Змеи в ее голове - Пьер Леметр

Но воспоминание не возвращалось. День прошел в размышлениях. Матильда составила список пяти будок, но ей не удалось обнаружить хоть какую-нибудь связь с открытками — она не прослеживалась. Поначалу Матильда встревожилась: неужто я теряю память? Да нет, что за идиотизм, просто она давно не работала, потом получила довольно-таки трудный контракт (одна эта дорога на авеню Фоша, такой стресс…). Любой на ее месте впал бы в подобное состояние. Нет, дело не в этом. Наступил вечер, затем ночь. Матильда уснула и пробудилась с мыслями о парижских памятниках. Она кладет возле себя список телефонных кабинок, все путается у нее в голове, она гасит свет, но спустя час вновь зажигает его и все вертится в постели.

Утром, утомленная бессонницей, она пила кофе на кухне.

— Ну-ка, оставь меня в покое!

Людо вновь благоразумно улегся в свою корзину; Матильда даже не подумала открыть ему дверь, чтобы он вышел по своей надобности. Это рискованно, он вздохнул.

— Замолчи!

Матильда пыталась сосредоточиться.

Разумеется, это бесполезно: она провела такую ночку, что не способна думать сразу о двух вещах.

Людо заскулил.

— Заткнись!

По правилам она должна быть в будке в полдень, обнаружить за телефонным аппаратом записку с данными, выучить их, порвать бумажку, положить на то же место. Вот и все. Если она не может прийти туда к двенадцати, следующая встреча назначена на восемнадцать часов в той же будке. Если же Матильда не пришла и записка осталась нетронутой, задание аннулируется, то есть передается кому-то другому.

Людо поднялся со своего места и теперь скулит у входной двери. Этот пес раздражает Матильду.

— Ты что, не понимаешь, что бесишь меня?

Она подошла, и он, опустив голову, отступил на два шага.

— Ладно, давай, только оставь меня в покое!

Она открыла дверь — пес стремительно выскользнул наружу и побежал писать на газон. Матильда по-прежнему была погружена в свои размышления. Будки довольно далеко одна от другой. Она сверилась с картой. Их расположение образует большой квадрат, в центре которого находится ее дом, — это приличное расстояние. Она принялась на скорую руку строить план: приехать в первую будку, скажем, без десяти. Ей неизвестно, в какое время «почтальон» положит записку, но явно незадолго до полудня. Так что без десяти выглядит резонно. Она подсчитала: если ехать быстро, за двадцать минут она доберется до второй кабины. Первая на десять минут раньше, вторая — на десять минут позже: легко исполнимо. Если она начала не с той будки, значит не повезло. Ей придется являться на следующую встречу, прибегать к той же уловке, непременно снова ехать быстро, рискуя попасть в аварию…

С чего начать? Ей надо выбрать две будки. Какие именно?

Садясь в машину, она все еще не приняла решение.

Вперед, в Бастидьер. В двадцати километрах от ее дома.

Она прибыла на место без двадцати двенадцать, слишком рано. Если «почтальон» находится где-то поблизости, чтобы наблюдать и забрать записку, когда Матильда с ней ознакомится, это осложнит ситуацию. Поэтому она сделала круг по деревне, отъехала от нее и возвратилась к будке. На часах было без десяти двенадцать. С бешено колотящимся сердцем она вышла, готовая снова сесть в машину и на всех парах мчаться к… Она сняла трубку, сунула руку за аппарат и… записка была там! Повезло с первого раза! Это знак судьбы! Спасибо, Анри! (Она его расцелует.) Матильда сунула записку в карман, возвратилась в автомобиль, развернула бумажку, глядя прямо перед собой, сделала вид, что запоминает, хотя на самом деле вслепую записывала данные к себе в блокнот достаточно крупным почерком, чтобы потом суметь прочесть. Наконец снова взяла записку и сделала вид, что прекрасно закрепила все в памяти. Выходя из машины, она чувствовала себя бодрой, — еще немного, и она блаженно разулыбалась бы. Она вошла в будку, сняла трубку, якобы стала набирать номер и ждала ответа, а сама в это время засунула разорванную записку за аппарат, после чего повесила трубку и села в машину.

Обычно в этот день ей следовало позвонить в отдел снабжения, но она предпочла воспользоваться тем, что было у нее под рукой, чем куда-то бежать: они всегда доставляют все очень далеко от ее дома, в самые невозможные места.

Вернувшись к себе, она поискала, что у нее есть. Ишь ты, «дезерт игл», похоже, давненько не был в употреблении, а ведь это прекрасный инструмент и хорошо делает свою работу.

На кухонном столе она увидела свой блокнот, куда крупными корявыми буквами записала: «Беатриса Лавернь, Париж XV, улица Креста, 18».

* * *

Не каждый день мелёнской бригаде выпадало заниматься таким убийством. Здесь друг друга убивали, как в любом другом месте, но преступность базировалась в зонах, отчетливо ограниченных скоплениями домов, которые можно было опознать по уровню безработицы, превышающему средний по стране, и по плотности иммигрантского населения, что позволяло другим кварталам не ощущать себя захваченными. Короче говоря, это был самый обыкновенный уголок Франции. А потому здесь случались сведения счетов между соперничающими бандами, стычки между торговцами наркотой, но чтобы тридцатилетняя девушка была ликвидирована посреди улицы из сорок четвертого «магнума» — с таким полиции приходилось сталкиваться нечасто.

На столе были разложены все имеющиеся данные.

Комиссар, крупный мужчина предпенсионного возраста, рассматривал фотографии жертвы. Одну за другой — антропометрические снимки, сделанные перед ее первой посадкой. Хорошенькая, худенькая, видно, что с характером. А вот другие: по всему видать, что она не исправилась, похоже, тут замешана наркота. И наконец, ее тело на тротуаре, очень плохие фотографии. Разумеется, была сделана попытка защитить место преступления брезентовыми тентами, но лило так, что пока полиция прибыла на место, пока приступила… Тут еще ветер внес свою лепту, брезент сорвало, криминалистам пришлось работать на скорую руку. Если дело дойдет до суда, управление может заартачиться, но пока об этом нет речи.

В настоящий момент старого комиссара интересовало оружие. Явно крупнокалиберное, тяжелое, из редких.

Документы девушки оказались у нее в сумке, мальчонку обнаружили перед телевизором, и он был удивлен появлением фликов в форме. Его взяла на себя молодая женщина из бригады; она увела его, все ему рассказала, и он расплакался. Его передали в социальную службу, ему придется вернуться в учреждение, которое он только что покинул… Что такого натворила эта Констанция, чтобы ее пристрелили вот так, прямо посреди улицы? А если это сигнал, то кому? Она была зарегистрирована в агентстве по найму на временную работу, возглавляемом некой мадам Филиппон, которая залилась слезами. Она утверждала, что девушка исправилась, что завязала не только с наркотиками, но и с нездоровыми связями, и все, чего она хотела, — это вернуть своего малыша. Вот ведь история…

Но что-то в этом деле не клеилось.

Тогда комиссар отложил документы в сторонку и приказал своей бригаде продолжать расследование и опросить все подразделения на предмет способа и орудия убийства: крупный калибр, прямо в сердце, — может, кому-то это что-нибудь напомнит? Как знать…