Веспасиан. Фальшивый бог Рима - Роберт Фаббри

Невнятно буркнув что-то в знак согласия, Магн вместе с Зири свернул налево. Оставшись один, Веспасиан в темноте устремился вперёд. Вскоре напомнили о себе ноги, точнее, о них напомнила боль в натруженных мышцах. В груди покалывало, стук сердца отдавался в ушах гулким эхом. Крики за его спиной между тем раздавались всё ближе и ближе. Преследователи стремительно сокращали расстояние.

Вскоре ноги вынесли его на поляну. Отругав себя за то, что лишился прикрытия, Веспасиан бросился на другую её сторону. До относительной безопасности оставалось лишь десять шагов, когда ночную тьму прорезал пронзительный крик. Веспасиан остановился как вкопанный, а затем и вообще, зажимая ладонями уши, рухнул на землю. Вскоре крик перерос в вой, поначалу низкий и подрагивающий, словно некий прекрасный скорбный гимн богам. Затем он с каждым мгновением становился всё выше и выше, пока не достиг высот такой чистоты и пронзительности, что все остальные чувства притупились. Остался лишь слух. Веспасиан как зачарованный слушал этот неземной звук. Постепенно звук заскользил ниже и стал стихать, как будто певец устал от собственных чувств и потому решил серией нежнейших рулад подвести песню к финалу. Каждая новая нота звучала всё ниже и тише, пока, наконец, с последним, еле слышным вздохом, песнь не прекратилась. Вновь воцарилась тишина.

Всё ещё околдованный этим неземным пением, Веспасиан поднялся на колени и оглянулся. Его преследователи распластались на земле по другую сторону поляны. В следующее мгновение рощу осветила ослепительная вспышка света. Веспасиан зажмурился и опустил голову, чувствуя, как по коже растекается приятное тепло. Открыв глаза, он увидел, что вся поляна залита светом, причём свет этот с каждым мгновением делается всё ярче, как бы повторяя только что прозвучавшую песню.

— Бенну! Бенну! — закричали лежавшие на земле люди.

Веспасиан поднял глаза и, прикрыв их ладонью, увидел, что источником света является огонь, пылающий высоко-высоко, на верхушке финиковой пальмы, что росла неподалёку от него на краю поляны. Казалось, будто дерево разбрасывает вокруг себя сноп золотых искр. Плавно падая на землю, они становились оранжевыми, затем красными, пока наконец не оседали на тлеющей кучке золы у основания ствола.

Между тем огонь на верхушке пальмы разгорелся так сильно, что сделался белым. Его жар обжигал Веспасиану лицо и руки, пока он стоял на коленях, омываемый этим неземным сиянием.

— Бенну! Бенну! — продолжали кричать по другую сторону поляны.

Затем с резким треском, как будто невидимый титан, играя в камешки, ударил друг о друга двумя валунами, огонь внезапно погас. Он как будто израсходовал всё своё топливо, не оставив догорать ни одного тлеющего уголька. Последняя искра упала на землю и погасла.

В холодном предрассветном воздухе холмик золы под пальмой продолжал тускло светиться, словно брошенный кем-то костёр.

Обернувшись, Веспасиан увидел, что его преследователи уже поднялись на ноги и, повторяя слово «Бенну!», направляются через всю поляну в его сторону.

Он уже было повернулся, чтобы вновь броситься наутёк, когда холмик тлеющего пепла у него за спиной взорвался, обдав его горячим дождём, и к небу устремился крик. Он резко обернулся. Холмик пепла исчез, а на его месте возникло что-то вроде облака мерцающего красного тумана или пыли.

Крик оборвался, а красный туман принялся клубиться, как будто взбиваемый сверху гигантским опахалом. Веспасиан кожей ощутил порыв ветра, затем другой. С каждым разом порывы становились всё сильнее, как будто некая огромная птица, хлопая крыльями, кружила в темноте у него над головой. Он в страхе отскочил от невидимой угрозы. В следующий миг мощный порыв ветра сбил его с ног и повалил на землю. Затем всё стихло.

Когда через несколько мгновений Веспасиан открыл глаза, первое, что он увидел, это пару ног рядом с собой. Он посмотрел вверх.

— Ты в безопасности, — сказал Ахмос, протягивая руку, чтобы помочь ему подняться. Пришедшие со жрецом люди смотрели на Веспасиана со смесью восторга и ужаса. В лунном свете глаза самого Ахмоса сверкали фанатичным огнём.

— На тебе благодать Амона, тебе ничего не грозит.

— А как же мои товарищи? — спросил Веспасиан, поднимаясь на ноги.

— Они живы, но мы продадим их в рабство мармаридам.

— Чтоб ты пропал со своим благословением! — Веспасиан сплюнул и заехал жрецу кулаком в солнечное сплетение. — У нас с тобой ведь был уговор, ты, кусок дерьма. Или ты уже забыл?

Ахмос согнулся пополам, но в Веспасиана тотчас вцепился десяток рук. Наконец, отдышавшись, жрец злобно посмотрел на него.

— Неужели ты и вправду считаешь, что нам по силам помешать мармаридам схватить твоих людей и отправить их на невольничий рынок в Гараму? Мы не такие воинственные, как они, мы земледельцы. Каждый год мы продаём им некоторое количество рабов, чтобы они не трогали нас самих. Твои друзья отлично им подойдут, ты же останешься здесь. Я жрец Амона, и мой долг привести тебя в его святилище в центре Сивы, и если на тебе действительно лежит его благодать, ты, как сам Александр и горстка других избранных, услышишь его мудрость.

Веспасиан с отвращением посмотрел на вероломного жреца.

— А почему это твой долг?

— Тебя коснулся ветер Бенну, и ты омыт светом его огня. Амон знает, что я тому свидетель.

— А что такое Бенну?

— Священная птица Египта, чья смерть и возрождение отмечают конец одного века и начало нового. Тому, кто искупался в его свете и почувствовал на себе взмахи его крыльев, когда он летит в священный город Гелиополис, чтобы свить гнездо на алтаре великого Ра, — судьбой уготовано сыграть роль в этом новом веке. На твоём языке эта птица называется Феникс.

* * *

На протяжении остатка ночи и всё утро Веспасиана вели на восток. Меч у него отобрали, но связывать рук не стали. Впрочем, окружённый десятком вооружённых мужчин, он не стал предпринимать попыток к бегству. Даже сопровождай его всего один лишь вероломный Ахмос, он послушно последовал бы за ним, а месть отложил бы до более удобного случая. Сейчас же он был снедаем любопытством, желая услышать, что ему скажет оракул Амона. Кто знает, вдруг это прольёт свет на пророчество Амфиарая?

Они всё дальше углублялись в оазис. По пути они миновали несколько водоёмов, размерами больше первого, в котором он искупался накануне. Повсюду были прорыты оросительные каналы, по которым бесценная влага бежала на небольшие участки обрабатываемой земли и в оливковые рощи. Куда ни посмотришь, повсюду тянулись сады и огороды, а на зелёных пастбищах вокруг водоёмов щипали траву овцы и козы. Людей навстречу тоже попадалось всё больше и больше. Мужчины с обмотанными тряпками головами обрабатывали поля, собирали фрукты, грузили урожай на повозки. Женщины стирали бельё и купали в водоёмах детей, носили на головах в высоких глиняных кувшинах воду или же на открытых очагах рядом с глинобитными хижинами готовили пищу. Похоже, местное население отнюдь не бедствовало. Да что там! Было гораздо богаче, нежели можно было предположить из налоговых отчётов, которые поступали из Сивы. Похоже, до него ни один квестор даже не пытался узнать истинное положение дел.