Городской тариф - Александра Маринина

Он долго стоял под горячим душем, специально тянул время,чтобы уж наверняка: вот он выйдет, а она уже дома.

Он вышел. А Милены по-прежнему не было. Павел запахнулпоплотнее халат и снова сел к телефону. На этот раз он позвонил к себе наработу, Вадику Андрееву, который отбывал суточное дежурство.

- Слушай, позвони дежурному в ГИБДД города, узнай, небыло ли ДТП с машиной… - он назвал марку и номер машины Милены.

- А что случилось-то, Паша? - сонным голосомпоинтересовался Вадик.

- Да Мила моя куда-то делась, до сих пор дома нет.

- А сам чего не позвонишь?

- Ты при исполнении, тебе сразу скажут, а мне будут всюдушу выматывать, кто я да что я.. Уж сколько раз нарывался.

- Ладно, - вяло протянул Андреев. - Узнаю - отзвонюсь.

Вадик перезвонил минут через десять. Никакихдорожно-транспортных происшествий с участием Милениной машины не зафиксировано.Но это отнюдь не означает, что их не было вовсе. Могла быть обыкновеннаяподстава, лихие опытные ездоки в пять секунд сделали так, что Мила зацепилачужую дорогую машину крылом или бампером, и теперь здоровенные бандюки требуют,чтобы она возместила ущерб. Милицию они не вызывают, зачем им милиция? А Милкасама никуда позвонить не может, у нее батарея села, а они ей свой телефон, самособой, не дают. Или эти бандюки отобрали у нее телефон и выключили его. Имашину тоже отобрали. И деньги. И она теперь идет пешком, и у нее даже нетденег, чтобы купить телефонную карту и позвонить из автомата. Но ведь в Москвеогромное количество заведений, работающих круглосуточно, неужели нельзя зайти ипопросить разрешения позвонить? Ей бы не отказали, не родился еще человек,особенно мужчина, который мог бы хоть в чем-то отказать Милене, в этом ПавелСедов был на сто процентов уверен.

Почему же она до сих пор не пришла домой? И почему непозвонила?

Он посмотрел на часы и похолодел, без четверти три. И почемувремя так интересно устроено? Когда ждешь какого-нибудь желанного события, товремя до назначенного часа тянется невыносимо медленно, это всем известно. Акогда в назначенный час должно, обязательно должно что-то произойти, нопочему-то не происходит, время мчится как оглашенное. Ты уговариваешь себя, чтопять минут опоздания - это ерунда, и двадцать минут - тоже ерунда, этому можнонайти миллион разумных объяснений, и ничего катастрофического пока непроизошло, ну еще минута, ну еще пять, ничего страшного, вот сейчас, вот ужесейчас. И вдруг обнаруживаешь, что прошло не двадцать минут, и не двадцатьпять, и даже не тридцать, а три часа. Пять часов. Восемь. И ни одно из миллионаразумных объяснений уже не годится, и это означает, что пора переходить кобъяснениям неразумным и оттого страшным.

Страшных объяснений Павел Седов не хотел. Он снова включилтелевизор, устроился на мягком уютном диване и прикрыл глаза, мысленнопредставляя, как Мила придет и как он станет ругать ее за то, что не позвонила,за то, что вовремя не заряжает батарею, за то, что не предупреждает, кудапоехала, за то… Он опять провалился в дрему и проспал до шести утра.

Милены все еще не было. Павел снова потянулся к телефону. Ееаппарат по-прежнему «выключен или находится вне зоны действия сети». Зато удежурного по городу на Петровке с аппаратом все было в полном порядке. ИмяМилены Юрьевны Погодиной по сводкам не проходило. Он набрал номер, по которомудавали справки о несчастных случаях и экстренных госпитализациях: а вдруг ейстало плохо? Упала, сломала ногу или руку, головой ударилась? Да мало ли какбывает. Правда, врачи обычно звонят домой, ставят родственников в известность,но врачи тоже всякие бывают, могли и не позвонить. Но и по этому номеру оМилене информации не дали.

Павел проклинал себя за то, что так мало интересовалсяжизнью Милы, ведь он даже телефонов ее подружек не знает. И самих подружекпочти не знает, в памяти осели парочка имен и лиц, но ни фамилий, ни адресов,ни телефонов… Оля, Марина… Какие-то «девочки» с курса. Еще была, кажется,Тамара, с ней Милена в больнице лежала, вернее, не в больнице, а в клинике вШвейцарии. Вот, пожалуй, и все. И записной книжки у нее нет, она все номера втелефон записывала.

Он торопливо оделся, выскочил из дома, сел в машину и поехална Петровку. Ему повезло, почти всю дежурную группу он знал если не по именам,то хотя бы в лицо. До создания Федеральной службы по контролю за оборотомнаркотиков Павел боролся с наркопреступлениями, будучи сотрудником МУРа, издесь, на Петровке, его еще не забыли.

- Паш, а ты не гонишь? - недоверчиво переспросил егоследователь. - Ну молодая же баба, с кем не бывает. Всего один раз дома неночевала, а ты уже волну поднимаешь.

- С Миленой такого быть не может, - твердо проговорилСедов. - Ты ее не знаешь, а я знаю. Она очень ответственная и обязательная. Онане может просто так взять и загулять.

- Да может, Паша, может. Все могут. Ты не обольщайся.

- Ты не понимаешь.

- Чего я не понимаю? Что жена Цезаря вне подозрений? -устало усмехнулся следователь.

- Да при чем тут это! Я наркотиками занимаюсь, и чтобына меня воздействовать, могут сделать все, что угодно! Машину мою взорвать,квартиру поджечь, меня избить, бабу мою похитить. Ты что, тупой?!

- А у тебя что, серьезная разработка идет?

- В том-то и дело. Там не один миллион крутится.

- Ладно, - кивнул следователь, - придется возбуждаться.Садись, пиши заяву. И номер ее мобильника укажи, я сейчас запрос быстреньконапишу, к судье сам сгоняешь. Говоришь, телефон выключен?

- Выключен.

- Это жаль. А то установили бы, где сейчас аппарат. Нуда ладно, посмотрим, с кем она по телефону в течение дня разговаривала, а тамвидно будет. Да, и номер машины не забудь, марку там, модель, цвет ну, короче,сам знаешь.

Седов знал. Ему никогда и в голову не приходило, что этизнания понадобятся ему самому, и от осознания этого тревога внезапно смениласьбезысходностью. В тревоге всегда есть частичка надежды, что все обойдется. Вбезысходности же нет ничего, кроме самой безысходности.

Настя Каменская пришла на работу расстроенной иневыспавшейся. Накануне она до поздней ночи обсуждала с мужем своего новогоначальника, пересказывала раз десять разговор с Большаковым, пережевываладетали и все пыталась с помощью Алексея вникнуть: где же здесь подвох, в чемзакавыка? Чистяков относился к ее тревоге с пониманием, но ничеговразумительного в качестве объяснения предложить не смог. Он тоже не понимал,почему новый шеф ведет себя так… странно, что ли. По нынешним временам можнобыло бы даже назвать его поведение неадекватным, хотя, строго говоря, по всемуправленческим меркам то, что он сделал в первый день пребывания в должности,было безупречным. Он заручился поддержкой наиболее авторитетных членовколлектива, он выразил готовность укреплять кадровое ядро, он отличноподготовился к вступлению в должность, он знал всех сотрудников, не толькодействующих, но и бывших, по именам-отчествам, он был безукоризненно вежлив ибезоговорочно признавал старшинство более опытных коллег. Ну не к чемупридраться! А так не бывает. Особенно сегодня.