Ее худший кошмар - Бренда Новак

И не мог ли он сам быть каким-то образом причастен к нему?

— Что бы вы там ни думали, — продолжал Фицпатрик, — тот, кого вы ищете, не из числа наших заключенных. Отсюда просто так не выбраться.

— Возможно, самостоятельно — да, им отсюда не выбраться, — согласился Амарок. — Но ведь их навещают друзья, подруги, родственники.

— Крайне редко, — ответил Фицпатрик. — У этих людей контакт с внешним миром очень слабый. По крайней мере с тех пор, как их поселили здесь.

— А как насчет кого-то из персонала? — спросил Амарок. — Ведь могут завязаться дружеские отношения. Связи.

Фицпатрик покачал головой.

— Исключено. Все сотрудники прекрасно понимают, чем рискуют.

— Подобные вещи происходили и раньше, в других тюрьмах. Люди способны на безумные поступки из-за любви. Из-за денег. Просто от скуки. И по множеству других причин.

На Фицпатрика его слова не произвели ни малейшего впечатления.

— Вам следует расширить поле вашего поиска, сержант. К сожалению, на убийство способны отнюдь не только наши заключенные.

— Однако ваши заключенные — единственные из тех, кого я знаю, кто на деле доказал эту свою способность, — нашелся Амарок.

— Вы весьма недвусмысленно выразили свое отрицательное отношение к нашему пребыванию здесь. — Как обычно, Фицпатрик очень четко выговаривал каждое слово в сказанном. — Вы не желаете нас у себя видеть. Но вам не удастся свалить вину за происшедшее на Ганноверский дом.

Дальше так продолжаться не могло. Эвелин решила прервать перепалку, пока их разговор не зашел слишком далеко.

— Мы устроим внеочередную перекличку. Вот и все.

Внимание Фицпатрика переключилось на нее.

— Ну, конечно, как-то надо же ублажить сержанта. Почему бы и нет? Нам не о чем беспокоиться.

И, повернувшись, он направился к выходу. Но Эвелин окликнула его.

— Все остальное в порядке?

— Разумеется. — По тому, как он взглянул на сержанта, было ясно, что его следующие слова предназначаются именно Амароку. — Ганноверский дом с первого дня своего существования является образцовым учреждением.

Враждебность, заметная в жестах и движениях Амарока, заставила Эвелин в мыслях вернуться к тому, о чем она думала, выходя из своей комнаты прошлым вечером. Да, он действительно чертовски привлекателен, но во всем остальном он бесконечно далек от нее. У него совершенно иные взгляды на жизнь, и ему неприятно присутствие Ганноверского дома в их городке.

— Пожалуйста, прости доктора Фицпатрика, — сказала Эвелин, когда тот ушел. — Знал бы ты, каких трудов стоило нам организовать Ганноверский дом. Конечно, он будет всеми средствами защищать свое детище.

— Твой Фицпатрик — напыщенное дерьмо, — пробормотал в ответ Амарок.

Эвелин боялась, что и к ней Амарок относится примерно так же. Как и другие жители этих мест. Для них она тоже чечако. Сделав вид, что не расслышала его оскорбительный комментарий, Эвелин повела сержанта в свой кабинет.

Как и у других ассистентов, у Пенни в приемной части учреждения имелся свой крошечный кабинетик. Заметив Эвелин и Амарока, Пенни, говорившая в этом момент по телефону, помахала им рукой. Эвелин помахала ей в ответ, а сама задалась мысленным вопросом, заметила ли ее ассистентка, что она пришла на работу в той же одежде, что и накануне. Эвелин не могла избавиться от чувства, что вчерашний костюм как бы намекает на ее близкие отношения с Амароком.

В чем бы ни уличала ее совесть, сейчас ей приходилось беспокоиться о гораздо более существенных вещах, нежели случайная связь с более молодым мужчиной, пусть даже в Хиллтопе он важное должностное лицо, с которым ей придется довольно часто сталкиваться.

— Я позвоню старшему надзирателю и попрошу его провести перекличку. — Она выдвинула стул из-за стола. — Садись. Мы очень скоро получим ответ на твой вопрос.

Амарок никак не отреагировал на ее предложение. Вместо того чтобы сесть, он стал прохаживаться по кабинету, что еще больше нервировало Эвелин.

— Это Брианна?

Закончив набирать номер, она подняла голову и увидела, что он держит фотографию, на которой она была со своей младшей сестрой.

— Да. Мы с ней ездили в Италию, когда я закончила дипломную.

— И куда конкретно?

— Рим, Флоренция, Венеция, Милан.

— Вы ездили только вдвоем?

— Да.

Краем глаза она заметила какую-то записку у себя на столе. По почерку, «как курица лапой», она поняла, что оставил ее Фицпатрик. «Что, черт возьми, происходит с Энтони Гарза? Ты с ума сошла? Почему ты не хочешь полностью представить всю его историю?»

Наверное, как раз это и хотел обсудить с ней ее коллега, когда они столкнулись с ним. Но сейчас ее занимал вовсе не Гарза. Сейчас ей нужно поручить старшему надзирателю провести перекличку. И попытаться выяснить, как Хьюго удалось сделать столь точное предсказание.

По телефону ей никто не ответил, поэтому она продолжила свой разговор с Амароком.

— Мы провели там две недели. Это была сказка. Ты там бывал?

— Нет. — Он ограничился коротким ответом, из чего она заключила, что он никогда не выезжал за пределы Аляски.

Скомкав записку Фицпатрика, она бросила ее в корзину для бумаг.

По какой-то причине старший надзиратель Феррис не брал трубку, а использовать для вызова рацию ей не хотелось.

— Ты ведь училась в Гарварде?

Эвелин не помнила, чтобы когда-нибудь говорила с Амароком о своем образовании. Они не так уж много времени провели вместе.

И ей не хотелось обсуждать это сейчас. Она боялась показаться снобом, особенно после того высокомерия, которое продемонстрировал Фицпатрик. Но если она вообще откажется отвечать, Амарок решит, что за ее молчанием что-то кроется.

— Да, — ответила она.

— Я так и думал. — Он присвистнул. — Значит, выпускница Лиги плюща[2].

Ей только показалось или в его голосе действительно прозвучала нотка сарказма?

— Для моих родителей образование очень многое значило.

Она снова попробовала набрать номер старшего надзирателя.

— Но чтобы позволить себе такой университет, нужно быть по-настоящему богатым. Или ты подрабатывала во время учебы?

— Я, конечно, подрабатывала, но основную часть платы вносили они. Они состоятельные люди, но я не назвала бы их богатыми.

Амарок усмехнулся и вернул фотографию на комод.

— А есть какая-то разница?

— Небольшая, но есть.