Кровь и символы. История человеческих жертвоприношений - Олег Ивик

вокруг которых простирались своего рода кладбища. Здесь останки детей, помещенные в глиняные сосуды, зарывали в землю и над каждым ставили посвятительный камень с обращением к божеству, которому была принесена жертва. Но были и жертвоприношения другого рода. Сохранились египетские барельефы, на которых изображены сцены осады сиро-ханаанских городов. Их жители, совершая какой-то религиозный обряд, стоят над городской стеной и держат детей с вероятным намерением бросить их вниз. Это можно видеть, например, в храме Амона в Карнаке, где показано взятие южноханаанского города Ашкелона в XIII веке до н. э. Впрочем, поскольку страшное намерение на большинстве рельефов так и осталось неосуществленным (кроме, возможно, рельефа храма Бейт эль-Вали), исследователи не пришли к окончательному выводу о том, какой же обряд в действительности происходил на городских стенах.

Известны законы, за нарушение которых виновник должен был принести своих детей в жертву богам. Например, арамейский документ из Верхней Месопотамии (составленный на аккадском языке) гласит, что за осквернение царского имени преступнику положена следующая кара: «Пусть семеро его сыновей будут сожжены для Хаддада[78], а семь его дочерей отданы Иштар в качестве жриц».

Сохранились документы, в которых жители Сирии обещают в случае нарушения делового контракта принести своих детей в жертву божеству. Так, заключенный в 783 году до н. э. договор о покупке пахотной земли гласил, что в качестве неустойки возможный нарушитель «должен будет сжечь своего старшего сына для [бога] Сина, а свою старшую дочь – для Белет-цери[79]». В контракте, заключенном веком позже, говорится, что нарушитель «должен будет сжечь своего старшего наследника или свою старшую дочь для Белет-цери, а также два хомера[80] хороших пряностей»{77}. Впрочем, здесь уже происходит смешение традиций, потому что, хотя дело происходило в Сирии, и Син, и Белет-цери были аккадскими божествами, которые ни человеческих жертв, ни тем более сожжения детей не требовали.

С возникновением и развитием иудаизма, который категорически запретил любые человеческие жертвоприношения, значительная часть Ханаана избавилась от страшного обычая (об этом мы подробнее поговорим в главе «Жертвоприношение Авраама»). Но в приморских городах-государствах, смешанное население которых греки называли финикийцами (Тире, Сидоне, Библе и других), его продолжали практиковать. Примерно с XII века до н. э.[81] финикийцы начали осваивать берега всего Средиземного моря, образуя колонии и насаждая страшный культ Баала-Хаммона во множестве новых городов и поселений.

Финикийцы издревле считались лучшими кораблестроителями и мореходами Ойкумены. Даже само название народа, возможно, произошло от египетского слова «кораблестроитель» – «фенеху». На рубеже II и I тысячелетий до н. э. знаменитые финикийские пираты наводили ужас на все Средиземноморье. Финикийцы были первыми, кто совершил путешествие вокруг Африки, – когда египетский фараон Нехо II[82] организовал такую экспедицию, он пригласил в нее финикийских мореходов, и они выполнили заказ фараона за три года.

Естественно, что именно финикийцы были главной движущей силой колонизации Средиземноморья. И сегодня археологи находят традиционные следы финикийского культа – глиняные сосуды с обгоревшими детскими костями – во множестве древних береговых поселений. Около 1300 таких сосудов было обнаружено в одной из финикийских колоний, основанных на рубеже II и I тысячелетий до н. э., – в городе Моция на небольшом одноименном острове возле Сицилии. Над многими из них сохранились стелы с изображениями богов или посвятительными надписями. Подобные кладбища найдены в Хадрумете (в нынешнем Тунисе), в финикийских городах Сардинии и, конечно же, в Карфагене – крупнейшей колонии финикийцев.

Карфаген был основан выходцами из финикийского города Тира в конце X века до н. э. Согласно легенде, ими предводительствовала вдовствующая царица Дидона (или Элисса), дочь тирского царя. Когда корабли Дидоны подошли к африканским берегам, предприимчивая царица купила у местного правителя Ярба такое количество земли, которое можно покрыть одной бычьей шкурой. Ярб отнюдь не собирался торговать своими владениями, но Дидона просила о ничтожном участке, и царь уступил. Однако он просчитался: хитрая финикиянка велела разрезать шкуру на узкие полоски и окружила ими огромный участок земли, на котором и основала цитадель будущего города.

О дальнейшей судьбе Дидоны мифографы повествуют по-разному. Существует рассказ о том, что Дидона, преследуемая сватовством Ярба и желающая сохранить верность покойному мужу, совершила самосожжение, чтобы спасти Карфаген от войск настойчивого жениха. Другое предание связывает гибель Дидоны с отъездом бросившего ее Энея. Исторический Эней, если он существовал, мог оказаться в Африке никак не позже начала XII века до н. э., вскоре после окончания Троянской войны; Карфаген же был основан значительно позже (впрочем, есть разные версии). Но из-за кого бы ни покончила с собой злосчастная Дидона, ее смерть однозначно связана с самосожжением. Гибель царицы на костре положила начало страшному потоку ритуальных самоубийств и убийств. Они совершались в Карфагене на протяжении многих веков, причем так активно, как, возможно, ни в одном другом финикийском городе, а быть может, и ни в одном из городов Ойкумены.

Римский историк Саллюстий[83] передает рассказ о двух жителях Карфагена, братьях Филенах, которые согласились похоронить себя заживо, дабы расширить границы карфагенских земель.

«В те времена, когда Карфаген владычествовал почти во всей Африке, Кирена[84] тоже была могущественна и богата. Между обоими городами лежала однообразная песчаная равнина; не было ни реки, ни горы, которые могли бы служить границей между ними. Это обстоятельство привело к тяжелой и долгой войне. После того как не раз соперники разбивали вражеский флот и наносили огромный ущерб друг другу, они, опасаясь, как бы на усталых победителей и побежденных не напал кто-либо третий, заключив перемирие, договариваются о том, чтобы в назначенный день из обоих городов вышли послы, и там, где они встретятся, установится граница между обоими народами. И вот отправленные из Карфагена два брата по имени Филены поспешили в дорогу; киреняне передвигались медленнее… Киреняне, увидев, насколько их опередили, и испугавшись наказания, ожидавшего их дома, обвинили карфагенян в том, что они вышли в путь раньше установленного срока; они спорили и готовы были на что угодно, только бы не уходить побежденными. Но когда пунийцы[85] предложили поставить другие условия, лишь бы они были справедливыми, греки предоставили карфагенянам на выбор: либо чтобы они в том месте, где желают провести границу своей страны, позволили зарыть себя в землю живыми, либо чтобы сами греки на тех же условиях отправились до того места, которое выберут. Филены согласились и принесли себя и свою жизнь в жертву отечеству – они были заживо зарыты. В этом месте карфагеняне посвятили алтари братьям Филенам, а на родине учредили для них и другие почести»{78}.

Карфагеняне приносили в жертву и военнопленных. Иногда, как сообщает греческий историк I века до н. э. Диодор Сицилийский, для этого выбирали самых красивых пленников. Но случалось, что с выбором не заморачивались и в жертву приносили всех пленников сразу. Так поступил Ганнибал Магон (не путать с знаменитым Ганнибалом Баркой) после того, как в 408 году до н. э. взял сицилийский город Гимеру. Когда-то карфагеняне потерпели при Гимере сокрушительное поражение, и в битве погиб дед Ганнибала Магона, Гамилькар. Взяв город, мстительный полководец разрушил его и принес в жертву тени своего деда 3000 пленных.

Двумя веками позже Ганнибал Барка, воевавший с Римом и одержавший блистательную победу при Каннах, перенял у побежденных обычай погребальных гладиаторских игр. По сообщению римского историка Аппиана[86], «тех, кто принадлежал к сенаторам или вообще к знатным, он заставил вступить друг с другом в единоборство, отцов с сыновьями, братьев с братьями, не упуская ни одного случая проявить презрительную жестокость, причем ливийцы были зрителями этого зрелища»{79}. Возмущение Аппиана, получившего римское гражданство и причисленного к сословию всадников, не вполне справедливо, ведь во времена Пунических войн[87] римляне сами практиковали и человеческие жертвоприношения, и гладиаторские игры. А ко II веку н. э., когда Аппиан поселился в Риме, на аренах римских цирков ежегодно гибли тысячи людей. Но к вопросу о гладиаторских играх мы вернемся в главе, посвященной Вечному городу. А пока что перейдем к самому страшному и массовому виду человеческих жертвоприношений Карфагена – всесожжению детей.

Тофет Карфагена находился на берегу моря, рядом с портом. Поначалу, примерно до VII века до н. э., здесь было обычное святилище, где приносили в жертву животных. Вплоть до этого времени археологические находки ничем не подтверждают детских жертвоприношений. Та же самая картина видна и в