Подари мне счастье - Джанмария Анелло

– И не потому, что мой отец… принудил меня к этому браку.

Его глаза потемнели еще больше, но не от желания, а от жесткого, безжалостного блеска.

– Он ударил тебя?

От холодной угрозы в его голосе Ли вскинула брови, но не испугалась. Неужели он думает защитить ее?

Не доверяя своему голосу, она покачала головой. Однако курс установлен, и теперь она не может пойти на попятный.

– Я вышла за вас, потому что хотела этого.

Он кивнул, но в глазах застыло недоверие. Ли глубоко вздохнула.

– А теперь я хочу получить развод.

Если у Ричарда еще и оставались какие-то сомнения в отношении ее невиновности, они постепенно растворились в убийственной ярости на ее папашу-подлеца, который наверняка добился от нее подчинения с помощью рукоприкладства.

Еще один грех, за который мерзавцу придется ответить.

Ричард сам грозил отцу Ли разводом, но никак не ожидал услышать эти слова от своей жены.

– Прошу прощения?

– Я хочу получить развод. – Голос ее дрожал, но взгляд оставался твердым. Она подошла к каминной решетке и встала слишком близко к огню.

Янтарные крапинки в красивых зеленых глазах мерцали в свете пламени с искренностью, честностью, твердой решимостью.

– Разве вы не видите? Это же идеальное решение. Я знаю, вы не хотели жениться на мне. – Мягкий шелест шелковых перчаток сливался с потрескиванием огня. – Знаю, что мой отец принудил вас к этому браку.

Порыв пересечь комнату, взять ее дрожащие руки в свои и успокоить был очень силен, но Ричард заставил себя оставаться на месте. В голове зазвенели предостерегающие колокольчики. Пульс колотился, дыхание жгло в груди.

Или, быть может, это чувство вины рвало горло.

Он оказался не готов к этому моменту. К растущему восхищению. Дабы спасти его честь, она готова пойти на скандал развода?

Она заслуживает правды, но Ричард не может сказать правду.

– Это не так, Ли. Мне необходимо твое приданое, я уже говорил тебе. Мы с твоим отцом пришли к полюбовному соглашению…

– К полюбовному соглашению? Ха! Ни на минуту не поверю в это. – Она заходила взад-вперед перед камином, притягивая взгляд Ричарда к мягкому покачиванию бедер. Освещенные пламенем, ее ноги были отчетливо видны под мерцающим шелком. – Сегодня вечером ваши глаза метали в него молнии. Не сомневаюсь, что если б не присутствие духовного лица, вы бы придушили его.

Когда она двигалась, платье то раздувалось, то вновь обвивалось вокруг ног, лаская ее изгибы в чувственном танце.

– И нельзя сказать, что у вас не было на то оснований, – продолжала она, не догадываясь о страсти, разгорающейся в Ричарде, о неодолимом желании дотронуться ладонями до ее груди.

Он тяжело сглотнул, ничего так не желая, как прижаться губами к ее шее, пробежаться пальцами вдоль изгиба бедер и скользнуть под платье.

– Вы выполнили свои обязательства перед моим отцом, женившись на мне. – Она вытянула одну дрожащую руку. – А теперь мы оба можем получить свободу через развод. Это идеальное решение, и отец не сможет остановить нас.

Ричард силился внимать ее словам, но думал только о мягком повороте шеи, о нежной белизне плеч, спины… и груди – того немногого, что виднелось над скромным вырезом платья.

– Развод получить нелегко, – не без труда проговорил Ричард вялым, отяжелевшим голосом. – Какие основания мы предъявим?

Ли учащенно дышала, и Ричард терял разум.

– А какие основания приемлемы?

Ричард пристально разглядывал ряд пуговиц у нее на платье и прикидывал, как быстро сможет снять его.

– Я не знаю. Но полагаю, адюльтер одной из сторон мог бы послужить таким основанием. Ты совершила адюльтер?

Ее гневный взгляд сказал ему, что она не находит это забавным.

Неудивительно. Его мозги отказывались работать, язык еле ворочался, чтобы произносить разумные слова.

– Есть еще одна причина, которую я знаю и о которой предпочел бы не упоминать.

– Да?

Он кивнул. Поддавшись соблазну, пересек комнату и взял ее дрожащие руки в свои.

– И она тоже к нам не относится. Но даже если бы и относилась, на это уйдут годы.

– Годы? – Испуганное придыхание в ее голосе вызвало у него улыбку. Взгляд Ли опустился на его губы, зеленые глаза потемнели от желания, которого она пока не понимала. Может, она и говорит о разводе, но желает его так же сильно, как и он ее.

Она его жена на всю жизнь. Им ничего не остается, как строить будущее вместе.

И все же будущее уже не казалось таким тягостным теперь, когда он знает наверняка, что она непричастна к отцовским интригам. И более того. Она твердо намерена исправить то зло, которое причинил ее отец. Она потрясающая женщина, решившая прожить свою жизнь с храбростью, честью и достоинством – черты, воистину достойные восхищения. И теперь она его жена.

– Да. Годы, – повторил Ричард, поглаживая пальцами запястья, скользя ладонями к локтям. – Чтобы пройти через суд. А потом предстать перед парламентом.

Его жена. От этой мысли горло сдавила странная судорога. И он стащил перчатки с ее рук. Пальцы погладили нежную кожу на внутренней стороне запястий.

– И нельзя забывать о скандале, – добавил он, и это была последняя связная мысль.

– А как насчет аннулирования? – выдохнула Л и, пытаясь сосредоточиться на текущем моменте, а не на шуршании шелка. Разумеется, она знала, какому риску подвергается.

В конце концов, она вспомнила соседские сплетни и всеобщее возмущение, когда лорд Грейдон хотел развестись со своей молодой женой. У него умер сын, и он обезумел от горя, но это не послужило оправданием в глазах света. Осуждение было жестоким. Даже викарий присоединился, читая проповеди о пагубности смертного греха.

Скандал будет преследовать Ли всю оставшуюся жизнь, но она пойдет с высоко поднятой головой. В глубине души она будет знать, что поступила правильно, благородно.

Но когда кончики его пальцев поглаживали запястья, становилось все труднее и труднее думать. Мысли разлетались, как камешки, брошенные в океан.

– Где ты слышала о подобных вещах? – Улыбка его была решительно порочной, как и блеск в дымчато-черных глазах, которые в данный момент не казались такими уж черными.

Нет, прожилки серебра, быстрые вспышки молнии таились в глубинах этих дьявольских глаз.

– Мы женаты, – проговорил он мягко, нежно, словно ему были небезразличны ее чувства, небезразлична она сама. – В горе и в радости. Нам надо принять это и строить нашу жизнь дальше.