Год 1976, Незаметный разворот - Александр Борисович Михайловский

между Сциллой красного национализма и Харибдой еврооппортунизма. И, как говорит мой Патрон, это хорошо, потому что, если ничего не предпринимать, то будущее Польши выглядит мрачным и печальным. Сначала оппортунисты, которые на фоне внешних трудностей возьмут вверх во внутрипартийной борьбе, капитулируют перед внутренней контрреволюцией и агентами иностранных разведок, а уже те, вернув к жизни европейскую гиену времен Пилсудского, приведут вашу страну в ряды сателлитов Соединенных Штатов Америки и Великобритании. А англосаксам, привыкшим соблюдать только свои интересы, ваша страна нужна будет лишь с одной целью - сначала ограбить, лишив собственной промышленности, ориентированной преимущественно на поставки в Советский Союз, а потом сжечь остатки Польши дотла в войне на Восточном фронте, самим оставшись от этого дела в стороне. Случится это далеко не сразу, но в две тысячи шестнадцатом году перспектива такого исхода проглядывалась уже невооруженным взглядом. Очередной поход двунадесяти языков на Восток был не за горами. Предотвратить такое развитие событий и можно, и нужно. И лучше всего, если мы будем это делать при содействии здоровых сил в самой Польше.

- Ээ, пан Серегин... - неуверенно произнес генерал Милевский, - неужели все так серьезно?

- Да, - подтвердил я, - дело такое, что серьезнее не бывает. Крупно проиграв советскому блоку во Вьетнаме, американцы задумали реванш на другом направлении и другими средствами. Не получилось победить вооруженной силой - значит, надо пустить в ход деньги и коварство. При этом ваша Польша выбрана ими как самое слабое звено, ибо в ее правящей партии с хрущевских времен глубже всего укрепился оппортунизм, а население частично лояльно не только собственному государству, но и внешней относительно него римской католической церкви. А это тот еще клубок антикоммунистических скорпионов и русофобских ехидн. Было дело, в мире четырнадцатого года я представил своему Патрону одного католического епископа, правда, австрийского, а не польского происхождения - так Творца от него чуть не стошнило, настолько тот был пропитан предубеждениями, спесивой гордыней и прочими смертными грехами. В дальнейшем Небесный Отче просил таких персонажей ему больше не показывать, а утилизировать установленным порядком прямо на месте. Вам в Польше даже иностранной шпионской сети не требуется, достаточно только ксендзов в костелах, читающих проповеди и принимающих исповедь. И служат они не Богу, а Папе Римскому, а через него - американской мамоне. Потом когда-нибудь эти люди поймут, во что вляпались, ибо Силам Зла нельзя служить немножко или понарошку, но будет уже поздно, потому что они уже сами наденут на шею ярмо. Старую истину о том, что если увяз один коготок, то пропадать всей птичке, еще никто не отменял. Впрочем, раньше ксендзов о своей уступчивости пожалеют ваши партийные оппортунисты, но и их будет никому не жалко.

- Да, это так, - подтвердил пришедший в себя пан Мирослав, - оппортунисты в партии и ксендзы - это две наши самые большие беды. Но что же нам делать?

- Относиться ко всему предельно серьезно, - ответил я. - Вопрос стоит так, что или мы ведем их в светлое будущее, или они ведут нас всех в ад. Третьего не дано. Поступиться малым, чтобы сохранить основное, не получится. Основная работа будет проходить в Москве, но и у вас все должно быть нормально. Если чего-то не хватает, например, продовольствия, то обращайтесь напрямую к товарищу Брежневу. Лучше сократить продовольственную помощь разным странам Африки, чем ослабить позиции соцлагеря на ключевом, западном направлении.

- Да, - подтвердил мои слова Брежнев, - западное направление сейчас для нас действительно ключевое, так что обращайтесь, поможем. И с оппортунистами надо решать быстро и бесповоротно - сначала у нас в Москве, а потом и в других местах. Так что будьте готовы, товарищ Милевский, и к новой должности, и к связанной с ней ответственной работе.

- Как я понимаю, - сказал польский чекист, переводя взгляд с меня на Брежнева, потом на Сталина, - у нас тут намечается крутой сталинистский разворот?

- Да, намечается, товарищ Милевский, - подтвердил, расправив грудь, Ильич Второй, -и еще какой! Впрочем, это надо было сделать еще двенадцать лет назад. Ведь этот Хрущев, пес смердящий, облевал не только товарища Сталина, но и всю советскую идею всеобщей справедливости. Какая же может быть справедливость, если позору и поношению подвергли человека, который выстроил это систему от начала и до конца по кирпичику, в должности Верховного Главнокомандующего выиграл самую главную в нашей истории войну с германским фашизмом, а потом направил Советский Союз по пути одной из двух сущих мировых сверхдержав? Сейчас наша задача - отбросить весь тот мусор, который натащили в наш дом мелочные и суетливые троцкисты и оппортунисты, а затем твердой рукой продолжить дело строителей справедливого общества и победителей германского фашизма. Нет в этом мире таких задач, которые были бы не по плечу настоящим большевикам. И страны народной демократии тоже будут в этом общем светлом будущем вместе с нами, все будут жить одинаково хорошо, как и завещал нам Великий Ленин.

Нет, все-таки, даже в этом Ильиче виден кондовый замполит, который ссылками на Маркса и Ленина обоснует все что угодно. Но это и к лучшему: теперь я уверен, что, освоившись в местной окружающей среде, он справится и со своим первым Политбюро, и с предсъездовским Пленумом ЦК, и с сами двадцать пятым Съездом, который, скорее всего, войдет в историю с эпитетом «Судьбоносный». Мне в таком плане остается только немного подрасчистить «поляну» и время от времени давать Ильичу методические советы, а со всем остальным он справится сам.

Кстати, товарищ Милевский воспринял выступление советского лидера как должное. Очевидно, до инсультов бывали случаи, когда товарищ Брежнев говорил вот так, экспромтом, а не по бумажке. Единственный вопрос, возникший у него - мол, почему молчит товарищ Сталин?

- А что мне тут говорить, товарищ Милевский, - ответил тот, - это ваш мир с товарищем Брежневым, и вам решать его судьбу, а я только могу смотреть на вас и учиться на ваших ошибках, чтобы не повторить их у себя. Вот и все. Другого мнения тут быть не может.

- И вот что еще, - сказал я, когда наш гость уже собирался уходить, - если в поле зрения вашей службы попадет мутящий воду оппозиционный деятель, то не надо бить его по голове тяжелым предметом, а потом ждать, пока сторонники найдут его труп и подымут скандал, очерняющий вашу власть. Вместо того вы выходите со мной на связь через «портрет», сливаете координаты смутьяна и умываете руки. После этого данный персонаж исчезает абсолютно бесследно,