Месть моаи - Лин Гамильтон

— Да все в порядке, — отмахнулись мы.

— Говорю же, они милые, — улыбнулась Виктория.

— Возможно, вы не будете так больше думать, когда я вам расскажу, что случилось, когда мы поговорили с Кассандрой, — покачала я головой. И я описала всю эту грязную историю. — Мне все равно, что она обо мне думает, но она сказала, что сделает так, чтобы Габриэлу уволили. И я сильно обеспокоена тем, что могла только ухудшить ситуацию.

— Не стоит корить себя, — произнес Фэйеруэтер. — Боюсь, Габриэла уволилась сама.

— Мы попросили ее подождать с решением отказаться от участия в фестивале, и она согласилась, по-моему, подождать до завтра. Но она настроена крайне решительно и не станет объяснять почему, даже своей матери, — вздохнула Виктория. — Если у вас ничего не получилось из разговора с той женщиной, а Габриэла ничего не хочет нам говорить — я просто не знаю, что еще мы можем сделать. Давайте больше не будем об этом, — покачала она головой.

Мы стали разговаривать об острове и том, что видели в Оронго в тот день. Мы обе были едины в том, что просто обалдели от представшего перед нами вида, несмотря на то что большую часть времени нам пришлось подбадривать Дэйва Мэддокса.

— Гордон считает, что Оронго — ужасно печальное место, — сказала Виктория.

— И это на самом деле так, если хорошо знаешь историю, — подтвердил он.

— Но фестиваль Тапати, — возразила Мойра, — разве он не проходит в Оронго, хотя бы часть его? Разве это не праздник?

— Да, конечно. И когда-нибудь наша дочь станет его королевой, — кивнула Виктория, обняв Эдит. — Я люблю этот остров и людей. Я считаю, что женщины здесь особенно привлекательны, — рассмеялась она. — Я в творческом отпуске в этом году, заканчиваю книгу об этом, — продолжила она. — Но обычно мы живем здесь только часть года, а часть проводим в Австралии, где я преподаю сейчас. Поскольку я очень люблю Рапа-Нуи, то просто не могу игнорировать тот факт, что у него трагическая история. Возможно, вы не знаете, но тридцать тысяч лет назад это был богатый тропический рай. Здесь росло огромное количество растений, пальмы были высотой восемьдесят футов. Даже пятнадцать столетий назад, когда человек впервые высадился здесь, это был достаточно плодородный край, если не такой же, как и другие острова Тихого океана.

— Что произошло? — спросила Мойра.

— Все деревья на острове вырубили в течение нескольких столетий за время обитания здесь человека. Прежде всего, это очень маленький остров. Численность населения увеличивалась. Была нужна древесина для постройки лодок, домов, для обогрева. И мы полагаем, что в течение нескольких веков большая часть леса была необходима для перемещения моаи из каменоломни вниз к соответствующему аху. Конечно, были и другие причины: крысы, например, питавшиеся пальмовыми орехами.

Итак, здесь жили самые лучшие мореплаватели, которых мог дать древний мир, но у них не было леса, чтобы строить лодки. Они не могли покинуть остров, даже если бы захотели этого. Население увеличивалось до той поры, когда остров уже просто не мог прокормить их. Последовал голод. Разразились войны между племенами и отдельными кланами, вероятно, из-за ресурсов. Вот когда моаи были опрокинуты. Существуют некоторые факты, свидетельствующие о случаях каннибализма, хотя меня на этот счет полностью не удалось убедить. Мир строителей моаи, в сущности, исчерпал себя.

— Но их сменили люди, поклоняющиеся человеку-птице, разве не так? — сказала Мойра. — Разве не об этом я слышала сегодня утром?

— Да, это так, но подумайте. Эти ритуалы были приурочены к прилету птиц. Правда, что птицы и их яйца являются хорошим источником пропитания. Но что более важно, птицы прилетают в то же время, что и косяки большого тунца приплывают на глубоководье к побережью. А теперь представьте, что хороший улов тунца мог бы прокормить много народа. Но нет леса. Нет лодок. Нет тунца. Я полагаю, что те, кто участвовал в этих ритуалах, наверняка слышали старые рассказы про наплыв тунца. У людей, живущих здесь, очень богатые традиции устного повествования. Так вот, они здесь, застряли на острове без средств к существованию, но знают, что когда-то давным-давно они могли плавать на лодках и ловить рыбу.

— Какой кошмар! — ужаснулась Мойра.

— Но все стало еще хуже, — вмешался в разговор Кристиан. — Угадайте, почему?

— Держу пари, мы объявились, — предположила я.

— Именно, — подтвердил Фэйеруэтер. — Прибытие европейцев. Это, по существу, уничтожило культуру Рапа-Нуи буквально за одну ночь. По документам, первым европейцем, посетившим остров, был голландец Джозеф Роггевен. Он высадился здесь в 1722 году, на Пасху, отсюда и название. В то время моаи все еще стояли на своих аху. Испанцы заявили свои права на остров в 1770 году. После этого нанес визит Кук, а затем французы. К моменту приезда в 1804 году русского мореплавателя стояло всего около двадцати аху.

После этого остров стал открытым для всех. Разные люди захватывали остров по коммерческим причинам, да и работорговцы регулярно совершали налеты. Одно особенно ужасное событие произошло в 1862 году. Все трудоспособные мужчины острова, включая жрецов и даже арики мау, были похищены и увезены для работ на гуановых полях в Перу. Многие там погибли из-за ужасных условий. Христианство еще не было завезено на Рапа-Нуи — священники стали приезжать на остров с 1864 года, а оставаться с 1866-го — но епископ Таити, когда услышал об их бедственном положении, настоял, чтобы островитян вернули домой. Очень немногие вернулись, а те, кому удалось, привезли с собой оспу. Очень быстро численность населения острова сократилась буквально до ста десяти человек, тогда как до этой катастрофы на острове было от десяти до пятнадцати тысяч жителей.

— История эта ужасна по многим причинам, — продолжил Фэйеруэтер. — Жуткое обращение и гибель людей от оспы, конечно, но подумайте только о том, что погибло вместе с ними: семейные истории, народные предания, мифы, которые они ценили, секреты, хранимые этими семьями. Даже их письменный язык, ронгоронго, был утерян.

— Как все это грустно, — печально вздохнула Мойра. — Так вы собираетесь принять приглашение Робинсона на его выступление? Она будет завтра вечером.

— Еще не решил, — пожал он плечами. — Там будет мой коллега, Рори Карлайл. Мы тянули жребий, и ему не повезло, так что Рори придется теперь отдуваться за всех нас, кто здесь работает.

— Мы виделись с ним, — сказала я. — И он не очень хорошего мнения об этом конгрессе: говорит, что это сборище помешанных фанатиков.

— Поверьте Рори на слово — у него всегда найдется острое словцо, — рассмеялся Фэйеруэтер. — Он замещает меня в Мельнбурском университете, пока я в творческом отпуске.

— А разве он не работает с вами на Пойке? — поинтересовалась Мойра.

— Да, это так, — подтвердил Кристиан. — Мы все там трудимся.

— Кстати, о Рори: в отеле позапрошлым вечером был человек по имени Фелипе Тепано, — вспомнила я. — Он предсказал Рори, что кто-то умрет на одном конкретном месте.