Звездная тень - Сергей Лукьяненко

— А в ангар «Гаммы» мы впишемся? — спросила Маша послепаузы.

— По габаритам — должны.

Всё ясно. Иностранцам, в первую очередь американцам, будутпудрить мозги, уверяя, что «Волхв» испытывал начинку «Юрия Гагарина»,многострадального, уже лет десять проектирующегося корабля с плазменнымидвижками. Рано или поздно те выяснят, что никаких работоспособных плазменныхдвигателей в России не создавали, и вот тогда начнётся шум. Но сейчас важновыиграть время…

Я невольно начал думать так, словно был на стороне Даниловаи Маши. Словно не сидел, прикрученный к креслу сотней метров скотча. И Даниловбудто почувствовал эту слабину.

— Пётр, — он развернулся в кресле, легонько оттолкнулся отподлокотника, опять забыв про искусственную гравитацию и попытавшись воспарить,— ещё можно всё переиграть.

— Отправиться к Ядру? — спросил я со всей возможнойнаивностью.

Данилов вздохнул:

— Пётр, я развязываю вас с Карелом… и мы приводим корабливместе. Записи чёрного ящика рептилоид подкорректирует, полагаю… Ну?

— А бунта не боишься?

— Рискну поверить на слово.

— Не верь мне, Данилов, — сказал я. — Вот я — верил тебе, игляди, что получилось.

Он пожал плечами и сгорбился над пультом. Больше мы ни о чёмне говорили — все два часа, пока «Волхв» шёл к «Гамме». Не о чем нам теперьбыло говорить.

Единственное, что меня удивляло, — молчание рептилоида. НиКарел, ни дед не пытались вступить в разговор. Хотелось верить, что они простопридумывают сейчас план нашего освобождения. Вот только я прекрасно знаю: когдадед что-то замышляет — он, наоборот, болтает без умолку…

«Гамма» построена по древней, ещё Циолковским придуманнойсхеме «колеса». Тридцатиметровый вращающийся диск, в центре-ступице —невесомость, а по окружности — некое подобие силы тяжести, создающеесяцентробежной силой. Зачем это понадобилось Роскосмосу и СКОБе — бог знает.Особого комфорта псевдогравитация не прибавляла, экипажи менялись ежемесячно иот невесомости не пострадали бы, зато проблем возникало выше головы. Например,для перехода в боевое состояние «Гамме» требовалось прекратить вращение — иначенаводка боевых лазеров становилась невозможной.

Не иначе как это была одна из последних попыток нашейкосмонавтики вернуть себе утраченное лидерство. Хотя бы часть его. Попытканаивная и безнадёжная, как и все остальные — заводик по производствусверхчистых полупроводников и безаллергенных вакцин, не то уже сгоревший, не топросто заброшенный на орбите, лунная база, третий год работающая вавтоматическом режиме, недостроенный «Зевс» — корабль для полёта к Юпитеру,спроектированный до изобретения джампа и успевший безнадёжно устареть…

В ангар «Волхв» вошёл впритык. Данилову потребовалось всёего мастерство, чтобы затащить два корабля внутрь, не вмазавшись в хрупкиестенки. Ещё с полминуты, тихо матерясь, он подрабатывал маневровыми, гасяостатки момента инерции. «Волхв» раскачивался по ангару словно свинцовый шарик,брошенный в крошечную и хрупкую ёлочную игрушку. Любой удар о стенку могсерьёзно повредить станцию, но выхода у Данилова не было. Наконец челнок застыл— точнее, начал медленно опускаться на стенку цилиндрического ангара, влекомыйедва ощутимой центробежной силой. Люк ангара стал беззвучно закрываться, прячанас от любопытных радаров с других станций СКОБы.

Вот и приехали. Два корабля, два героя и два пленника. Наменя навалилась апатия, и я закрыл глаза. Хватит. Нельзя бороться бесконечно. Уменя был шанс — там, на полпути, когда куалькуа услужливо вытянул щупальце. Яне захотел, не смог им воспользоваться. Значит — всё.

Извините, Алари.

Извини, Земля.

Никогда не думал, что в наши тесные космические станциивпихивают такие помещения не первой необходимости, как тюрьма. Или она здесьпо-другому называется? Карцер, гауптвахта, изолятор? Не знаю. Одно точно, уалари я сидел комфортнее.

Камера была совсем крошечная, размером с дачный сортир. Вуглу и впрямь помещался маленький унитаз, над ним с детской непосредственностьюконструктор разместил термоконтейнер для разогрева пищи. Ещё был телевизионныйэкран — я с удивлением убедился, что он работает, но транслирует лишь несколькороссийских телеканалов. Надо же, забота о культурном отдыхе узниковприсутствует. Нашли чем заняться — ретранслировать на борт станции потокмыльных опер и унылых шоу…

Когда нас с рептилоидом вели по станции, она кипела, какрастревоженный улей. Носились по узким переходам чёрные береты — российскиекосмические пехотинцы. Боевой пост, мимо которого мы прошли, был наглухозадраен — значит введена готовность номер один и за ракетным пультом сидятнаводчики.

Серьёзно. Всё очень серьёзно. Страна тряхнула сединой,поиграла одрябшими мускулами и решила не выпустить из рук чужую технологию.Куда уж тут рыпаться. Сиди и смотри, отвечай на вопросы и кайся в грехах…

Я развернул узкий гамак, забрался в него. Псевдогравитацияздесь совсем слабенькая, весу во мне сейчас было, как в котёнке. Тлела подпотолком жёлтая лампочка, временами станция подёргивалась — совершалиськакие-то манёвры. Неужели обман не удался и заокеанские друзья сейчасустраивают выволочку нашему президенту?

Только волен ли президент отдать нас с рептилоидом всемучеловечеству? Эту операцию вела госбезопасность. Вряд ли она захочет делиться.А власть Шипунова сейчас вовсе не так устойчива, как в первые годы послепереворота…

Мысли текли вялые, противные. Словно пробежал с рекорднымрезультатом утомительный кросс, а тебе предлагают ещё и поплавать в болоте. Каквсё было просто на Родине и у Алари. Тяжело и просто. А здесь вновь мышинаявозня и меленькие интриги…

Вытянув ногу, я ткнул в кнопку телевизора. Плюсы крошечногопомещения — всё под рукой… или под ногой.

Худшего выбора я придумать не мог. Первый канал транслировалмузыкальный конкурс. Певица, неуклюже покачивающаяся на сцене, петь не умела абсолютно.Не её это было занятие, ей бы у плиты стоять или купальники рекламировать. Ноникого это не трогало. Вопили у сцены фанаты и фанатки, благосклонно улыбалисьв жюри коллеги певички — часть из которых даже имела слух и голос. Второй каналя пропустил с ходу — там шли новости, крупным планом показывали горящий вокзал.Четвёртый канал порадовал меня политической беседой, сводящейся к тому, что всёв жизни плохо, а надо бы жить получше. Пятый канал гнал рекламный ролик МВД.Замогильный голос за кадром вещал: «Вы можете нарушать закон — и тогда вамбудут сниться кошмары по ночам! Вы можете быть честным гражданином — и хорошеенастроение не покинет больше вас! Работники милиции имеют оружие и правоприменять его без предупреждения! Они хотят, чтобы все жили хорошо!» Нехитрыйвидеоряд состоял из мрачных небритых уголовников, белозубых смеющихся граждан ипалящих в мишени милиционеров. Шестой канал, как обычно, крутил рекламу. Речьшла о новейших вакуум-памперсах трёхсуточного действия. Я хотел было выключитьтелевизор, но тут на фоне улыбающегося ребёнка в подгузнике появилось знакомоелицо — Анатолий Романов, пилот-инструктор «Трансаэро». Я остолбенел.