Тень королевы, или Слеза богини - Карина Тихонова

Светлане Георгиевне меня жалко. Интересно почему?

Мало ли на свете людей, находящихся в гораздо более худшем положении, чем я? Бездомные, например! Почему бы людям не собраться, и не попытаться как-то им помочь? Я-то со своими проблемами и сама справляюсь.

Я выскочила на улицу и машинально огляделась.

Как говорят разведчики, «чисто». Никаких высоких мужчин.

— Это называется невроз, — сказала я вслух. Проходившая мимо молодая женщина удивленно оглянулась на меня.

Нужно поменьше думать о неприятном. Тогда и нервничать буду меньше. А чтобы не забивать голову грустными мыслями, займусь-ка я подготовкой к экзаменам.

Дома меня ждал еще один сюрприз.

— Тебе звонили, — сообщил папочка.

— Кто? — спросила я и положила справочники на телефонную тумбочку. — Машка?

— Нет, — ответил папочка. — Не Машка. Незнакомая женщина.

— Незнакомая? Мне? — удивилась я.

Круг наших знакомств очерчен с предельной ясностью и, я бы сказала, лаконичностью.

— Я записал.

Папочка удалился в гостиную за бумажкой. Неудивительно, что ему пришлось записывать. Говорю же, незнакомые женщины мне не звонят. Как, впрочем, и незнакомые мужчины.

— Юля! — довел папочка до моего сведения, возвращаясь.

— Какая Юля? — снова удивилась я.

Папочка еще раз внимательно осмотрел бумажку. Но дополнительной информации она не содержала.

— Не знаю.

Я пожала плечами, собрала свои талмуды и двинулась в свою комнату.

— Ошиблась, наверное, — предположила я.

— А-а-а…

В комнате я разложила справочники на диване и в задумчивости оглядела их. Так, какой посимпатичней? С какого начать?

Телефон зазвонил с неприятной настойчивостью. И тут мне почему-то вспомнилась вчерашняя женщина, одетая в легкомысленную маечку с эмблемой министерства чрезвычайных ситуаций.

Неужели?!.

Я вышла в коридор и застыла возле аппарата.

Аппарат надрывался.

— Ну? — спросил папочка, появляясь на пороге гостиной. — Почему ты трубку не берешь?

И мне не осталось ничего другого, как ответить.

— Да…

— Ира? — спросила трубка робким женским голосом.

Отпираться было бесполезно.

— Я слушаю.

— Ира, это Юля.

Внезапно я все вспомнила. С души свалился огромнейший валун.

— Юля! Как хорошо, что это ты!

— Правда?

Она немного ожила.

— А я думала, что тебе не до меня.

— Почему?

— Ну, не знаю. Ты же про себя ничего не рассказала. Ты, наверное, учишься?

— Нет. Пока нет, — поправилась я. — Хочу поступать.

— Куда?

— Пока не определилась.

— Пора определяться. Экзамены скоро.

— Да.

Она еще немного помолчала, потом неуверенно спросила:

— Я у тебя дома ничего не натворила?

— В каком смысле?

— В смысле, меня не тошнило?

— Нет.

— Слава богу!

Она вздохнула и покаялась:

— Не умею я пить. Ты прости, если что не так.

— Перестань!

— Перестала.

Мы еще немного помолчали, потом она предложила:

— Приходи в гости.

— С удовольствием, — ответила я, стараясь не смотреть в открытую дверь своей комнаты. Справочники лежали на диване, как материальное воплощение укоров совести.

— Прямо сейчас! — еще больше обрадовалась Юля.

— С удовольствием!

— Здорово! Адрес пиши.

Я вооружилась ручкой, листком бумаги и записала ее координаты. Честно говоря, сидеть дома и листать справочники не было никакого желания.

— Скоро приеду, — пообещала я. — Купить что-нибудь?

— Не нужно, — отказалась Юля. — Все есть.

— Выезжаю.

Я положила трубку и немного постояла возле телефона. Почему мне кажется, что мой покойный сосед чего-то упорно от меня добивается?

— Чего ты хочешь? — спросила я вслух.

Ответа, разумеется, не дождалась. Только вспомнила мучительное выражение, застывшее в мертвых глазах, и вздрогнула.

Да что же это такое?! Не отпускает — и все!

Говорят, что души убитых людей не могут успокоиться до тех пор, пока убийца не будет найден. Наверное, это правда. Не понимаю только одного: почему Казицкий добивается справедливости через меня, когда для поиска убийц существуют компетентные органы? Им бы и являлся!

Я вздохнула.

Не доверяет им, наверное. Впрочем, я его понимаю.

И потом, я же видела, как его убили…

— Но лица-то не разглядела! — вслух укорила я своего покойного соседа.

— Что?

Папочка снова вышел из зала.

— Папуля, я ухожу, — быстро сказала я.

— Надолго? — покорно спросил папа.

Я подошла к нему и взяла его за руку.

— Ты боишься один?

— Нет.

— Хочешь, попрошу кого-нибудь побыть с тобой, пока меня не будет? — предложила я, лихорадочно соображая, к кому же я могу обратиться с подобной просьбой.

— Не надо! — категорически отказался папочка, чем снял с моей души большую тяжесть. Попросить-то некого…

— Я вернусь не поздно.

— Хорошо.

— Ты пока книжку почитай, поспи.

— Хорошо.

— Купить тебе что-нибудь?

— Нет.

Я влезла в босоножки и сказала:

— Пока.

— Пока, — откликнулся папочка.

Я закрыла дверь. Не знаю, будут ли у меня когда-нибудь дети, но что это такое, я хорошо понимаю.

Дом, в котором жила бывшая невеста Казицкого, я нашла сразу. «Люблю такие основательные, невысокие постройки,» — думала я, разглядывая скромный фасад здания. Как правило, в них высокие потолки и большие светлые комнаты. А также коридоры, в которых можно развернуться даже вдвоем.

Юля открыла мне дверь сразу же после звонка, словно поджидала меня в коридоре.

— Вот умница, быстро приехала! — сказала она. — Ну, зачем ты?!

Второе предложение относилось к коробке конфет и бутылке вина, купленных по дороге.