Веспасиан. Фальшивый бог Рима - Роберт Фаббри

— Тебе пришлось бы сражаться за неё со мной.

Ответ застрял у Веспасиана в горле. Ступив наконец на гребень бархана, он замер в немом изумлении. Впереди, на расстоянии двух миль, насколько хватало глаз, простиралась пышная зелень оазиса. Пятьдесят миль в длину и десять в ширину. Оазис напоминал ярко-зелёный ковёр, раскинувшийся посреди бесплодной и враждебной пустыни.

Корвин остановился рядом с Веспасианом.

— Хвала богам, мы дошли!

— Да, но вы забыли про дорогу назад, — буркнул Магн.

Все замерли на месте как вкопанные, любуясь зелёным пятном оазиса, который казался зеленее обычного после долгих дней в пустыне, когда их окружала лишь растрескавшаяся коричневая земля и пронзительно-голубое небо. Они стояли, не в силах оторвать глаз, а между тем до них донеслась ритмичная дробь барабана, звуки рога и звон цимбал.

— Что это? — спросил Веспасиан.

— Не знаю, — ответил Магн. — Похоже, что там у них какой-то праздник.

Выпив остатки воды, путники легко преодолели оставшуюся пару миль и уже через час ступили под сень первых финиковых пальм.

Музыка становились всё громче, а вот обитателей этого зелёного блаженного края пока нигде не было видно. Между тем стало заметно прохладнее — примерно так, как бывает в жаркий день в Риме.

Преодолев ещё милю среди деревьев, которые теперь росли ещё гуще и отбрасывали приятную тень, путники неожиданно для себя вышли к озеру. Не раздумывая, все тотчас бросились вперёд и прыгнули в прохладную, освежающую воду. Утолив жажду и остудив разгорячённые тела, они наконец сбросили с себя усталость нескольких дней пути под беспощадным палящим солнцем.

Освежившись, они углубились в оазис, шагая туда, откуда доносилась музыка. Вскоре они вышли на дорогу, по которой двинулись дальше. Теперь помимо барабанной дроби, рожков и цимбал, до них доносились голоса. Через несколько сотен шагов им стали встречаться низкие глинобитные хижины с плоской крышей. Веспасиан и Магн заглянули в окна. Пусто.

— Предполагаю, что все на празднике, — сделал вывод Веспасиан, когда они подошли ближе к очередному скоплению местных жилищ.

Музыка теперь звучала совсем близко. Дорога резко свернула вправо и, миновав ещё пару хижин, вывела их на огромную, запруженную людьми площадь, окружённую со всех сторон такими же глинобитными постройками, как будто грудой наваленными одна на другую. Музыка и пение между тем сделались ещё громче, и все, кто были на площади, воздели руки над головой и подпрыгнули вверх.

— Амон! Амон! Амон! — истошно кричали они, заглушая даже звон цимбал и барабанную дробь.

Неожиданно голоса смолки.

В дальнем конце площади на ступеньках небольшого храма появился человек жреческой наружности, в кожаной юбке с широким золотым поясом. На голове — высокая чёрная кожаная шапка без полей, с золотыми изображениями солнца.

Жрец воздел в воздух крючковатый посох, и его паства как по команде пала ниц. Затем начал читать молитву, однако заметив, что Веспасиан и его спутники стоят, тотчас смолк. Указав в их сторону посохом, он что-то крикнул, по всей видимости приказывая лечь животом на землю. Молящиеся приподняли головы, и на пришельцев уставились несколько тысяч глаз.

— Как бы неприятно это ни было, думаю, нам лучше подчиниться, — сказал Веспасиан и лёг на землю, а вслед за ним Магн, Корвин и остальные всадники.

Для гордых римлян, привыкших повелевать и смотреть на других свысока, распластаться в пыли перед каким-то иноземцем было в новинку. Тем не менее Веспасиан, Магн и Корвин был вынуждены это сделать. А вот Зири и ливийские всадники последовали их примеру спокойно, ничуть не чувствуя себя ущемлёнными.

Удовлетворённый, что вся конгрегация оказывает ему должное почтение, жрец возобновил свой речитатив, который, казалось, длился целую вечность.

— Амон! — наконец воскликнул он, обращаясь к небу.

— Амон! — повторила толпа.

Судя по всему, молитва завершилась, так как люди стали подниматься на ноги. Веспасиан тоже поднялся с земли и попытался — правда, безуспешно — стряхнуть грязь с мокрой туники. Тем временем жрец прошёл сквозь толпу и встал напротив Веспасиана.

— Что ты здесь делаешь, чужеземец? — спросил он по-гречески.

— Я не чужеземец, — ответил Веспасиан, гордо расправляя плечи и принимая властный вид, насколько это позволяла сделать выпачканная в грязи туника. — Я — Тит Флавий Веспасиан, квестор провинции Крит и Киренаика, и эта земля — часть её.

Жрец склонился в поклоне.

— Квестор, ты и твои люди, да будете нашими желанными гостями!

От Веспасиана не скрылось, как настороженно умолкли всадники за его спиной.

— Моё имя Ахмос, — продолжал жрец, — я служу Амону, Тому, что незрим для взора, Тому, что пришёл первым. Ты увидишь, что все мы здесь верные подданные Рима, и я окажу тебе помощь, насколько это в моих силах. Но сначала, мне кажется, вам не помешает утолить голод, после чего ты расскажешь мне, как так получилось, что ты пешком пришёл сюда с запада.

Сидя в довольно неудобных позах на застеленном ковром полу в пышно украшенном доме Ахмоса, Веспасиан, Магн и Корвин разделили со жрецом трапезу — оливки, финики, хлеб и жареное мясо, которого никто из них не пробовал раньше. Мясо, правда, было жестковато, но все они так проголодались, что даже этого не заметили, и уж тем более не волновались о том, как его переварят их желудки.

— Значит, вы ищете караван мармаридов с рабами, — сказал Ахмос, выслушав рассказ римлян о приключениях в пустыне. — Они всё ещё здесь, прибыли всего четыре дня назад. Иначе почему верблюжатина на вкус такая свежая.

— Это верблюжатина? — воскликнул Магн, глядя на кусок мяса в своей руке.

— Разумеется, чем же ещё ей быть. Мармариды, когда проходят через оазис, всякий раз расплачиваются за нашу воду верблюдами. Мы же в обмен даём им хлеб, финики и оливки.

— Что ж, на вкус ваш верблюд лучше, чем на запах, — прокомментировал Магн, прежде чем откусить ещё кусок.

— Верно, — согласился жрец. — У мяса своеобразный вкус. Кстати, молоко верблюдиц не менее полезно и вкусно.

— Фу, какая гадость, — брезгливо поморщился Магн.

— Скажите, а мармариды случайно не уводили ваших людей в рабство? — спросил Веспасиан, тщетно пытаясь выбросить из головы картину, как он пьёт верблюжье молоко.

— Нет, мы нужны им только для пополнения запасов воды и провианта, перед тем как им отправиться в Гараму. Откажи мы им в этой любезности, как переход через пустыню стал бы для них ещё опаснее.

— А что мешает им пополнить запасы силой? — спросил Корвин, отправляя в рот зелёную оливку.

— Население оазиса — более десяти тысяч человек. Мы легко можем дать им отпор. Случись у нас неприятности, мы воззвали бы о помощи к цезарю, как когда-то взывали к фараонам, когда были частью Египетского царства.