Городской тариф - Александра Маринина

- С днем рождения, Евгений Леонардович, - веселопоприветствовал его водитель, жизнерадостный и неунывающий мужчина средних летпо имени Валера, к которому Ионов обращался не иначе как по имени-отчеству.

- Спасибо, Валерий Иванович.

- Куда едем с утра пораньше?

- В Фонд.

Фонд, куда направился Евгений Леонардович, имел длинное итруднозапоминающееся название, в котором, помимо собственно слова «фонд»,имелись еще слова «социальные», «прогнозирование», «исследования» и«последствия», но все сотрудники, в том числе и Ионов, давно уже называли егопросто Фондом и никак иначе. Тем более что название примерно раз в два годаменялось, становясь все более длинным, сложным и расплывчатым, хотя сутьоставалась прежней. Располагался Фонд на двенадцатом этаже многоэтажного,недавно построенного офисного центра Миновав просторный холл на первом этаже,Ионов вставил электронную карту-ключ, прошел через турникет к лифтам и черезнесколько минут шагал по длинному коридору, привычно читая надписи натабличках. Вот здесь сидят социологи, здесь - математики, здесь - политологи,за этой дверью отдел, где работают аналитики. А вот и его последнее детище,«Отдел комплексных монографических исследований»

Ионову стоило немалого труда убедить руководство Фонда внеобходимости таких исследований, и теперь он с особым трепетом следил заработой отдела. Следил… Вот в этот момент впервые и кольнуло. Он только следилза работой, а не руководил ею. Стар? Возраст не тот для руководства? Дабросьте, вон сколько восьмидесятилетних профессоров руководят кафедрами и отделамив академиях и институтах. Впал в немилость? Тоже нет. Его уважают, с нимсоветуются, его постоянно приглашают консультировать, ни один итоговый документне выходит из стен Фонда без правок и окончательного одобрения ЕвгенияЛеонардовича. Специально для него в свое время, лет эдак пятнадцать назад, вштатное расписание Фонда была введена должность «главного специалиста», это ужепотом таких «главных» стало несколько, а в то время он был единственным. Так вчем же дело?

Он сам виноват. Он слишком усердствовал в погоне заденьгами, и когда вставал вопрос, взять ли на себя научное руководство новойтемой или выполнить работу по гранту или коммерческий заказ, предпочиталвторое. Работа по гранту или коммерческому заказу предполагала либоиндивидуальную работу, либо создание временного научного коллектива, которыйраспадался, как только законченное исследование сдавалось заказчику. Если бы оннаплевал на деньги, если бы руководил темами, разрабатывающимися постояннымиштатными сотрудниками Фонда, его связь с этими сотрудниками оставалась быкрепкой и непрерывной. Евгений Леонардович помнил, как когда-то, много летназад, они горели новыми идеями, обсуждали их до голодного обморока, забываяпро еду и отдых, сидели на работе, не глядя на часы, а порой и оставаясьночевать в кабинетах, потому что машин еще ни у кого не было, метро ужезакрылось, а поймать такси ночью в Москве в конце семидесятых было весьмапроблематичным, да и дорого по их-то тогдашней зарплате. Они собирались повыходным у кого-нибудь дома или приезжали на работу, в Академию МВД, чтобыпродолжить обсуждения, расчеты, одним словом, мозговой штурм. Каждая новаямысль казалась гениальной, каждая новая формула грозила перерасти в научноесупероткрытие… И конечно же, они все дружили, несмотря на разницу в возрасте.Евгению Леонардовичу, самому старшему, к тому времени доктору наук ипрофессору, было за пятьдесят, самому молодому, Диме Шепелю, - двадцать семь,он только-только закончил аспирантуру и защитил диссертацию вИнженерно-физическом институте. Боже мой, какое было время! И Ионову казалось,что так будет всегда. Он состарится, но не уйдет на покой, будет заниматьсянаукой, и вокруг него всегда будут ученики, сотрудники, коллеги, и его квартирабудет постоянно открыта для них, и они будут приезжать, советоваться,консультироваться, обсуждать результаты исследований, как и прежде, а он,Евгений Леонардович, будет, как и прежде, окружен талантливыми молодымиучеными, учениками и последователями, он останется в самой гуще событий.

А вот не получилось. Что-то пошло не так. И с каждым днемИонов все отчетливее ощущал пропасть, лежащую между ним и остальнымисотрудниками Фонда. Может быть, действительно дело в старости? Мозг уже не такгибок, не так быстро обрабатывает информацию, не поспевает за новымиразработками и открытиями, и он постепенно становится пусть уважаемой (попривычке), главной (по статусу), но все-таки номинальной фигурой. Ах, как хотелбы он вернуть тот день два года назад, когда руководством Фонда был подписанприказ о создании отдела комплексных монографических исследований изамначальника Фонда по научной работе спросил, не хочет ли профессор Ионоввозглавить отдел. Сегодня Евгений Леонардович без промедления ответил бысогласием, а тогда он, дурак старый, отказался, потому что буквально за неделюдо этого ему предложили руководство проектом по созданию программы борьбы спреступностью для одного из федеральных округов России. За очень хорошиеденьги. Проект был рассчитан на полтора года: полгода на разработку самойпрограммы и еще год - авторское сопровождение. Ионов предпочел программу, ируководителем отдела был назначен другой человек. Кстати, бывший ученик самогоИонова.

Евгений Леонардович замедлил шаг перед дверью, за которойнаходились помещения отдела, посмотрел на часы. Две минуты десятого. Вкоридорах еще пусто, ни один человек не попался ему навстречу, рабочий день вФонде официально начинался в десять. Ионов любил приезжать рано, потому чтоточно знал: в двух-трех отделах наверняка уже сидят научные трудоголики,которым не терпится возобновить прерванную накануне работу. Эти искрящиесяидеями ребята напоминали ему о прошлом, и он с удовольствием включался вобсуждение очередной суперидеи. Но в последние полгода, после окончаниязаказной работы над программой, он по утрам заходил только в «свой» отдел.«Свой» - потому что он придумал его, разработал концепцию, отстоял передруководством и считал для себя обязательным постоянно подтверждать нужность иполезность этого подразделения.

Дверь оказалась незапертой, значит, кто-то уже работает.Ионов остановился в квадратном холле с большим, стоящим у окна столом секретаряи обвел глазами четыре двери, прислушиваясь. Уловив, откуда доносятсяприглушенные голоса, он мысленно порадовался своему не утратившему остротыслуху и решительно вошел в кабинет. Он не ошибся, именно здесь уже шло бурноеобсуждение. Увидев профессора, все замолчали, причем Евгению Леонардовичупоказалось, что все трое сотрудников как-то растерялись, словно говорили очем-то таком, что не предназначалось для его ушей.

- Ой, здрасте, - сдавленно пискнула Верочка, специалистпо психологическим аспектам подбора и расстановки кадров, и бросила вороватыйвзгляд на стоящий в углу кабинета сейф.

Что у них там? Какие-то материалы, которые не хотятпоказывать Ионову? Почему? Что за секреты?

И тут Ионов ощутил еще один болезненный укол. Они отрываютсяот него, отрываются его ученики и последователи, им больше не нужно егозаскорузлое мышление, его заплесневелые взгляды и устаревшие методы. Вот еслибы он руководил сейчас отделом, разве такое произошло бы?