Во власти речных ведьм - Ирина Арбузова

Какое молоко! Вернулась в кровать. Об увиденном спросила мужа только утром.

– Ну вот ты и узнала нашу тайну. Я хотел сам тебе рассказать. У неё давняя детская травма. Я пытался узнать, что произошло. Врач-гипнолог установил – речь идет о пятилетнем возрасте. Ночью за окном Марина увидела, по её словам, что-то страшное, и оно пыталось ее задушить. Хотя получается, что она испугалась собственного отражения в оконном стекле. Врач так и не смог пробить блокировку в сознании. Надо же, выходит, что её сильный испуг возник из ничего. Ох уж эта глупая детская фантазия! Марина специально изматывает себя работой, чтобы уснуть. Просыпается же вместе с солнышком, а то еще раньше.

Вот и повелось, что основную хозяйственную работу она переделывала к восьми часам утра, не позже. А я не могла встать раньше девяти. В десять этот удивительный ребенок приносил нам завтрак в постель. И какая умница – все так вкусно и красиво! Неординарный ребенок. Завидное умение, настоящий талант. Она увлеченно интересовалась всем, что было связано с ведением домашнего хозяйства. Читала. Могла проглотить книгу за час. Рылась в Интернете в поисках нужной ей информации. Такого мастерства в скорочтении я еще не видела, причем осмысленного. Казалось, ее память безгранична! В школу она приходила лишь сдавать экзамены. Училась дома самостоятельно, без репетиторов. Со своими сверстниками-»недоумками» ей было неинтересно. Я узнала от Олега, что и они неприязненно относились к ней. Возможно, потому, что ее вздорный нос был повсюду. Мы с мужем по-настоящему оставались вдвоем только, когда это веретено священнодействовало с консервированием продуктов или изучением новой бытовой техники. Приходилось прятаться от непоседы. Но надо сказать, это подогревало нашу супружескую страсть! Как щемяще-сладко мы крали эти минуты!! Как же я была счастлива тогда! Любима в сильных и нежных мужниных объятиях… Мой, только мой! Ревнивая собственница? Да, я все-таки немного ревновала ее к Олегу. Мне кажется, Маринка специально обращала его внимание на мою нерасторопность. 15 минут у незнакомой вязальной машинки и: «Миленький свитер для Олежки, правда, Даш. Ой, не надо, не пробуй, Дашенька, ты можешь сломать эту сложную капризную технику!» И это при моем муже! Или: «Олежа, я твои рубашки постирала и прогладила. Дашенька, ты повесишь их в шкаф? Справишься?» Кстати о шкафе, моем… Мне не раз казалось, что эта пройдоха в нем рылась. Причем, примеряя мои платья, она небрежно кидала их вниз – мол, с вешалки упали. Один раз мне удалось поймать ее за этим занятием. Украдкой. В приоткрытую дверь я увидела, как Маринка вертится перед зеркалом. Она сравнивала меня и себя в моих самых красивых нарядах, с завистью и одновременно холодным пренебрежением в глазах. Без спроса надевала дорогие туфли на каблуках. Они были ей велики. Я замирала, когда негодная девчонка пыталась на них ходить, виляя и подворачивая ноги. А еще она по утрам стала уводить моего мужа на прогулки по местности. Для знакомства, так сказать.

Вот и теперь их уже нет. На кухне мне оставлен завтрак и записка: «Дашенька, не волнуйся. Пошли прогуляться. Затем в магазин и на рынок заедем, Олежке нужны новые резиновые сапоги. Тебе купим что-нибудь вкусненькое». Несносная девчонка! А может, я тоже с ними хотела поехать, развеяться! Мне, что теперь, все время дома сидеть? И это в мой медовый месяц?! Мы всего неделю здесь, а она стала настоящей хозяйкой в доме. В моем доме! Надо поставить ее на место. Как-нибудь…

Поплакалась об этом Кате, когда мы направились к деду Матвею в ранее запланированные гости.

– Да уж, Маричёртик просто кладезь всяких талантов. Мне кажется, у них с Олегом просто симбиоз! Их не разделить, как сиамских близнецов. Как-то раз наблюдала презабавную картину. У Олега машина не завелась, а он опаздывал на важную встречу. Ну и что ты думаешь? Она открыла капот, что-то подкрутила, проверила и, опаньки, мотор ожил. А она, вытирая руки влажной салфеткой: «Олежка, как приедешь, я мотор переберу». Куда тебе с ней тягаться? И, пожалуйста, будь с ней поосторожней…

– Почему?

– Успеть бы до дедулиного завтрака. Хотя какой он дед. Просто пьяница, – Катя нарочно переменила тему и прибавила шаг. – Как бы опять к спиртному не приложился после вчерашнего похмелья. Тогда толку никакого! Ему папа Сережа частенько выговаривал: «Твоя старость – это последствия беспутной молодости. Остановись, всегда есть шанс». Вот, смотри – это дом дяди Вольди, нотариуса.

Из открытого окна басовито хрипела запись барда:

– Хандрит, нездоровится, – констатировала Катя. – Представляешь, перед твоим приездом у него опять на ноге открылась рана, там, где Седмица его ужалила. Красный рубец, как створки раковины разошелся, язва потекла гноем. И ничего не помогает!

Навстречу, кланяясь на колдобинах, проезжала разбитая легковушка. Из неё рвалась на волю своя музыка проникновенным голосом неизвестной певицы:

Из окошка машины нам энергично помахали. Молоденькая темноволосая девушка прокричала, заглушая песенную балладу:

– Катюха, пойдешь с нами на Молчунью гадать? Дед Матвей говорит, что ноне она особенная!

– Да, нет, как же это?! – Сестренка была ошеломлена.

– Никак проворонила? – Знакомая Кати задорно рассмеялась. Ой, наш главспец, смеху-то! Под носом у себя ничего не видишь. Айда с нами!

Девушка отвернулась, оживленно объясняя что-то парню за рулем. И опять я оказалась в облаке неизвестной песни:

История трагической любви шлейфом тянулась за авто. Когда оно, зелено-желтое из-за налипшей грязи и глины, скрылось за гаражными воротами, до нас призрачным эхом донеслась концовка песни:

Катя скованно замерла, посерьезнела и заметно побледнела. Я поняла, ее поразили долетевшие до нас слова из музыкальной записи. Сейчас, когда ее лицо напряглось из-за неуловимых для меня тяжелых мыслей, она была очень, очень симпатичной. Именно сейчас я увидела, что мы похожи внешне. Мягкие зеленые глаза в волевом взгляде стали синими. Как и у меня, они могли менять цвет в зависимости от настроения. Как и у Марины… Значит, это от отца? Молчание затянулось. Я решила спросить ее: