Ее худший кошмар - Бренда Новак

В голосе Коротышки слышалось нетерпение. Эвелин села в постели.

— Сюда это куда? — уточнил Амарок.

— В «Лосиную голову».

— А что стряслось? Из-за снега провалилась крыша?

Эвелин решила, что это, наверное, так и есть. Но нет.

— Нет, сэр, — возразил Коротышка.

— Тогда что? Давай выкладывай? Нечего играть со мной в угадайку. Я не в том настроении.

— Это не игра. Сержант, я кое-что нашел. Я бы с удовольствием сказал тебе, что именно. Но мне даже страшно предположить. Ты, главное, давай сюда, и поживее.

Когда Амарок вернулся в спальню, от его сонливости не осталось и следа, ее как рукой сняло. Он включил свет и быстро оделся.

— Что происходит? — Внезапно осознав свою наготу, Эвелин до шеи натянула на себя одеяло.

— Понятия не имею. Надеюсь, я должен выносить мою задницу на мороз не для того, чтобы увидеть гигантскую сосульку.

— Ты думаешь, это что-то невинное? — Зная, что неподалеку находятся 250 самых страшных убийц Америки, Эвелин не могла не ощутить тревоги, особенно после ее странного разговора с Хьюго. Оставалось лишь надеяться, что это никак не связано с Ганноверским домом.

Коротышка упомянул, будто нашел в «Лосиной голове» «что-то». Так что, скорее всего, к ее заведению и подопечным это не имеет никакого отношения. Она очень на это надеялась.

Амарок шикнул на пса и сел на край кровати, чтобы надеть ботинки.

— Вряд ли. Но что бы это ни было, я им займусь. А ты пока отдыхай.

— Ты ведь сообщишь мне, что случилось, не так ли?

— Да, как только смогу.

— Договорились, — как можно бодрее отозвалась она, скорее ради него. Впрочем, вряд ли у нее получится уснуть. Как только он ушел, она надела теплую фуфайку, которую он ей дал, и попыталась воспользоваться телефоном. Хотела убедиться, что в тюрьме все в порядке. Увы, ответа она так и не дождалась. По всей видимости, буран завалил столб и оборвал телефонные провода — как она и опасалась.

Как хорошо, что дома у нее для кота автоматическая кормушка и поилка! Кто знает, когда она теперь попадет домой!

Она принялась мерить шагами комнату. Почему-то ей казалось, что сержант вернется совсем скоро, но минуты шли одна за другой… Прошел час, затем полтора, а его все не было.

Эвелин приняла душ, надела костюм — потому что другой одежды у нее не было, — приготовила себе яичницу и кофе. Позавтракав, она помыла посуду и снова села, глядя на часы. И просидела еще час.

— Где же его носит? — проворчала она — Уже почти полдень.

Макита встал и подошел к ней, полагая, что она разговаривает с ним.

— Все хорошо, приятель. Он скоро вернется, — сказала она псу, хотя, если честно, ею уже владела тревога. Что его могло так долго задерживать? Или он забыл, что она сидит у него дома и у нее даже нет машины?

Впервые с тех минут, когда у нее в кабинете сидела Лоррейн, Эвелин подумала о Даниэль Коннелли. Хотелось надеться, что с ней все в порядке. В противном случае Лоррейн наверняка позвонила бы, при условии, что телефоны работали, когда она проходила мимо.

Эвелин глубоко вздохнула, подошла к передней двери и выглянула на заснеженный мир. Снег по-прежнему падал, но медленно. Может, ей стоит одеться, взять один из фонариков Амарока и попытаться добрести до «Лосиной головы»? Не успела она это подумать, как увидела свет одинокой фары и услышала звук приближающегося снегохода. Ага, а вот и он. Едет домой. Это точно он. Потому что до ближайшего соседа отсюда полмили.

— Где тебя носило? — проворчала она, когда он остановился. Хотя на улице был собачий холод, она, закрыв за собой дверь, чтобы не выпускать из дома тепло, ждала его на крыльце. — В чем дело? — крикнула она, когда Амарок зашагал ей навстречу по заснеженной дорожке.

Он не ответил. Эвелин тотчас насторожилась.

— В чем дело? — повторила она свой вопрос уже громче. Сегодня он показался ей даже симпатичнее, чем вчера, хотя ей жуть как не хотелось в этом признаваться. Она еще не оправилась от унижения во время их неудачной попытки заняться любовью.

Дойдя до нее, он открыл дверь и жестом велел войти.

— Не стой здесь.

— Амарок?

Он казался каким-то холодным и отстраненным. Таким, каким был до того, как всю ночь согревал ее в своих объятьях. Они как будто снова стали чужими.

— Скажи, мог кто-то из твоих психов убежать из тюрьмы? — спросил он, наконец стаскивая с головы шапку.

Твоих психов. В его голосе слышались обвиняющие нотки, но она никак на них не отреагировала.

— Нет. Это абсолютно исключено. У нас приняты повышенные меры безопасности.

— Что означает, что у вас там полно опасных преступников. Ты уверена, что ваши меры безопасности надежны? Что ничего не могло… произойти?

Ей снова вспомнились слова Хьюго. Не думай, будто ты здесь в безопасности. Никто из нас… Неужели он все-таки был прав? В очередной раз?

— Уверена. А почему ты спрашиваешь?

— Проверь, все ли они на месте.

— Отвези меня туда, и я проверю, но, — она облизала губы, — сначала скажи мне, что происходит.

Амарок вытер рукавом лицо.

— Кого-то убили.

У Эвелин внутри все похолодело. Наверняка она побледнела, потому что он велел ей сесть.

— Кого именно?

— Этого мы пока не знаем, — сказал он. — Мы нашли лишь женскую голову. Причем изуродованную так, что ее невозможно узнать.

Человек в ванной уставился на свои руки. Он никак не мог вычистить из-под ногтей кровь. Он уже открыл аптечку в поисках зубной щетки, которая могла бы ему в этом помочь, но тут кто-то постучал в дверь.

— Эй! — послышался из-за двери мужской голос. — Стэн, это Йен. Открывай. У меня для тебя есть кое-что потрясное.

Сердце учащенно забилось, он закрыл аптечку. Что ему делать? Он понимал: его не должны видеть в доме Стэна. Именно по этой причине он, несмотря на необходимость как можно скорее убрать все следы, оставил машину в конце улицы и долго пробирался по колено в снегу.

Наверно, кто-то заметил свет в ванной, хотя он по-заботился о том, чтобы во всем остальном доме царила темнота.

Он поспешно вытер руки и посмотрелся в зеркало — не осталось ли на лице капель крови. В дверь снова забарабанили. Он приказал себе не паниковать, ведь можно попасться только из-за одной паники.