Не заключайте сделку с дьяволом - Сабрина Джеффрис

Диего обуздал гнев, готовый выплеснуться на безымянного незнакомца.

— А что вы имели в виду?

— Питер… то есть лорд Ханфорт и я росли вместе в полку. Я думала, что он намерен… я всегда предполагала, что мы с ним… — Она покачала головой. — Это не имеет значения. Я была не права.

Видимо, это очень сильно ее обидело. Люси пошла дальше, но Диего нагнал ее.

— Вы думали, что этот англичанин женится на вас?

Она кивнула.

— Однако, получив титул, он решил, что ему требуется более подходящая жена.

— Вот как? — Диего начинал понимать ситуацию. — И поэтому вы теперь так старательно следите за соблюдением правил приличия? — У Диего защемило в груди. Бедная девушка не знает свою подлинную родословную. Она вправе составить партию самому знатному испанскому дворянину.

Мысль эта была мучительной. Люси сердито взглянула на него:

— К вашему сведению, я всегда старательно соблюдала правила приличия… Не знаю даже, зачем я все это вам рассказываю. Вы и без того считаете меня, как и Питер, отъявленной сорвиголовой.

— Рог Dios с чего вы это взяли? По правде говоря, вы ведете Себя слишком уж прилично, подавляя вашу подлинную натуру.

— Именно это я и имею в виду! — воскликнула она. — Вы почти не знаете меня, а уже поняли, какова моя подлинная натура, которая… которая…

— Вы страстная, — сказал Диего. — В этом нет ничего плохого.

— Это вы так думаете.

Презрение в ее голосе вызывало раздражение. Он прищурился.

— Понятно. Вы хотите сказать, что я не такой, как ваш пресный англичанин. Что я дьявол во плоти, а поэтому считаю, что все остальные должны вести себя так же.

Люси упрямо взглянула ему в глаза.

— Ну что ж, вы должны признать, что джентльменам вроде вас свойственны определенные пороки, и поэтому вы ожидаете, что женщины…

— Так же самозабвенно предадутся порокам в моем присутствии? Что они уподобятся животным, чтобы удовлетворить мою похоть?

Она отступила на шаг, покраснев до корней волос.

— Я лишь хотела сказать.

— Я знаю совершенно точно, что вы хотели сказать. — Диего вспомнил ту кошмарную ночь в Виллафранке, ее соотечественников, которые действительно вели себя по-скотски. И которые к тому же вбили ей в голову презрение ко всем, кроме них самих.

Уронив блокнот на листья, Диего подошел к ней ближе.

— Иностранцы вроде меня годятся только для того, чтобы стрелять по ним из ваших английских ружей. У иностранцев вроде меня нет ни чувств, ни моральных устоев, ни прав.

— Иностранцы? Нет, я говорила о…

— Иностранцы вроде меня пожирают живьем молодых леди просто для того, чтобы поразвлечься. — Когда Люси прислонилась спиной к стволу дерева, Диего положил руки на ствол по обе стороны от нее, лишив ее возможности двигаться. — Если меня изобразят на рисунке в таком виде, не имея на то никаких оснований, то я по крайней мере постараюсь воспользоваться преимуществами подобной репутации.

— Пре-и-муществами? — испуганно пискнула она.

— Вы сказали, что я дьявол. — Диего наклонил голову, перестав сдерживать свой горячий нрав и еще более горячее желание. — А дьявол всегда получает то, что ему причитается.

Едва успев договорить, он завладел ее губами.

Дорогой кузен!

Сеньор Монтальво попросил разрешения понаблюдать, как функционирует наша школа, с тем чтобы принять более обоснованное решение относительно увеселительного сада. Когда мисс Ситон предложила свои услуги в качестве сопровождающего лица, я согласилась, потому что среди наших выпускниц она является одним из лучших примеров леди, которым пошло на пользу обучение в нашей школе. К тому же, в отличие от других леди, которые способны подпасть под его обаяние, ее, кажется, не обманывают ни его чары, ни ловкость рук.

Спешу.

Ваша родственница Шарлотта.

Поцелуй был такой восхитительный, как и представляла себе Люси. В нем не было игривости, как у Питера, или слюнявого пыла, как у тех двух мужчин, которым удалось поцеловать ее во время балов. Поцелуй был горячий, страстный и дерзкий — о таком можно лишь мечтать.

От него пахло кофе и табаком. Аромат был настолько откровенно мужским, что у Люси голова пошла кругом. Этому способствовало также то, как по-хозяйски губы испанца овладели ее губами. Поцелуй был крепким, но не до боли, требовательным, но не пугающим.

Но слишком коротким.

Диего отпрянул. Глаза его сверкали. В их бездонных глубинах еще сохранились отголоски недавнего гнева.

— Для сорвиголовы ты целуешься слишком невинно.

— А твой поцелуй слишком короток для дьявола, — выпалила Люси в ответ. Ну почему она не может держать свой язык за зубами? Ведь это все равно что бросить ему вызов.

Диего принял вызов и, придерживая одной рукой ее голову, сказал:

— Это можно исправить, carifio.

На сей раз, овладев ее губами, он заставил их раскрыться и впустить в рот его язык.

Люси слышала о таких поцелуях от других девочек, но даже представить себе не могла, что язык мужчины, проникший в твой рот, может доставить тебе такое невероятно приятное ощущение. Такое абсолютно греховное наслаждение.

— Ах, querida,[6]— хрипло пробормотал он, завораживая ее ласковыми словами, — твои губы способны, соблазнить любого дьявола. — Он куснул мочку ее уха, отчего по телу Люси пробежала волна удовольствия. — Ты сводишь меня с ума.

Люси понравилось, что она сводит его с ума. Ей не следовало бы ему верить, но уж очень приятно было услышать, что она способна свести с ума такого искушенного, такого утонченного человека, как сеньор Монтальво, что она может заставить его вести себя так, как не следовало бы, и целовать ее с такой страстью.

Диего крепче прижал Люси к себе, обхватив за талию. Руки девушки невольно обвились вокруг его шеи, и он издал какой-то гортанный стон.

Потом рука Диего скользнула с талии вверх, и он обхватил ладонью ее грудь.

Люси едва устояла на ногах от блаженного ощущения, ее охватило трепетное ожидание чего-то большего.

Пока ей не вспомнились слова Питера.

— Нет, — решительно сказала она, отталкивая руку Диего. — Ты не должен делать такие вещи.

Она проскользнула между ним и стволом дерева, готовая к сопротивлению, но тут увидела ошеломленное выражение на его лице.

Диего довольно долго смотрел на нее.

— Diosmio… прости меня…я не имел намерения… — пробормотал он, в смятении взъерошив волосы. — Я совсем потерял разум.