Перемена мест - Лев Гурский

Медленно спускаясь в ближайший подземный переход, я нащупал в кармане плаща одну свою простенькую домашнюю заготовку. Чтобы привести ее в действие, мне необходимо было три обстоятельства: небольшое затемнение, хоть секунды на две, достаточное количество разнообразного народа вокруг и теплая погода. Два последних обстоятельства уже имели место: днем здорово потеплело и многие прохожие ходили уже без плащей; вдобавок ко всему в переходе работала коммерческая винная точка, и вокруг нее сновал и кучковался необходимый мне народ. Отлично.

Таким образом, в подземный переход неторопливо вошел элегантный частный детектив Яков Семенович Штерн, без головного убора и в бежевом плаще. Вышло же из перехода типичное лицо кавказской национальности и семенящей походкой отправилось своей дорогой. Лицо имело на голове огромную и чрезвычайно уродливую кепку, а под носом – великолепные усы в пол-лица. Что касается моего еврейского шнобеля, то в сочетании с кепкой и усами он тут же приобретал сходство с носом грузинской, чеченской, армянской и прочих, так не любимых нашим мэром, национальностей. Само собой, чем сильнее не любил наш мэр эти нехорошие национальности, тем больше людей в кепках и с усами являлось на московских улицах. На Кавказе было голодно и там стреляли. В Москве стреляли не в пример меньше, да и продовольственная проблема здесь была решена. Рыба ищет, где глубже, а человек – где рыба. Закон природы. В пестрой толпе на улице стало на одну кепку больше, но я сомневался, что мой преследователь все эти кепки тщательно пересчитывал и с ходу обнаружит прибавление в их семействе. Так и вышло. Держа плащ в левой руке таким образом, что он приобретал видимость то ли рулона ткани, то ли свертка из ГУМа, я прошел еще метров пятьсот в произвольном направлении, трижды сворачивая, пока не понял, что оторвался от своего преследователя. Теперь-то можно было двигаться к улице Щусева Я доехал до Баррикадной, оттуда прошел пешком, обогнул длинный торговый ряд, продрался сквозь строй коммерческих палаток, свернул в переулок. И, в конце концов, обнаружил искомое. Домик, который в самое ближайшее время мне предстояло посетить с преступными – и в то же время благородными – целями.

Главный вход, как выяснилось, был с противоположной стороны особняка. Насвистывая мою любимую «Кумпарситу», я обогнул особнячок – и тут же остановился в полной рассеянности. Да-а, такого сюрприза я не ожидал. Я-то воображал, будто в самом худшем случае обнаружу здесь огромную железную дверь с амбарными замками и десяток мрачных головорезов, которые с автоматами на изготовку ходят по цепи кругом. Реальность оказалась несколько иной: весь прилегающий к дому дворик занимала плотная толпа, состоящая в основном из мужчин и женщин пожилого возраста. Одеты все они, как правило, были бедновато, а держались – нервно и едва ли не воинственно. Видимо, в особняке что-то давали, и этого что-то могло хватить далеко не всем.

– В очередь! В очередь! – заорал на меня какой-то противный дедок с орденскими планками, когда я попытался было протолкнуться чуть поближе к заветной двери. Толпа возмущенно взвыла, посыпались пинки и упреки, и меня благополучно выперли. Понаехали тут… Скоро житья от них совсем не будет… От них, говорят, и преступность одна… – услышал я вслед и тут только сообразил, что на мне еще карикатурная кепка-аэродром плюс усы молодого джигита Впрочем, если бы усов и кепки у меня не было, все равно шансов проникнуть в особняк на законных основаниях у меня бы не прибавилось. Стало ясно, что в охране «Меркурия» работают неглупые люди: они додумались защитить все подходы к необходимому мне сейфу на втором этаже весьма остроумным и нетрадиционным способом. Потусовавшись на окраинах толпы, я уяснил для себя, что сегодня, оказывается, день льготной продажи каких-то акций для пенсионеров и малоимущих. Очередь здесь занимали еще с ночи, и возможность проникнуть в дом под видом акционера мне определенно не светила.

Чтобы уж окончательно выяснить все подробности, я осторожно потянул за рукав ближайшего старичка, выбрав самого невоинственного.

– Э-э… отец, – спросил я осторожно, особенно не налегая на кавказский акцент. – Скажи мне, а что тут за акции продают?

Старичок невоинственного вида посмотрел на меня как на ненормального. В его глазах я прочел снисходительную жалость белого человека к дикому глупому пришельцу, только что спустившемуся с Кавказских гор.

– Э, дарагой, – сказал он, почему-то тоже с акцентом, словно боясь, что без акцента я и вовсе его не пойму. – Это акции компании «ИВА»! – И с этими словами дедуля чрезвычайно фальшиво воспроизвел мелодию из известной рекламной заставки.

Во времена моего детства был один хороший фильм про Айболита, а в фильме – совсем замечательная песенка: «Нормальные герои всегда идут в обход». Если бы мое частное детективное агентство нуждалось бы в приличествующем девизе, я взял бы именно эти слова.

В толпе взволнованных акционеров мне делать было нечего. Озабоченные старики и старушки охраняли главный вход надежнее, чем все секьюрити вместе взятые. Любой злоумышленник, рискнувший проникнуть к сейфу без очереди, был бы разорван на части. Это меня, понятно, не устраивало. Пожелав мысленно компании «ИВА» побыстрее вылететь в трубу, а господину Иринархову – закончить жизнь в одиночной камере, я стал внимательно вновь обходить особняк с тыла, высматривая в фасаде любое отверстие, хотя бы отдаленно походящее на дверь. Здравый смысл подсказывал, что здесь обязан был быть еще один вход: ни за что не поверю, что крутые деятели издательства «Меркурий» или хитрые распространители акций компании «ИВА» каждое утро проходят сквозь строй бабулек и дедулек… Так и есть! На тыльной стороне особняка неожиданно нарисовалась малоприметная дверь, которую я не заметил раньше. На расстоянии пяти метров эта дверца просто-напросто выглядела частью стены, а микроскопическую табличку «Служебный вход» прочесть можно было бы только с помощью лупы.

Что ж, это мне подходит. Я поправил кепку, распушил горские усы и решительно взялся за маленькую ручку двери. Поскольку я в данный момент нахожусь на службе, то имею полное право воспользоваться служебным входом. Так я рассуждал по крайней мере.

Однако парочка крепких парней, которых я немедленно обнаружил за дверью, явно не знала о том, что я на службе.

– Куда прешь, кацо? – лениво проговорил один из парней, загораживая мне дорогу. За его спиной я заметил стол с телефонами, хорошим пультом сигнализации. Несколько поодаль, у стены, стояла деревянная пирамида, в которой обычно держат в казармах Калашниковы. Судя по тому, что пирамида была пуста, сами автоматы находились на руках. Это простенькое умозаключение немедленно было подтверждено парнем N 2, который направил свой ствол прямо мне в живот. В принципе, бронежилет спас бы меня от АКМовской пули даже с близкого расстояния, но было бы чистым безумием здесь, да еще и днем, начинать разведку боем.

Я тут же сделал шаг назад и, прижимая к груди сверток с плащом, испуганно проговорил, вовсю теперь симулируя акцент:

– Акцией здесь торгуют, да-а?

Насколько мне известно, некоторые крупные компании города Москвы предпочитают брать в секьюрити бритых гоблинов из числа чеченцев: это якобы должно служить определенного рода страховкой на случай мафиозных разборок. На самом же деле национальность охранников не имеет никакого отношения к сохранности того, что караулишь. Что бы ни писали сегодня газеты и не вещал с высоких трибун наш дорогой мэр, у крутых нет пятой графы в паспорте. Чеченец замочит чеченца с такой же легкостью, как и русского, и грузина, и американца. Точно так же поступит и гоблин любой другой национальности – дабы честно отработать полученные за ратный труд баксы или рубли. Может, в горах и существует закон кровной мести, но в Москве давно уже действуют другие законы… Мне повезло: компания «ИВА» набирала охранников не по национальному принципу. Из двух парней, карауливших служебный вход, ни один не был чеченцем. Это было более чем кстати. Знаток сразу бы обнаружил, что я – липовый кавказец. Но, похоже, для этих секьюрити все черножопые чурки были на одно лицо.