Путешествие к центру Москвы - Михаил Липскеров

– А что же ты теперь будешь делать, – спрашиваю я, – без катка?

– А ничего. Он вообще не мой.

– А чей?!

– Откуда я знаю? Я его угнал.

– Зачем?

Водитель посмотрел на меня как на идиота:

– Ну как же не угнать каток, если он стоит?

– Логично, – согласился я, – неугнанный каток теряет уверенность в своей нужности людям. И давно ты его гонишь?

– С зимы. Я к братану в Гольяново приехал из Верхней Пышмы. Знаешь Верхнюю Пышму?

– Первый раз слышу. А где это?

На меня во второй раз за пару минут посмотрели как на идиота:

– Ты что, мужик, ты где родился?

– Здесь.

– Что значит «здесь»? – И водитель посмотрел на «зебру».

– В Москве.

– Иди ты! В самой Москве?!

– В самой.

– А родители?

– В Москве.

– А ихние?

– Тоже.

Он вытер пот со лба и сел на тротуар.

– Да... И Верхней Пышмы не знаешь?

– Ни сном, ни духом.

– Жалко мне тебя, мужик. Ничего-то ты в жизни не видел. Верхняя Пышма – это маленький Гонконг.

– А Гонконг это знает?

– А что это такое?

– Гонконг?.. Город такой... В Гонконге... Нет?.. Бывшая колония Великобритании?.. Джеки Чан?..

– Мать твою, мужик, сколько ты слов знаешь!..

Я скромно потупился.

– А вот Верхней Пышмы не знаешь! – И он слегка сверху вниз посмотрел на меня.

– А я и Нижней не знаю, – решил польстить ему я.

– А я ее и знать не хочу! – взвился маленький гонконговец.

– Что так? – поинтересовался я.

– Откромешили меня там сильно. Местные.

– За что?

– А я у них на выборы асфальтовый каток угнал.

– И там тоже?!

– А чё?.. Если каток стоит, как его не угнать? Но, оказывается, они на этом катке детей вместо карусели катали. А тут отлучились по пиву. А когда я... то они и вернулись... После пива... Ну меня и... После пива. Они теперь без телевизора сидят.

– А при чем здесь телевизор? – не смог я увязать угон асфальтового катка с отрубом нижнепыжменского телевидения.

– Все очень просто. Я, когда от них сваливал, в ретрансляционную антенну въехал. Вот они и без телевизора... И мы, в Верхней Пышме, тоже, потому что от их ретранслятора смотрели. Так что и не знаем, кто на выборах победил. Вот меня откромешили и послали в Москву, узнать что к чему. У меня брат в Гольяново. А тут асфальтовый каток стоит. Ну я и... думаю, надо ребятам в Нижней Пышме каток вернуть... А тут ты подвернулся... И каток слинял...

Мы посидели помолчали. Потом он повернул ко мне голову и спросил:

– Слушай, мужик, а ты случайно не знаешь, кто у нас сейчас президент?..

– Медведев, – машинально ответил я.

Он вскочил:

– Дмитрий Анатольевич?!

– Да.

Верхнепышмяк схватил меня в объятья:

– Мать твою! А я уж волновался! Мы ж в Пышмах все за него голосовали. Надо ребятам сообщить... Ты, часом, нигде здесь свободного асфальтового катка не встречал?

– Да пару лет назад видел один в Новогиреево...

И водитель катка побег в Новогиреево.

А я вынул из кармана сигареты, сунул одну в рот, прикурил и глубоко, до яиц, затянулся. На асфальтовом катке подъехал мент.

– Вот, гражданин, – сказал мент, – ваш каток. Пытался скрыться с места происшествия. Протокол оформлять будем.

– Какой протокол? – для порядка поинтересовался я.

– О пересечении «зебры» во время проходящего через нее пешехода. Фамилия?

– Липскеров.

– А ваша?

– Это моя.

– А катка?

– Откуда же я знаю?.. Асфальтовый, наверное.

– Так и запишем. 17 октября 2009 года при выезде на шоссе катка по фамилии Асфальтовый на гражданина... как вы сказали?

– Липскеров.

– А ударение где?.. На «и» или на «е»?

– Да какая разница? В протоколах ударение не ставится.

– Объясняю, гражданин: если на «е», то получается Липске́ров. Очень смахивает на фамилию кавказской национальности. И возможно, каток Асфальтовый наехал на вас в целях разжигания национальной розни. Вы, часом, к незаконным мигрантам отношения не имеете?

– На «и» у меня ударение! Ли́пскеров я!

– Странная фамилия для законного мигранта.

– Да не мигрант я! Местный!

– У местных, гражданин Липскеров, нормальные фамилии. Иванов, там, Петров, Сидоров... Какие еще бывают фамилии?..

– Разные! Моржовый! Гнойный! Сраный!!!

– О! А то – Липскеров. С ударением на «и». Подозрительно.

– Ничего подозрительного здесь нет! В 1786 году моя семья Гигенштейн-Финкельман по указу ее величества императрицы Екатерины Великой была переселена в Центральную Россию из польского города Липска. По имени этого города нас и стали именовать Липскеровыми. Чтобы такие мудаки, как ты, язык не сломали о ГигенштейновФинкельманов! Чтобы при упоминании этой фамилии не возникало желания отметелить ее владельца! Понятно?

– Чего ж тут не понять... Правда, мне и человека по фамилии Липскеров с ударением на «и» хочется отметелить. Не так, как с ударением на «е», конечно, но все-таки... Слушайте, а каток антисемитских выпадов не допускал?..

– Нет! Он – каток!

– Тогда – наездов? На почве антисемитизма?

– Чувак, ты меня достал, – начал нервничать я, – это совершенно незнакомый мне каток!

– И куда ехал, не знаете? – неприлично терпеливо продолжал опрос мент.

– Не зн... (Как же не знаю?! Конечно же знаю! Мне же верхнепышмюк говорил!) В Нижнюю Пышму!

Теперь опешил мент. Он даже слегка остолбенел, охренел некоторым образом. По-моему, у него в голове возникли сомнения в своей вменяемости. Он вынул из кармана прибор для проверки на опьянение, дыхнул, внимательно посмотрел на него, постучал ногтем, пожал плечами и на некоторое время ушел в себя. В надежде там разобраться в причинно-следственных связях между гражданином Гигенштейном-Финкельманом, переименованным Екатериной Второй в Липскерова с ударением на «и», чтобы какие-то мудаки язык не сломали, но без смены национальности, и попыткой наезда на вышеупомянутого гражданина катка, судя по фамилии Асфальтовый, русского по национальности, но скорее украинца, на «зебре», что у метро «Партизанская», по пути в Нижнюю Пышму...