Найти себя - Валерий Елманов

Гликерья, конечно, не старшина Твердый, но зато с топором, с которым шутки плохи, а потому я предпринял обходной маневр, зайдя справа. Жаль только, что при этом забыл принять во внимание ее нечеловечески обостренный слух. А ведь сам читал лет пять назад в книжке... Впрочем, к черту всю литературу! Тут в прямом смысле бой на выживание, и посторонние мысли ни к чему.

Оказалось, что она к этому времени успела встать и даже изготовиться, так что я оказался встречен неожиданным ударом топора, по счастью вновь пришедшему не совсем точно и угодившему в левое плечо. Что-то хрустнуло, стало нестерпимо больно, плечо сразу онемело, но, судя по всему, удар пришелся обухом.

Второй раз тюкнуть меня она не успела, точнее, это я ей не дал, сразу навалившись на нее и, превозмогая боль, стремясь во что бы то ни стало перехватить ее правую руку. Мне почти удалось это сделать, но лишь почти – вампирша с силой впилась зубами в мое плечо.

Я взвыл от боли. Но, как ни удивительно, предыдущий удар топора пришелся кстати – онемевшая ключица, или что там у нас на плече, отреагировала на укус куда слабее, чем должна была, и я все равно не выпустил ее руку с топором, хотя и справиться до конца с взбесившейся вампиршей тоже не мог.

Примерившись, я еще раз от всей души звезданул головой вниз, норовя угодить ей в висок. На мгновение боль в плече стала нестерпимой – очевидно, от моего удара зубы упыря впились в меня еще сильнее,– но затем почти сразу ослабла, и она всем телом подалась назад. Я был уже не в силах удержать Гликерью, но, не желая выпускать ее руку с топором, вынужден был падать вместе с нею, летя куда-то вперед, после чего последовал оглушительный удар в лоб, и я потерял сознание...

После того как я пришел в себя, вновь лежа на лавке, первое, что испытал, так это изумление. Странно, почему я до сих пор живой?! Вообще-то человек, укушенный вампиром, насколько мне помнится, умирает, причем во всех без исключения фильмах.

Или я на самом деле умер и теперь очнулся в несколько ином, нечеловеческом обличье? Тогда я должен жаждать крови, и не простой, а человеческой. Но представив ее себе – темно-красную, со специфическим запахом, солоноватую на вкус, я, кроме отвращения, ничего не испытал. Нет, чего-то другого я бы попил с превеликим удовольствием, но нормального – воды, к примеру, чая, кофе,– а вот вцепиться кому-нибудь в шею – брр!

Тогда я поднес ко рту руку. Дался мне этот процесс с превеликим трудом, поскольку она оказалась очень тяжелой, словно налита свинцом. Принявшись шарить среди боковых зубов, я обнаружил, что мои клыки совершенно не увеличились.

Так-так. Получается, что все в порядке и я существую именно как человек. Но тогда что же со мной стряслось этой ночью – ведь не привиделся же мне вампир! Не бывает таких ясных и четких снов, причем с запахами, ощущениями и прочим. Или ничего этого не было? Приснилось? Да нет, голова болела, на лбу нащупалась полученная в результате последнего падения изрядная шишка, к тому же робкая попытка пошевелить левой рукой вызвала в плече сильную боль. Значит, все произошло на самом деле. И что теперь?

Потом мне вспомнился Брем Стокер. Кажется, в его произведениях допускалось, что вампир высасывает из жертвы кровь в несколько приемов, так сказать, смакуя удовольствие. Судя по полному упадку сил, это мне подходило больше всего.

Моя правая рука, тяжело лежащая на груди, вновь потянулась к плечу. Точно! Так оно и есть! Вот они – две или три ранки от укусов.

А теперь переключаемся на главное, которое одно – как быть дальше и где взять силы для побега?

Хотя стоп. Для начала следует просто оглядеться по сторонам. Тяжелые веки упорно не хотели подниматься – ох как я теперь сочувствую бедолаге Вию,– но я все-таки сумел их разлепить, хотя и не до конца.

Итак, приступим к обзору. Впрочем, он не принес ничего хорошего. Все то же самое, что и было. Разве что на узкой лавке рядом с дверью появилось деревянное ведро – неужто вампиры стали запивать кровь водой? – а так ни малейших изменений.

Порадовало лишь одно – солнечный свет нехотя и робко сочился через какие-то мутные пленки, вставленные в узкие дыры, зияющие в грубых бревенчатых стенах. Еле-еле, но главное, что он все-таки сочится, и это хорошо. Получалось, что сегодня день, а днем вампиры вроде бы спят. Во всяком случае, должны, если только смотрели многочисленные киноленты про себя, строго регламентирующие их образ жизни. А вот если им сам Голливуд (в смысле черт) не брат, то ситуация значительно осложняется.

К тому же не следует забывать, что я попал в такое глухое время, где ни кинолент, ни Голливуда, ни прочих достижений цивилизации. То есть они могут запросто оказаться темными, необразованными ребятами, которые живут как попало. И едят, в смысле пьют кровь тоже, хотя тут как раз спорный вопрос. Учитывая, что она велела мне трижды перекреститься, скорее всего, местным упырям больше всего по вкусу православные. И зачем я, балда, ее послушался?!

Ой!

Мне тут же вспомнился петушиный крик, намного позже которого я и стал ужином. Выходит, они могут появляться когда захотят, и, скорее всего, день им тоже не помеха...

Я даже застонал от огорчения и... вновь отключился, а пришел в себя, согласно закону подлости, уже ближе к ночи, поскольку солнечный свет исчез, зато появились неровные, колышущиеся туда-сюда багровые отблески от тоненькой горящей палочки, каким-то образом прикрепленной к стене.

Успев немного удивиться – зачем вампиру понадобилось зажигать свечу или лучину? – я вдруг с ужасом вновь услышал тяжелые, шаркающие шаги. Кто-то ступал неуверенно и очень медленно, словно не упырь, а некий зомби или кто-то аналогичный.

А может, он меня боится после вчерашнего? Хорошо бы. Тем не менее шаги приближались – очевидно, жажда крови была сильнее, толкая вурдалачку к своей жертве.

Собрав все силы воедино, я сжал правую руку в кулак и затаил дыхание, терпеливо дожидаясь, пока упырь подойдет поближе.

«Лишь бы она была без топора,– бормотал я про себя как заведенный.– Лишь бы без топора».

Конечно, глупо было рассчитывать на то, что мне удастся отбиться или уж тем более причинить этим ударом какой-то ощутимый вред кровососу, который, гад, предыдущей ночью дрался со мной чуть ли не на равных, а теперь, насосавшись кровушки, стал куда сильнее прежнего, но и сдаваться просто так тоже было не в моих правилах.

Даже удивительно, как в эти секунды мне захотелось жить. А я-то, идиот, совсем недавно, всего сутки назад, сетовал на скуку и апатию, не зная способа ее разогнать.

Ну и дурак!

Да просто жить, несмотря ни на что, любуясь природой, людьми, неспешно гуляя по бульвару или, наоборот, торопливо продираясь сквозь людскую толчею, потому что опаздываешь на лекцию, блаженствовать на диванчике с томиком Диккенса в руках или смаковать вкуснющий и толстенный самопальный бутерброд с колбасой, маслом и сыром (можно без хлеба), запивая сладким чаем,– это уже огромное счастье. Встречать рассветы и провожать закаты, брести в дождь по мокрому асфальту,– сколько всего замечательного было в моей жизни, а я, как слепец, ни на что не обращал внимания.