Пробужденный - Кристин Каст

— Прямо здесь! Вот тут будет самый первый.

Джек посмотрел со своего места возле столика на одну из главных ветвей старого дуба, свисавшую прямо над его головой, как протянутая рука. Он подтащил лестницу к табурету и схватил один из пяти бумажных мечей за леску, привязанную к его рукоятке.

— Ой, вот недотепа! Чуть не забыл. Нужно попрактиковаться! — пробормотал он себе под нос, бросаясь к портативной док-станции для айпода, которую принес вместе с табуреткой.

Я изменилась вдруг,

Что-то уже не так.

Я больше не хочу играть

По правилам чужим.

Песню начал сильный и чистый голос Рейчел. Джек замер, поставив одну ногу на ступеньку лестницы, дождался, когда вступит Курт, и запел вместе с ним, с точностью сплетая свой нежный тенорок с голосом исполнителя.

Слишком поздно отступаться,

Слишком поздно, чтобы спать.

Распевая вместе с Куртом, Джек полез вверх по лестнице, воображая, что взбирается по ступеням мюзик-холла Радио-сити, где «Glee cast» выступали прошлой весной.

Пришло время оторваться,

Нужно прыгнуть — и летать!

Добравшись до верхней ступеньки лестницы, Джек выдержал паузу и снова запел вместе с Куртом и Рейчел, пропуская рыболовную леску сквозь голые ветви обнаженного зимой дерева.

Он тихонько мычал следующие строчки вместе с Рейчел, дожидаясь очередного вступления Курта, когда его внимание привлекло какое-то движение возле расколотого надвое основания дерева.

Джек тихо ахнул. Ему показалось, будто он видит прямо у себя под ногами призрачную фигуру очень красивой женщины. Фигура была темной и неясной, но по мере того, как Курт звонко распевал о любви, которую, как ему казалось, он потерял, фигура становилась все более крупной, зримой и отчетливой.

— Никс? — благоговейно прошептал Джек. И тут, словно кто-то отдернул вуаль, и женщина стала полностью различимой. Она подняла голову и улыбнулась Джеку, и в этой улыбке было столько же очарования, сколько самого черного зла.

— Да, малыш Джеки. Можешь звать меня Никс.

— Неферет! Что вы здесь делаете? — вырвалось у Джека прежде, чем он успел обдумать свои слова.

— В данный момент я здесь из-за тебя.

— М-меня?

— Да, мой сладкий. Видишь ли, мне нужна твоя помощь. Я знаю, какой ты милый мальчик и как любишь помогать другим. Именно поэтому я и решила обратиться к тебе. Ты не мог бы кое-что сделать для меня? Обещаю, что щедро вознагражу тебя.

— Щедро вознаградите? Что вы имеете в виду? — Ах, как обидно было Джеку за то, что голос подвел его в решающий момент, превратившись в жалкий писк!

— Услуга за услугу, мой хороший. Я слишком долго была вдали от моего Дома Ночи и моих бедных недолеток. Боюсь, я утратила связь с их мыслями и их чаяниями. Ты можешь мне помочь, направить, подсказать. И я щедро вознагражу тебя. Подумай о своих мечтах, Джеки. Подумай о том, чего бы ты хотел в своей долгой-долгой жизни, которая ждет тебя после Превращения. Я могу осуществить все твои мечты, даже самые грандиозные.

Джек улыбнулся и раскинул руки в стороны.

— Но все мои мечты уже сбылись! Я здесь, в этом прекрасном месте, вместе со своими друзьями, которые стали мне настоящей семьей. Чего еще я могу желать?

Лицо Неферет помертвело. Голос ее стал холодным и безжалостным, как камень.

— Что ты можешь желать? Как насчет власти над этим прекрасным местом? Красота преходяща. Друзья и семья уходят. Только власть вечна и неизменна!

Джек ответил ей от всего сердца:

— Нет! Вечна только любовь!

Неферет саркастически расхохоталась.

— Не будь младенцем, Джек. То, что я могу дать тебе, гораздо больше любви!

Джек посмотрел на Неферет — впервые посмотрел на нее по-настоящему. Она изменилось, и в глубине сердца он знал, почему. Бывшая жрица Никс выбрала зло. Она приняла его — полностью, всецело, безраздельно. Джек почувствовал это прежде, чем понял. В Неферет больше не осталось ни крупицы Света.

И тут Джек услышал в глубине себя голос, полный любви и сострадания, который дал ему силы сглотнуть ком в горле и прямо посмотреть в ледяные изумрудные глаза Неферет.

— Я не хочу показаться невежливым, Неферет, но мне не нужно ничего, что вы можете мне предложить. Я ничем не могу вам помочь. Мы с вами на разных сторонах.

Он кивнул и стал подниматься по лестнице.

— Стой, где стоишь!

Джек ничего не мог поделать — слова Неферет парализовали его тело. Ему показалось, будто невидимая ледяная клетка плотно сковала его тело и приморозила к месту.

— Непослушный мальчишка! Неужели ты думаешь, что можешь так просто отказать мне?

Прощай, поцелуй — Вопреки притяжению…

— Да, — ответил Джек, когда высокий голос Курта зазвенел над притихшей лужайкой. — Потому что я не с тобой, а на стороне Никс. Оставь меня, Неферет. Я ничем не могу тебе помочь.

— А вот в этом ты ошибаешься, неподкупная невинность! Только что ты доказал, что можешь помочь мне, да еще как! — Неферет вскинула руки и быстрым движением кистей всколыхнула воздух вокруг себя. — Вот он, как я и обещала!

Джек не видел, к кому обращается Неферет, но от ее слов у него мурашки побежали по всему телу.

Оцепенев на ступеньке лестницы, он беспомощно смотрел, как Неферет выходит из-под тени дерева. Ему казалось, что она уплывает прочь от него, к дорожке, ведущей к главному корпусу Дома Ночи. С какой-то отстраненной наблюдательностью Джек отметил, что движения Неферет больше походили на змеиные, чем на человеческие. На какой-то миг ему почудилось, будто она в самом деле ушла, и что он спасен.

Но, дойдя до дорожки, Неферет обернулась к нему и с тихим смехом покачала головой:

— Ах, мой милый мальчик! Знай, что ты очень облегчил мою задачу, отказавшись от моего предложения!

Она быстро махнула рукой в сторону меча. Вытаращив глаза, Джек посмотрел вниз, и ему показалось, будто что-то черное обвилось вокруг рукоятки клеймора. Затем меч медленно повернулся — раз, другой, третий — пока острие не оказалось направленным прямо на Джека.

— Вот ваша жертва! Вот тот, кого мне не удалось запятнать! Берите его в уплату моего долга Хозяину. Но дождитесь, пока часы пробьют ровно двенадцать. После этого он ваш. — Даже не взглянув на Джека, Неферет растворилась в темноте и скрылась в здании школы.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем школьные часы начали отбивать полночь. Джек заставил себя не думать о холодных, невидимых путах, сковавших его тело. Он был рад, что закольцевал «Притяженью вопреки» на повтор. Голоса Курта и Рейчел, поющих о преодолении страха, поддержали его в последние минуты жизни.