Закон бутерброда - Титью Лекок

Факт № 1: у него нет нового инвестора для Vox. Это укрепляет позиции Луи, а значит, придется писать текст про Youporn, то есть по отношению к Марианне он опять в дерьме.

Факт № 2: возможно, ему действительно стоит подумать о будущем. Лассаль предлагает очень заманчивую работу. Особенно с финансовой точки зрения.

Он взглянул на свои ботинки. Чтобы произвести хорошее впечатление, он надел свои единственные, так называемые выходные ботинки вместо обычных кроссовок. И все зазря. Он ощутил легкий укол стыда.

Принять это предложение значило бросить Vox, которому он уже больше года отдавал себя в режиме нон-стоп. Это значило бросить интернет и перейти в стан врага, к бумаге. До какого предела стоит цепляться за свои личные планы? Или уже сложить оружие, стать как все из соображений экономического реализма? Примерно те же вопросы стояли перед всем его поколением, и вот они сошлись в его частном случае.

Настоящий пост главного редактора – это соблазнительно. Новое приключение. С настоящей зарплатой, с настоящим бюджетом.

Но он не мог на это пойти. Он смотрел на дверь туалета и понимал, что это невозможно. Он умеет работать с сетью. Он ничего не понимает в бумаге. Видит в ней одни неудобства. Как можно отказаться от свободы, которую дает интернет? Это как наркотик. И он сам годится именно для интернета. Конечно, на кону его будущее, но он не сомневался, что прав. А может, он садится в лужу, совершает величайшую в своей жизни ошибку?

Значит, он возвращается к исходной точке. С годовой зарплатой меньше 20 000 евро.

Оставалось только молиться, чтобы Клер не решила сохранить ребенка.

И тогда он осознал еще одну вещь. Он больше не может принимать такого рода решения в одиночку. Не может быть и речи о том, чтобы отказаться от работы с отличной зарплатой и просить Клер по-прежнему зарабатывать на них обоих, вернее, троих, или даже четверых, не посоветовавшись с ней.

Он встал, вышел из туалета, вернулся на ресепшн забрать свое удостоверение личности и покинул здание, куда, скорее всего, не ступит больше ни ногой. На залитой солнцем улице не было ни прохожих, ни машин, но, чтобы позвонить, он зашел в подворотню. Она ответила сразу. Конечно, не помешал, она собиралась поваляться перед обедом. Он пересказал ей свою встречу с Лассалем, стараясь не упустить ни единой подробности самых мрачных его предсказаний относительно будущего сети. Проблемы с Луи он, наоборот, обошел молчанием. Не сказал ей ни про Youporn, ни про Марианну, ни про все это. Сейчас это не имело значения. Он хотел прежде всего изложить ей разговор так, словно она при нем присутствовала, непредвзято, не оказывая на нее давления.

– Ок, – спокойно сказала она, когда он закончил, – а что ты сам об этом думаешь?

– Не знаю. – Он постукивал носком ботинка по двери подъезда.

– Кристоф! Мы всё всегда знаем. Даже когда кажется, что голова кругом, в глубине души мы прекрасно знаем, что будем делать. Ты же наверняка чувствуешь, куда тебя больше тянет?

– Честно говоря, нет, – солгал он.

Повисла пауза. Потом она заговорила очень знакомым тоном, она всегда говорила таким тоном, когда он ее бесил.

– Блин! Кристоф, прекрати уже! Ты нарочно изображаешь эдакую объективность и нейтральность, чтобы на меня не давить. Очень мило, но это смешно.

– Это как?

– Это как с моей беременностью. Я же знаю, у тебя есть свое мнение, иначе и быть не может, и знаю, что ты не желаешь мне его сообщать, чтобы не давить. Но тебя это тоже касается.

– Да, но вот это, эта работа, тебя касается тоже.

– Сколько он тебе предлагает, какую зарплату?

– Понятия не имею. Не спрашивал. Думаю, что-нибудь около трех тысяч евро в месяц.

– Ах вот как… Ничего себе.

Кристоф внутренне поморщился.

– Нехилая такая прибавка.

Он почувствовал, что она считает, и добавил:

– Да, но учти, что часть уйдет на няню на полный день, потому что я больше не смогу сидеть с Люком.

– Думаешь, мы сможем поменять квартиру? – спросила она.

– Да. Мы даже сможем снять трешку и иметь свою спальню.

– Вау… И сможем нанимать бебиситтеров по вечерам, чтобы сходить поужинать в ресторан, вдвоем…

– Ага. И в кино.

Они замолчали. Он услышал в трубке, как она вздохнула.

– Но ведь тебе не этим хочется заниматься в жизни, а?

– Ходить с тобой в ресторан? Очень даже.

Он услышал смешок, который снова перешел во вздох.

– Тебе не хочется бросать Vox и идти пахать на журнал, да?

– Это может быть интересно…

– Ок. Тогда откажись.

– Я хочу, чтобы ты подумала.

– Не знаю, как тебе объяснить, но… мне не хочется, чтобы ты работал там, где тебе неинтересно. Мне не хочется, чтобы ты отказывался от того, что тебе действительно по душе, ради наших походов в ресторан.

И тогда Кристоф сказал ей то, что тяготило его все последние месяцы, но чем он ни разу не осмелился с ней поделиться:

– Но мне еще больше не хочется создавать тебе говенную жизнь. – На миг ему даже показалось, что он сейчас заплачет, такую боль причиняло ему это определение нынешней их жизни. – Жизнь, где все время пашешь как проклятый ради бабла. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была счастлива, хочу, чтобы у тебя была прекрасная квартира, где тебе хорошо. Я не хочу, чтобы мы отказывались от второго ребенка, потому что у нас нет денег. Не хочу, чтобы ты делала аборт, потому что мы на мели. Елки зеленые… Осточертело. Хочу, чтобы мы жили хорошо.

Она молчала, а когда заговорила снова, ее голос звучал растроганно:

– Знаешь, а у нас вовсе не говенная жизнь. И потом, мы молоды, нам всего тридцать. Будь нам по сорок и окажись мы в такой ситуации, ок, стоило бы трижды подумать. Но мне нравится наша жизнь. И я тебя люблю. Мне плевать на прекрасную квартиру, если я буду жить с депрессивным мужиком, который отказался от своих планов. Ну будем мы ходить каждый вечер в ресторан, и что? И ничего, потому что ты потухнешь. По-моему, тебе невероятно повезло, ты нашел то, что тебе по-настоящему нравится. Что тебя вдохновляет. Я тебе немножко завидую. Я делаю свою работу, она вполне серьезная, но мне это все параллельно. Если бы я, вроде тебя, нашла штуку, которая бы меня увлекла, я бы ее не бросила. К несчастью, бухать с подружками или целыми днями валяться с тобой в постели пока еще официально не считается работой.

– Мммммм… Хотел бы я иметь гору бабла и платить тебе всякий раз, как мы занимаемся любовью.

– Я была бы твоей штатной проституткой?

– Именно. Между прочим, по-моему, меня эта идея возбуждает.

– Если тебя это так возбуждает, можно начать с небольших выплат. Введем своего рода налог, установим тариф.