Изумрудная песнь - Олеся Рияко

Вот ведь славный бы вышел пир! А главное, смерть в корчах от желудочного кровотечения, стала бы достойной местью для всех этих отвратительных существ, по какой-то случайности оставленных ясноликой Лантишан среди обитателей Эвенора.

Вдруг впереди взмыл вверх еще один кубок, но Нера, вырванная его появлением из сладких мыслей о кровавой расправе, замерла на месте, не решаясь подойти.

Помимо нее в шатре предводителя бурвадегов прислуживали еще два орка – рыбоглазый и тощий долговязый мальчишка, у которого клыки только-только выступили над нижней губой. Оба они в данный момент отрезали куски ароматного мяса от кабана только-только снятого с вертела. Надеяться на то, что кто-то из них подойдет к главарю не приходилось.

Устав ждать вина, тот вдруг подхватил с подноса перед собой спелую сочную сливу и запустил ею прямо в лоб Нерандиль. Та едва успела увернуться, но ягода попала в опору возле нее, забрызгав сладким соком волосы девушки. На них стали оборачиваться – медлить больше было нельзя и эльфийка, собрав в охапку все остатки храбрости, подошла таки к нему на негнущихся ногах.

Пока густое рубиновое вино лилось из кувшина в золотой кубок бурвадега, мелко позвякивая металлическим горлышком о край, Нера старалась не смотреть на мужчину. Тот же напротив, сверлил ее тяжелым взглядом. Наверно, глупо было девушке надеяться на то, что когда кубок будет полон, он просто отпустит ее с миром.

Так и вышло. Лишь только она подняла кувшин и шагнула в сторону, орк поймал ее за руку и, притянул к себе, силой заставив опуститься рядом с ним на колени.

– Ты просто глупайя или смертйи хочешэ? – тихо прорычал орк, нависнув над ней, опаснее грозовой тучи. – Здйесь любой тйебе шею свернётэ за один только косой взглйяд в свою сторону!

– Не свернёт. – Понуро произнесла Нера себе под нос и попыталась отдернуть руку, но тот лишь сжал ее крепче, яростно сверкнув своими ледяными глазами.

Орк напряженно огляделся вокруг – почти все его бурвадеги были увлечены поеданием горячей кабанятины. Иные вгрызались в сочное мясо, будто изголодавшиеся звери, совершенно ничего не замечая вокруг, другие же вели увлеченные беседы с соседями, абсолютно не обращая внимания на вожака и склонившуюся у его ног эльфийскую пленницу.

– Йесли уж открывйаешь ротэ, будь добра говорйить так, чтоб я слышалэ! – процедил он сквозь зубы, убедившись что никому до них нет дела.

– Никто меня не тронет, ведь так? – дерзко подняв на него взгляд, спросила эльфийка, а орка в ответ на это словно оторопь взяла. – Что ты им сказал обо мне? Что я теперь твоя рабыня? Они не посмеют тронуть собственность своего господина. Это ведь так? Ты их вожак?

– Онйи мне не слугйи. А ты, я глйяжу, нашла во мне равного? Это ошйибка. Не зарывайся остроухйая, чем выше задйерешь носэ, тем больнйее споткнешься. Хорошо если шйею не свернйёшь!

–Так давай! – с вызовом вскочила на ноги девушка, тяжелая рука орка при этом все еще до онемения сжимала ее тонкое запястье. – Чего ты ждёшь? Сверни сейчас! Они смотрят на меня волком и на тебя косятся из-за того, что ты со мной возишься. Так что как бы тебе самому не полететь в пропасть вниз головой, с помощью чьей-то щедрой руки!

В голубых глазах орка сверкнули настоящие молнии, но едва он приоткрыл рот, чтобы осадить нахалку, совсем рядом с ними вновь взмыла рука с кубком. Бурвадег, требовавший вина, недовольно потряс им и уже стал озираться в поисках нерадивой рабыни, когда мужчина с негодованием выпустил наконец руку Нерандиль из своей хватки.

Он еще долго сверлил ее спину недовольным взглядом, но больше к себе не подзывал. Эльфийка же старалась обходить стороной его ложе и вовсе даже не смотреть в его сторону. Хотя, порой, ей безумно хотелось бросить на него взгляд. Чтобы узнать чем тот занят и думает ли еще об их разговоре.

Почему? На этот вопрос она не смогла бы себе ответить. Да и не стремилась, потому что знала – ответ мог ей не понравиться.

Гости вожака разомлели от выпитого и съеденного достаточно быстро. Кто-то продолжал вести неторопливую беседу, развалившись на подушках, а кто-то давно видел десятый сон, храпя самозабвенно и совершенно не стесняясь окружающих.

Нера ловко пробиралась с кувшином среди тел и подушек, когда где-то вверх взмывал опустевший кубок.

Сдерживать свое отвращение от варварских орочьих обычаев ей было сложно, к счастью на эльфийку никто уже и не смотрел. Событием она была лишь в начале вечера. Теперь же, когда все, кому то было приятно, успели обсудить ее появление в лагере, она была для них едва отличима от мебели. Даже после недавней выходки.

И это, несомненно, было ей только на пользу.

Казалось, что этот изматывающий и тяжелый для нее вечер так и закончится… но вдруг, в противоположной от Неры стороне шатра, взметнулась вверх рука, сжимавшая походный рог для возлияний. Сильная, но более изящная чем прочие. Единственная женская рука.

Глава 11

Толстокосая орчиха вальяжно возлежала на подушках, широко расставив ноги, что могла позволить себе, поскольку носила мужскую одежду: широкие черные штаны, высокие сапоги из грубой кожи и кожаный же жилет с воротником-стойкой, украшенный чернеными броневыми вставками.

– Эй, ты! – пьяно подозвала ее она, обратив на себя внимание и ближайших к ней орков, – Бледнайя махве. Шевелйи тощйей задницйей.

Нерандиль нахмурилась, все внутри нее сжалось в тугой ком в предчувствии беды, но спорить не стала – неторопливо пошла вперед, старательно обходя препятствия из подносов с едой и чьих-то ног.

Как она назвала ее? Махве? Кажется, так орки называют плененных, лишенных воли эльфов. Староста деревни рассказывал, что жрецы Немлы травят их специальными зельями, пока несчастные эльфы не утрачивают волю и связь с благодатью Лантишан. И Нерандиль видела последствия таких жутких эксперементов над живыми существами! Безвольные, изможденные, с пустым, отстутсвующим взглядом… когда эльфов вырученных из того страшного каравана, засеченного охотниками у границы, привели в деревню, они выглядели как призраки. И староста сказал, что ничто и никогда не сможет вернуть несчастных к их прежней жизни.

Стараясь отрешиться, не думать об этих ужасах сейчас, Нера склонила кувшин с вином над кубком орчихи, но та вдруг выпустила его из рук и тот со звоном укатился вперед, под ноги бородатому орку, ставшему хохотать над унижением придуманным для эльфийки, подначивая и ближайших товарищей.

– Поднйимйи. – с довольной, словно у наевшейся от пуза