Коллапс. Случайное падение Берлинской стены - Мэри Элиз Саротт

7 октября власти запланировали празднования сороковой годовщины образования ГДР. Хонеккер всегда пользовался возможностью представить ГДР на мировой сцене и пригласил в Восточную Германию немало иностранных высокопоставленных лиц и журналистов, чтобы те посмотрели парады, посетили приемы и послушали речи. Приближающаяся годовщина ставила спецслужбы страны в щекотливое положение. С одной стороны, Восточный Берлин требовал от Хаккенберга закрутить гайки и сдержать протесты до 7 октября. С другой стороны, чрезмерная жесткость по отношению к оппозиционерам могла вынудить высокопоставленных лиц отменить поездку, а иностранных журналистов – рассказать вместо юбилея о репрессиях. Как позже объяснял один член Политбюро, «мы не хотели делать поспешных шагов, потому что нам не нужны были столкновения накануне сороковой годовщины – их не слишком благосклонно восприняли бы за рубежом».

В понедельник 2 октября примерно десять тысяч марширующих демонстрантов выдвинулись на кольцевую дорогу, и Хаккенбергу нужно было придумать, как разогнать их, не поставив при этом под угрозу празднования, до которых оставалось пять дней. Он выставил подконтрольных ему сотрудников сил безопасности с дубинками, собаками, в шлемах и со щитами, но не стал прибегать к более решительным мерам. Политбюро позже узнало, что это устрашение сработало; Хаккенберг остановил продвижение активистов по кольцевой дороге. Впрочем, усугубление конфликта имело свои последствия. Члены партийного военизированного отряда, призванные участвовать в операции 2 октября, отказались выйти на дежурство.

Чтобы мотивировать своих людей и устрашать демонстрантов в будущем, партия поручила местной газете Leipziger Volkszeitung[16] напечатать 6 октября «письмо в редакцию», якобы от командира одного из военизированных отрядов. В письме под заголовком «Хватит терпеть ненависть к государству» заявлялось, что силы безопасности готовы защищать социализм в ГДР «с оружием в руках». На праздничный день 7 октября Хонеккер приказал обеспечить «точное, организованное и скоординированное сотрудничество, а также надежное распространение информации между органами охраны правопорядка, силами безопасности и их партнерами». Эти инструкции привели к насилию в ряде городов не только Саксонии, но и других частей ГДР, в результате чего многие демонстранты получили серьезные ранения; один активист в Восточном Берлине едва не скончался.

Вечером 7 октября произошли ожесточенные столкновения между силами безопасности и демонстрантами не только в Восточном Берлине, но и во многих других городах страны. На фото – полицейские разгоняют протестующих в Карл-Маркс-Штадте. (BStU, MfS, Ast. Chemnitz, Abt. XX. Nr. 2734, Fo.3)

В самом Лейпциге меры безопасности были приняты задолго до празднований: диссидентов задерживали, а подозрительных нерезидентов не пускали в город. Окружающие районы получили инструкции не позволять местным нарушителям спокойствия выехать в Лейпциг. В Восточной Германии эти события не освещались СМИ ввиду отсутствия свободной прессы. Вместо этого газеты празднично отчитались о прошедшем по заранее утвержденному сценарию отмечании сорокалетия ГДР. Подконтрольные государству СМИ также в очередной раз похвалили решительные действия китайской армии на площади Тяньаньмэнь и отметили, что первый заместитель председателя госсовета КНР Яо Илинь почтил ГДР своим присутствием, прилетев на празднования 7 октября.

Ситуация достигнет кульминации в понедельник 9 октября. Вопреки ожиданиям Хонеккера, решение режима об эскалации насилия в сентябре и начале октября лишь усилило намерение жителей Лейпцига взять кольцо под свой контроль. Одна лейпцигская домохозяйка позже объясняла, почему она участвовала в марше 9 октября: «Каждый понедельник был хуже предыдущего. Государство позволяло себе все больше и больше насилия. Силы безопасности вели себя всё жестче. Было понятно, что переломный момент близок». Она чувствовала, что пришло время присоединиться и ей. Другая женщина приняла решение примкнуть к маршу 9 октября именно потому, что режим повел себя столь жестоко по отношению к оппозиции во время юбилея: «Я пришла в ужас, потому что и представить себе не могла, что “страна рабочих и крестьян” будет так избивать собственных рабочих, как она это делала 7 и 8 октября. Я была в ярости». Подъем народного гнева был очевиден даже сторонним наблюдателям. Дипломаты из США, сообщая в Вашингтон о событиях в ГДР не только из посольства в Восточном Берлине, но и из самого Лейпцига, заключили, что 9 октября соберется огромная толпа из-за применения силы двумя днями ранее.

Давнее недовольство жителей Лейпцига упадком своего города и плохой экологией наложилось на тот шок, которым для них обернулись кризис эмиграции и насилие на улицах городов Саксонии. Протестное движение в Лейпциге из маргинального переросло в массовое. Небольшая смелая группа активистов, которая невольно вынесла протест за пределы стен церкви Святого Николая, создала публичное пространство для выражения недовольства на открытом воздухе вечером каждого понедельника. А это, в свою очередь, дало начало масштабным маршам. Правящий режим, ответивший насилием и при всякой возможности без меры восхвалявший жесткое подавление волнений на площади Тяньаньмэнь в Китае, не только не смог остановить рост оппозиционного движения, но, напротив, подтолкнул к нему новых людей. Вопрос теперь состоял в том, что власть станет делать во время решающей битвы за кольцо 9 октября.

Глава 3

Битва за кольцо

Революции бывают жестоки не только к диктаторам, но и к документам. После краха восточногерманского режима люди бросились расследовать его преступления. Исследователи прочесывали архивы бывшей ГДР, но не находили в них отчетов, связанных с применением насилия. Особенно были заметны пробелы в архивах, содержавших подробности официальных планов действий вечером 9 октября в Лейпциге. Впрочем, осталось достаточно свидетельств, позволяющих хотя бы в общих чертах обрисовать то, как партия планировала остановить марш и удержать контроль над кольцевой дорогой.

К 9 октября еще три церкви в шаговой доступности от кольцевой дороги (церковь Святого Михаила, Реформатская церковь и церковь Святого Фомы) согласились проводить молебны в 17 часов – то есть тогда же, когда начинался первоначальный молебен в церкви Святого Николая. Расширение географии молебнов означало больше маршей. Соответственно, предполагалось, что демонстрации 9 октября достигнут невиданных масштабов, но никто не знал, насколько большими они будут. В понедельник 25 сентября в марше участвовали, предположительно, от шести до восьми тысяч человек. В понедельник 2 октября число участников уже приближалось к десяти тысячам.

Партия усилила подготовку в ответ. Перед празднованием сорокалетней годовщины образования ГДР 7 октября глава лейпцигского Штази Манфред Хуммич с досадой говорил своим подчиненным о том, как эта годовщина «мешает нам принимать решения. Мы не можем действовать так, как хотим. Нам нельзя использовать все доступные средства», чтобы остановить марширующих. Однако центр Восточного Берлина стал зоной боевых действий почти сразу же, как только закончились плановые мероприятия 7 октября. Органы госбезопасности применяли силу, чтобы