Путешествие к центру Москвы - Михаил Липскеров

Я вытащил из зубов Сереги сигарету «Давидоff», высадил ее в одну затяжку и сказал:

– Давайте рассуждать логически. Полковник, что это за таджик?

– Это резидент ЦРУ на станции метро «Партизанская». Посредник между разведкой движения «Талибан» и нами. Через него мы получаем афганский героин для внедрения наших агентов в сеть торговцев колумбийским кокаином, ставим под контроль наркотрафик в ночные клубы Москвы и получаем оборотные средства для борьбы с этим самым наркотрафиком. Потому что госфинансирования, как всегда, на всех не хватает.

– Так, – подытожил я, – эти сведения нам ничего в смысле отзыва не дают. Попробуем абстрагироваться от таджика. Разберем причинно-следственные связи в отсутствии секса с шилом и гвоздем. Почему, – спрашиваю я всех присутствующих, – в пароле сделан акцент на шило и гвоздь, а не, скажем, на табуретку или, скажем, велосипедное колесо?

Окружающие дружно пожали плечами, с надеждой глядя на меня.

– А потому, – продолжал размышлять я, – что табуретку и велосипедное колесо е...ать все-таки можно. При известном старании.

Окружающие с интересом посмотрели на меня. Я устремил глаз в прошлое.

– В старых образцах табуреток в сиденье была дырка. Для перетаскивания табуреток. Поняли?..

– Ну а, товарищ Федорыч, – наклонился ко мне Пантюхин, – как насчет велосипедного колеса?..

– Пока не знаю, – честно признался я.

– Да-а-а, Мишка, – сказал Серега, – с велосипедным колесом ты перегнул...

– Ну почему же, – встрепенулся полковник, – если всунуть его между спицами и крутануть колесо, то...

– Все! – заорали мы хором. – Можно!.. – И снова нырнули в эротические загадки пароля-отзыва.

Вдруг меня как молнией шарахнуло.

– Полковник! – закричал я. – Вы в пятидесятые с таким Вовкой Мишиным не встречались?

– А как же! – вскочил полковник. – Наш аналитик. У него еще поговорка любимая была: «Мы е...али все на свете, кроме шила и гвоздя...» А дальше не помню...

– Зато я помню! – победно заорал я. – Я с Вовкой в школе учился! «Шило острое такое, гвоздь вообще е...ать нельзя!»

– Молодец, Федорыч! Так что иди, Пантюхин. Получив отзыв, дай ему франклина и возьми взамен литр «Немирофф» и закуски. Время пошло. Да не пешком, а на катке!

– А почему на катке, полковник? – поинтересовался я.

– ЧТОБЫ НЕ ОСТАВЛЯТЬ СЛЕДОВ! – веско заявил полковник. – А насчет гвоздя – это тонко подмечено.

Пантюхин вернулся через две минуты с пустыми руками, Которыми и развел в ответ на вопросительные взгляды:

– Товарищ полковник, очень какая-то хитрая хитрость получилась. Остановка на Балашиху есть. Таджик есть. Журналы «Плейбой» есть. Венгерская версия есть. Только обнаженной сумоистки Исики Мори нет.

– А что есть?

– Обнаженная сумоистка Танака Накамура.

Полковник хлопнул себя по лбу и от удара опрокинулся на спину:

– Мой прокол, Пантюхин. Пароль сменился. Подходишь к таджику и даешь ему по морде.

– Так он же мне ответит!

– Правильно. Это и есть отзыв. А дальше по старой схеме.

Пантюхин исчез.

– Вот, Федорыч, как тяжело приходится работать, – и полковник внушительно замолчал, вперив государственный взгляд в асфальт.

Мы с Серегой сели на бордюр (для питерских – поребрик) и тоже вперили свои взгляды. А то что ж, полковнику можно, а мы, получается... Нет, так не пойдет... У нас тоже самолюбие есть. И взгляд не хуже полковничьего. Мы так можем вперить, что мало не покажется. Я как-то осенью восемьдесят второго на Остоженке так вперил взгляд, когда выходил из подъезда, что сразу червонец нашел. А Серега вообще!.. Ведущий репортер передачи «Особый взгляд». Ему достаточно одного взгляда, чтобы увидеть, на чье имя записан дом депутата и кто из членов правительства спи...дил тысячу двести тонн нефти по пути из пункта А в пункт Б. И все это знали. Поэтому, когда он входил в кабинет какого-нибудь депутата или члена правительства, те сразу открывали сейфы. Чтобы, кроме Сереги, никто не знал, на чье имя записан дом депутата и кто спи...дил тысячу двести тонн нефти по пути из пункта А в пункт Б. Башли он клал на счет в банке «Ослябя и Пересвет» в городе Замудонске, которые (банк «Ослябя и Пересвет» и город Замудонск) принадлежали Теймуразу Гочишвили и являлись дочерним банком банка «Братья Маккавеи» и дочерним городом города Москвы, что в штате Висконсин Северо-Американских Соединенных Штатов. И башлей в банке «Ослябя и Пересвет» города Замудонска скопилось!.. Я даже не знаю, с чем сравнить. Достаточно сказать, что только на проценты с этих башлей грелись шестнадцать зон строгого режима, за что Серега и получал эксклюзивную информацию для передачи «Особый взгляд». Другая часть процентов шла множеству сержантов Пантюхиных и полковников Котов – также за эксклюзивную информацию для передачи «Особый взгляд». И такая вот раздвоенность Серегиного меценатства объяснялась стремлением получить информацию из разных источников, обеспечивающих полнейшую объективность.

Основные же башли на счету банка «Ослябя и Пересвет» в городе Замудонске были поделены на две части. Одна хранилась на тот случай, чтобы, когда «эти суки так всех достанут», купить у Теймураза Гочишвили город Замудонск, учредить там телекомпанию и запустить передачу «Особый взгляд из-за бугра»...

А вторая часть шла на содержание детских домов в нескольких небольших городишках России от имени известного криминального авторитета. Потому что если перечислять деньги из Замудонска, то бабцы из Госдумы поднимут базл о евреях, подкупающих русский генофонд нации. Почему евреи?..

Господи!.. Я же забыл вам сказать, что город Замудонск был построен Теймуразом Гочишвили на западном берегу Иордана. Этот Гочишвили был грузинским евреем, эмигрировавшим из Кутаиси и принявшим ислам. Таким образом, и евреи и палестинцы относились к нему весьма лояльно. И в кнессете он представлял одновременно евреев, выходцев из России, и палестинцев города Замудонска. Имел весьма внушительный вид. Пейсы, торчащие из-под чалмы... Дважды обрезанный... Очень красиво для тех, кто понимает! Две жены. Одна – еврейка из Европы, вторая – палестинка, сами понимаете, из местных. После выступлений в кнессете в качестве еврея он пользовал жену-палестинку с криками «Замудонск – исконный еврейский город!». А когда, наоборот, от лица палестинцев, то пользовал жену-еврейку под портретом Осамы Бен Ладена. Эти контрапункты его очень возбуждали.

Вот такие планы были у Сереги. А так денег для себя он имел не много, потому что много ему было не надо. Деньги ему, как я уже говорили, были нужны для разных дел. Для каких, я уже сказал. Но все его считали продажным журналистом. А какие еще в России бывают?!

Тут как раз явился сержант Пантюхин с опухшей мордой в качестве отзыва на пароль. В руках – полиэтиленовая сумка с тем, что нужно. Для того чтобы мир засиял радужными красками. Чтобы каждый ребенок имел по велосипеду. Чтобы даже в хмурые дни всегда было солнце. Чтобы кузнечики запиликали на скрипке «Zwei Guitarren». Чтобы бумажный солдатик был красивым и отважным. Чтобы любо было, братцы, жить. Чтобы атаман был такой, сука, чтобы с ним не приходилось тужить. И чтобы в песне «Мурка» Мурка осталась живой. Вот такая вот была полиэтиленовая сумка.