Капкан для невесты - Айрин Лакс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему мне кажется, что во всем, что делает этот мужчина, кроется гибельный для меня подвох?!
Глава 10.1
Камилла
Я устраиваюсь на сиденье поудобнее, пристегиваюсь, чтобы чем-то занять себя.
— Что ты знаешь о своих родителях?
Вопрос Лорсанова застает меня врасплох. Я не ожидала, что он задаст вопрос, касающийся семьи. Скорее, думала, что он снова начнет намекать на непристойности!
— Не понимаю, о чем ты.
Мы так легко перешли на “ты”, говорить ему “вы” теперь кажется вычурно и нелепо.
— О твоих родителях. Об отце и матери…
— Ты же знаешь, что моя мама умерла, когда я была совсем крохой, да? И все, что я знаю об отношениях моих родителей, я знаю из рассказов отца, родственников, прислуги… — немного помолчав, добавила. — И из записей мамы.
— И что ты поняла, прочитав эти записи?
— Что она любила отца, боготворила его. У них была разница в возрасте и положении. Мама работала на семью отца. Многие бы посчитали этот брак неравным, но Зумрат все равно взял маму в жены, помог семье расплатиться с долгами. Мама любила и уважала супруга.
— Любила или была благодарной? Иногда так легко спутать одно с другим, — замечает Довлатов, покачав головой.
— Что за грязные нехорошие намеки? — возмущаюсь я в тот же миг, забыв о решении говорить обдуманно и взвешенно. — Моя мама любила Зумрата Хадиевича. Разница в статусе и возрасте здесь не играют роли. Любви все возрасты покорны! — заявляю я.
Мужчина поворачивает голову, разглядывая меня через зеркало заднего вида. Я точно не знаю, куда именно он смотрит, его глаза темными очками закрыты, но я точно знаю, что он меня разглядывает. От его наглых, пристальных взглядов полыхает лицо.
— Веришь в пары с большой разницей в возрасте?
Он как будто намекает на меня и себя. Разница большая, явно. Я точно не знаю, сколько лет почти старику, но явно больше пятнадцати лет. Может быть, целых двадцать… Я не видела его паспорта.
— Верю, что любовь сама выбирает.
— То есть она слепо тыкает пальцем: люби того или люби ту, а людишкам расхлебывать приходится? Не считаешь, что это несправедливо?
— Я такого не говорила. Просто знаю, что мама Зумрата Хадиевича очень любила. Она писала о нем с таким воодушевлением, описывала свои чувства…
Папа, кстати, был недоволен, узнав, что я читала мамин дневник в той части, где она описывала интимные отношения. Было чуточку стыдно читать, словно я подглядывала в щелку двери за тем, как они проводили время в спальне.
Пусть даже мама не писала подробно их интим, но даже написанного хватало, чтобы почувствовать себя неловко и в то же время понять, мама писала от души, искренне.
Отец, наверное, даже больше смутился, когда застукал меня за чтением, приказал больше дневники не брать. Но я все равно таскала их из его кабинета и зачитывалась…
Дневников у мамы было не так много, я зачитала до дыр их все! Моими самыми любимыми страницами были те, где она гадала, какой я вырасту и планировала, как мы будем проводить время вместе…
Невольно на глаза выступают слезы.
— Мне все равно, веришь ты в любовь или нет, но я точно знаю, что мама любила мужа. Никакие слова не изменят моей веры в это.
— Возможно ли так, что ты не все прочитала? — уточняет Лорсанов. — Скажем, от тебя припрятали очень личный дневник.
— Нет.
— Почему ты так уверена?
— Записи датированные.
— Это не показатель.
— Все равно. Не верю.
— Однако мог быть и тайный дневничок, для очень личного.
— Нет. Нет. Нет! — увереннос отрицаю.
— Аргументируй, — требует Лорсанов.
— Ты просто не читал ни строчки. А я читала… И, как бы тебе это объяснить, мама писала все, что взбрело ей в голову на тот момент. Например, она могла написать, как они с отцом ездили вдвоем на отдых, проводили вместе время, а потом вдруг перескочить и написать про чай, сделать пометку с рецептом на полях, потом вспомнить, какой вкусный пирог выходил у ее бабушки, и пуститься в воспоминания о ней.
— Ничего не понял.
— Разумеется! — фыркаю я. — Мысли как река. Мама писала их течение.
— Где связь?
— Отдых, чай, заваренный на открытом огне, мысли о чае, о пироге к чаю, рецепт бабушки, воспоминания о бабушке… Теперь улавливаешь? Это просто одно целое полотно. Оно неразрывное. Иногда мысли перескакивают с одного на другое, но их связь все равно улавливается. Это заметно не сразу, но я столько раз читала мамины дневники, что знаю их наизусть, и заметила привычки. Вот и все.
— То есть ты отрицаешь, будто она могла писать что-то личное в другом месте.
— Отрицаю! Могу поклясться, что это так. О личном и не очень она писала вперемешку. Я могла бы привести пример, но это очень личные моменты из жизни моих родителей, и тебе об этом знать не нужно! — заканчиваю разговор.
Лорсанов замолкает.
— То есть, если бы кто-то сказал, что нашел тайный дневник твоей мамы, где она писала еще что-то…
— То я бы сказала, что этот человек — врет!
— А если бы нашелся такой дневник?
— Подделка! — уверенно заявляю я. — К чему такие вопросы?
— Просто хочу узнать тебя поближе.
— Ясно, — говорю.
Хотя, если быть честной, мне ничего не понятно. Некоторое время мы молчим, внедорожник уверенно катится за город, и я понимаю, что не боюсь ехать с лихачом-Лорсановым. Сейчас он совсем не лихачит, но скорость приличная, а я даже на секунду страха не испытала после перенесенной аварии! Значит, он меня заболтал, чтобы я не тряслась, как перепуганный заяц.
— А ты пишешь дневники? — задает вопрос Лорсанов. — Судя по фото, ты очень на мать похожа. Вдруг тебе ее привычки передались.
Я ничем таким не занимаюсь, но решила сделать вид, что это не так. Я перевожу взгляд за окно, вздыхаю.
— В чем дело?
— Вопрос неуместный. У меня при себе было, сам знаешь, что. Разве похоже, чтобы я вела дневник?
— Как же телефон?
— Телефон — это не то, — вздыхаю наигранно. —
