночью с тобой на скутере.

Я видел, Люська хоть и говорила с сарказмом, на самом деле была за меня рада. И за Алиску тоже радовалась. Хотя больше всех радовался я сам. Меня буквально распирало от чувств, хотелось распахнуть окно и заорать на весь двор, чтобы мой крик ворвался в каждую квартиру. Сегодня был особенный день, точнее особенная ночь — мы с Алисой впервые поцеловались. И жизнь нам казалась прекрасной, большой и необъятной, полной сюрпризов и приключений. Нам было хорошо и момент счастья, это волнующее мгновение навсегда останется в нашей памяти. Я точно это знал! Во всяком случае, до тех пор, пока маразм не разлучит нас.

Но вернёмся к нашему психологу. И мы с Алисой, и Димон с Люськой ежедневно вносили время и маршруты его передвижений в тетрадь.

Через восемь дней мы располагали следующими записями:

«Среда. 19–00. И.И.