Кровавое заклятие - Дэвид Э. Дархем

Сперва не было ничего. Потом его глаза различили окружающий мир — такой, какого он не видел прежде и даже не представлял, что такое возможно. В первую секунду этот мир появился перед ним прямоугольником яркого белого света наверху. Он имел странную форму и ярко горел в темноте. Лика попытался найти точку опоры и сесть, но не слишком отчетливо понимал, где у него ноги, а где руки. Вдобавок он был чем-то прижат к земле. Некоторое время Лика смотрел вверх, рассеянно и бездумно, не понимая, где находится и что происходит. Потом в прямоугольнике возникло движение — быстрое, как вспышка, оно мелькнуло и пропало. Лика задергался, не отводя глаз от света. Движение возникло вновь. Птица… птица с раскинутыми крыльями, влетевшая в прямоугольник откуда-то снизу. А за ней Лика мало-помалу разглядел контуры облаков, плывущих по белому северному небу. Это открытие оказало решающее действие. Лика сообразил, что за вес на него давит. Вернулось обоняние, и с ним пришла мешанина запахов. Теперь Лика знал, что они обозначают. Он понял, где находится и как здесь оказался.

Рогатая тварь… всадник на ее спине… множество других, которые пришли вслед за первым, вынырнув из бурана. Это произошло на самом деле, подумал Алайн. Я потерял всех своих людей. Я привел их к…

Как же так вышло? Кто эти существа, вихрем несшиеся на странных скакунах? Никогда прежде генерал не видел такого ужаса на лицах людей. Первый всадник и его сотоварищи выскочили из метели, чтобы убивать — жестоко и беспощадно. Некоторые держали в руках копья и метали их на полном скаку — тяжеленные копья, которые пробивали акацийскую броню как тонкую замшу. Солдату, стоявшему перед Алайном, копье угодило в грудь, и сила удара унесла его прочь. Враги ехали верхом на зверях, похожих на… как же оно называется… животное из Талая… А, носорог! Твари напоминали носорогов, покрытых густой массой свалявшейся серой шерсти. Они вихрем ворвались в ряды акацийцев и лишь изредка притормаживали, чтобы в лепешку растоптать очередное тело.

Хуже всего стало, когда вооруженная мечами и топорами толпа ударила по колонне еще не оправившихся от шока солдат. Враги были огромного роста, длинноногие, сильные. Лика видел, что они наслаждаются резней. Неужели такое возможно? Когда они убивали, в их глазах светилась почти детская радость. Так мальчишка с игрушечным мечом «отрубает» приятелю руки, ноги и, наконец, голову, а потом вскидывает кулак, торжествуя, смеясь над воображаемыми ранами врага. Эти существа, отсекая конечности, тоже ликовали, веселились, радостно хлопали друг друга по плечам. Их лица, наполовину прикрытые гривами спутанных черных волос, были белыми как снег. Генералу хотелось посмотреть кому-нибудь из них в глаза — вблизи, но судьба не дала ему такого шанса.

Какие приказы он отдавал? Лика попытался припомнить, однако разрозненные фрагменты жуткой резни никак не складывались у него в голове в целостную картину. Возможно — никаких. Слишком уж быстро все произошло. Враг налетел на них, оставив после себя тела умирающих солдат, кровь, отрубленные конечности на истоптанном алом снегу. Мертвые лежали повсюду — переломанные, похожие на скрученных тряпичных кукол. Враги словно и не беспокоились за собственную жизнь. Ничто их не трогало. Ничто не путало. Кровавая бойня была для них не более чем развлечением.

Лика видел, как вражеский копейщик заколол акацийку, лежавшую у его ног. Пару секунд он рассматривал женщину с детским любопытством, а потом поднял копье с зазубренным наконечником и нанес удар прямо в лицо. Лика ощутил невероятный прилив ярости. Он бешено взревел — так, что его крик эхом разнесся по заснеженной равнине. Копейщик обернулся, выдернул свое оружие и двинулся к генералу. Если он метнет копье и промахнется, подумал Алайн на бегу, то узнает, что такое добрая акацийская сталь. Однако противник был меток. Копье полетело вперед с такой скоростью, что превратилось в размазанную темную линию. Генералу неизбежно пришел бы конец, если б не солдат, чьего имени он так и не узнал. Солдат встал между копейщиком и генералом. Копье проткнуло его насквозь; зазубренный наконечник вышел из спины вместе с ошметками плоти и острыми осколками ребер. Его кончик указывал как раз туда, куда прилетело бы копье — в бок Алайна. Мертвое тело с размаху врезалось в генерала. Сила удара опрокинула его на спину. Шлем солдата стукнул Лику по лбу, и мир померк. Очевидно, копейщик счел мертвыми обоих.

Надо думать, именно поэтому его не добили. Лика открыл глаза много часов спустя, лежа под грудой неподвижных тел. Падая, он успел заметить, как некоторые из вражеских воинов хватают трупы за ноги и стаскивают их в кучи, будто не желали захламлять поле боя. Видимо, понял Лика, он оказался в одном из «курганов». Поверх набросали убитых. Окровавленные тела мужчин и женщин лежали вокруг него и над ним… Ненадолго очнувшись, генерал снова потерял сознание.

Время от времени он приходил в себя и тогда ощущал боль и жар. Мертвецы стискивали его со всех сторон — так плотно, что сперва Лике почудилось, будто они согревают его. Потом жар усилился, и генерал сообразил, что он не может исходить от окоченевших трупов. Тела дрожали и корчились, издавая отвратительный запах паленой плоти. Прошли часы, прежде чем Лика, изнемогая от жара и то и дело проваливаясь в переполненные кошмарами сны, понял, что огонь внутри него. Лихорадка угнездилась под черепом, в центре лба. Там будто копошился жук, погружая длинный хоботок прямо в мозг и наполняя его ядом. Мысленным взором Лика видел округлое, раздутое брюшко насекомого, подрагивающее при каждом движении. Он хотел добраться до жука и выкинуть вон, но не мог пошевелиться. Лика исходил потом; едкая соленая жидкость заливала глаза. Он попытался облизать губы, ню на их месте оказалась твердая неподатливая корка. Зубы тоже изменились — острые и резавшие язык, они наполняли рот жижей, которую не удавалось выплюнуть. Лика давился ею, терял сознание, приходил в себя, задыхался, вспоминал об огне и насекомом под черепом и понимал, что его сгнившая плоть начинает стекать с костей. Потом снова проваливался во тьму. Сон, явь, судороги боли сменяли друг друга…

Все это было до того, как Лика Алайн очнулся и увидел над собой белый свет и птицу. Он с трудом выбрался из-под кучи обледенелых трупов. Тела, на первых порах обеспечившие ему тепло, стали жесткими и холодными. Их присыпал снег, однако было заметно, что человеческие останки обуглены; ветер до сих пор разносил пепел. Очевидно, трупы пытались сжечь. Кругом высились подобные кучи.

Курган, где был погребен Лика, пострадал от огня меньше остальных. Очевидно, именно поэтому он до сих пор дышал. Повсюду валялось сломанное оружие и детали экипировки, части человеческих тел. Все было покрыто кровью. Смерть и опустошение царили на заснеженной равнине. Кроме Лики здесь не было ничего живого, за исключением нескольких птиц-падальщиков — приземистых, тонкошеих обитателей этих холодных земель. На миг генералу подумалось, что, наверное, все же мертв и находится в загробном мире.

Несколько минут он стоял неподвижно, опираясь о кучу тел. Потом одна из птиц села рядом на землю и попыталась оторвать скрюченные пальцы одного из солдат. Лика подумал, что мог бы убить несколько падальщиков, и мысль показалась очень заманчивой. Он прикончил троих, а остальные взмыли вверх, кружась над его головой и крича от ярости. Приятное чувство быстро исчезло: Лика осознал, что занимается ерундой. Птиц становилось все больше; они опускались на землю, стоило только повернуться к ним спиной.