Пробужденный - Кристин Каст

— Значит, тебя заточила Неферет? — осторожно уточнил Рефаим, стараясь не выдать голосом своего волнения.

— Да. Но она не смогла бы сделать этого, если бы Зои Редберд не ослабила мой дух, — горько вздохнул Калона.

— Тем не менее, Зои осталась жива, — все так же бесстрастно заметил Рефаим.

— Жива! — взревел Калона, вскакивая и надвигаясь на сына, так что тот попятился.

Но гнев бессмертного улегся так же быстро, как вскипел, и Калона снова устало уронил голову. Потом он испустил тяжелый вздох и медленно произнес:

— Да, Зои жива, но я уверен, что после путешествия в Потусторонний мир она уже никогда не будет прежней. — Он посмотрел в ночную тьму. — Каждый, кто попадает в царство Никс, меняется навсегда.

— Никс позволила тебе войти в Потусторонний мир? — не удержался от вопроса Рефаим.

Он уже приготовился снести новую вспышку отцовского гнева, но голос Калоны прозвучал неожиданно задумчиво и тихо, почти нежно.

— Да. Я видел ее. Один раз. Очень недолго. Только благодаря вмешательству Богини этот проклятый небом Старк все еще ходит по земле.

— Старк вошел в Потусторонний мир следом за Зои и вернулся живым?

— Вот именно. Он жив, вопреки всему, — буркнул Калона, безотчетно потирая грудь в области сердца. — Сдается мне, он должен благодарить быков за свое чудесное спасение!

— Черного и белого быка? Свет и Тьму? Горечь страха подкатила к горлу Рефаима, когда он вспомнил склизкую светлую шкуру белого быка, вечное зло, глядящее из его глаз, и ослепляющую боль, которую он причинил пересмешнику.

— А что? — спросил Калона, впиваясь подозрительным взглядом в лицо сына. — Почему ты встрепенулся?

— Они показались здесь, в Талсе. Всего неделю назад.

— Что могло привести их сюда?

Рефаим помедлил с ответом. Сердце болезненно забилось у него в груди. Что он может рассказать? Как много может признать?

— Отвечай, Рефаим!

— Это все Красная. Молодая Верховная жрица. Она пробудила быков и вызвала их. Белый бык рассказал ей, как Старк может найти дорогу в Потусторонний мир.

— Как ты узнал об этом, сын мой? — Голос Калоны был как сама смерть.

— Я видел часть ее ритуала. Я был так тяжело ранен, что уже не верил в выздоровление, не думал, что когда-нибудь смогу снова подняться в небо. Но белый бык, явившись на зов Красной, дал мне силы и втянул в магический круг. Вот почему я видел весь ритуал и слышал, как Красная получила сведения от быка.

— Ты исцелился, но не схватил Красную? Не помешал ей вернуться в Дом Ночи и передать послание для Старка?

— Я не мог ее остановить. Следом за белым явился черный бык, Свет прогнал Тьму и защитил Красную, — честно ответил Рефаим. — Я остался здесь до окончательного выздоровления, а когда почувствовал, что ты вернулся в мир, решил ждать тебя.

Калона молча смотрел на сына, но Рефаим твердо выдержал его взгляд.

Наконец Калона медленно кивнул.

— Ты поступил правильно, сын мой. Хорошо, что ты дождался меня в Талсе. Здесь у меня осталось очень много незаконченных дел. Очень скоро этот Дом Ночи будет принадлежать Тси-Сги-ли.

— Неферет тоже вернулась сюда? Разве Высший совет не задержал ее?

Калона запрокинул голову и расхохотался.

— В Высшем совете заседают наивные дуры! Умница Тси-Сги-ли обвинила меня во всех недавних бедах, приговорила к бичеванию и прогнала со своих глаз. И Совет полностью удовлетворился!

Потрясенный Рефаим только головой покачал. Отец рассказывал об этом беззаботно, почти весело, но пересмешник прекрасно видел, как осунулось его лицо, как ослабело измученное тело.

— Я не понимаю, отец! Бичевание? И ты позволил Неферет…

С нечеловеческой скоростью Калона выбросил вперед руку и схватил его за горло. Он оторвал огромного пересмешника от земли с такой легкостью, словно тот весил не больше одного из своих черных перьев.

— Не совершай ошибки, сын мой. Если я ранен, это еще не значит, что я слаб!

— Я так не думал, — сдавленно просипел Рефаим. Их лица были теперь друг напротив друга. Янтарные глаза Калоны полыхали огнем бешенства.

— Отец, — хрипло выдавил Рефаим. — Я не хотел проявить неуважение!

Калона отшвырнул его, и Рефаим неуклюже свалился ему под ноги. Бессмертный поднял голову и широко раскинул руки, словно хотел взлететь.

— Она до сих пор держит меня в заточении! — заорал он.

Рефаим судорожно глотал воздух и растирал руками горло, но внезапно отцовские слова пробились сквозь туман, застилавший его оглушенный разум. Он вскинул голову. Лицо Калоны было искажено мукой, в глазах застыло страдание.

Рефаим медленно поднялся и подошел к отцу.

— Что она сделала?

Калона беспомощно уронил руки, продолжая смотреть куда-то в небо.

— Я дал ей клятву уничтожить Зои Редберд. Недолетка осталась жива. Значит, я нарушил слово.

Кровь застыла в жилах у Рефаима.

— Нарушение клятвы влечет за собой расплату.

Это не был вопрос, но Калона кивнул.

— Да.

— Чем ты расплатился с ней?

— Она будет иметь власть над моим духом до окончания моего бессмертия.

— Великие боги и богини, значит, мы оба погибли! — невольно вырвалось у Рефаима.

Калона повернулся к нему, и Рефаим увидел в его глазах лукавый огонек, пришедший на смену недавнему бешенству.

— Неферет наслаждается бессмертием лишь кратчайший миг перед лицом вечности. Я был бессмертным миллионы лет. Если я и вынес какой-то урок из бесконечности прожитых мною жизней, так только тот, что на свете нет ничего нерушимого. Ничего, сын мой. Все можно разрушить — самое храброе сердце, самую чистую душу, не говоря уже о самой страшной клятве.

— Ты знаешь, как разрушить ее власть над тобой?

— Нет, но я знаю другое. Если я дам Неферет то, чего она больше всего желает, она отвлечется и даст мне время придумать, как разрушить эту власть.

— Отец, — нерешительно начал Рефаим. — Но ведь нарушение любой клятвы влечет за собой последствия. Не получится ли так, что, обманув Неферет, ты просто заменишь одно бремя другим?

— Нет такого бремени, которое я с радостью не взвалил бы себе на плечи, лишь бы избавиться от Неферет!

Калона произнес это с такой смертельной ледяной яростью, что от страха у Рефаима пересохло во рту. Он знал, что когда его отец впадал в такое состояние, единственным спасением было согласиться с ним, помочь ему во всем, а затем молча, терпеливо переждать бурю, приняв его сторону. Он давно привык к диким вспышкам Калоны.