Голубая Дивизия, военнопленные и интернированные испанцы в СССР - Андрей Елпатьевский

Решение об отправке контингента на Восточный фронт было принято 23 июня 1941 Советом Министров под председательством Франко. Это не предполагало объявления войны СССР – меры, которая сильно разозлила бы британскую дипломатию, поскольку СССР был союзником Англии в борьбе с Германией. Цель была показать, что испанский «воюющий» нейтралитет используется в германских интересах, однако исключительно против СССР, но не против Великобритании или Франции (С. 45).

Родригес пишет, что вся «голубая» пресса в конце июля обыгрывала параллель между гражданской войной и кампанией против России. Он констатирует, что значительная часть испанцев-победителей в гражданской войне была убеждена в том, что именно коммунизм является причиной братоубийственной войны между испанцами. Поэтому для них представлялось справедливым участие в агрессии против России, с целью его (коммунизма) окончательного уничтожения. «Мы вернем России визит, который она нам сделала в 1936» (С. 49).

Во многих фалангистских хефатурах (полицейских управлениях) число желающих вступить в дивизию было больше, чем установленный необходимый минимум.

И тем не менее, – пишет Родригес, – не пройдет и года, как станет известно о том, что происходит в России и чего не предвидели ни Франко, ни Серрано, ни другие руководители армии и партии; абсолютная нехватка гражданских добровольцев будет теперь покрываться солдатами из казарм, что будет сопровождаться строгой цензурой темы, постыдной для Партии и режима. Он указывает также, что не вся молодежь, стремившаяся попасть в дивизию, состояла из идейных фалангистов. Часть была просто «антибольшевистски» настроена и была убеждена в том, что выступает «против варварства». Некоторые имели мотивы менее политические и часто исходили из личных побуждений, стараясь проявить свою самостоятельность, действовать «по своему разумению». Упоминает Родригес и материальные причины вступления в дивизию: такие привилегии, как сохранение рабочего места и других благ на предприятии, передача семье заработной платы, полагавшейся вступившему. Дети и младшие братья добровольцев получали привилегии при поступлении на учебу и ряд других. Правда, – поясняет Родригес, – большинство этих льгот вступило в действие уже после того, как Дивизия покинула Испанию. В первую фазу комплектования дивизии политическая мотивация преобладала.

Среди вступавших в дивизию также фигурировали молодые и не очень молодые безземельные крестьяне, а также люди, не имевшие средств для доходного владения своей небольшой собственностью; они надеялись получить путем вступления в дивизию какие-то средства – это был выход для нескольких сот испанцев, впавших в бедность, и для тех, кто этим избежал тюрьмы, все они думали, что не будут воевать, так как война быстро закончится.

Однако, – пишет Родригес, – это была лишь часть действительности. Комплектование дивизии было более сложным, чем об этом рассказывали заинтересованные источники. Доля «добровольных энтузиастов», о которых писала пресса, была сильно усредненной – со временем все значительнее. Цифра добровольцев, зафиксированная для каждой провинции, в некоторых из них была превышена, но в других не была выполнена. Наибольшее число дала провинция Мадрида (3669 человек), затем Касерес (1900), Альбасете (1411), Кадис (1340), Севилья (939), Бадахос (826), Сьюдад Реаль (718), Аликанте (714), Астуриас (673), Бискайя (610), Кордоба (601), Альмеира (507), Валенсия (450), Ла Корунья (438), Барселона (425) (С. 62–63).

Родригес пишет, что помимо личных дел дивизионеров он изучал «доклад, составленный членами Коммунистической Партии Испании в целях информирования Красной Армии. В нем мы читаем, что один дивизионер, принадлежавший к группе добровольцев, вступивших в дивизию из казарм, и попавший в плен, заявил, что в Кастельоне число солдат-добровольцев было недостаточным, и тогда из его полка было назначено еще. Другой военнопленный, охарактеризованный как "полуграмотный и очень отсталый", заявил, что в его поселке (Пескуэса, Касерес) местные руководители Фаланги, получив указание, что они должны представить трех человек, выбрали из людей поселка тех, к кому имели особую ненависть, и среди них его, угрожая лишить его работы и подвергнуть другим репрессиям, если он не согласится». Тем не менее Родригес подтверждает, что факты принудительного рекрутирования недостаточны для того, чтобы опровергнуть тот факт, что большинство вступивших в Дивизию были действительно добровольцы, и среди них основное ядро составляли активные фалангисты, студенты буржуазного и мелкобуржуазного происхождения, дети землевладельцев, чиновников, бюрократии Фаланги и государственного аппарата. Многие из них хотели таким образом сделать политическую карьеру. Преобладали люди с недостаточной культурой, особенно молодые эстремадурские и андалусские крестьяне, люди, гонимые голодом, и солдаты из казарм (С. 64–65).

Число офицеров, которые хотели попасть в дивизию, было большим. Мотивы также были разные – идеологические убеждения, особенно характерные для тех, кто участвовал в гражданской войне и считал ненавистный коммунизм главной причиной бед Испании; желание воевать вместе с немцами, которых считали непобедимыми; часть недавно окончивших Академию имела иллюзии по поводу своей карьеры; некоторые соглашались идти даже солдатами; наконец, некоторые были просто заинтересованы в заработке.

Родригес касается и вопроса об общей численности дивизионеров, которая многие годы была секретной, «и надо было ждать марта 1973 года, когда Министерство сухопутных войск проявило интерес к этой цифре. Документ, опубликованный тогда, фиксирует цифру в 45 242 человека (правда, приводится и другая цифра – около 47 000 мужчин и 20 женщин). Процент гражданских немного превышал в составе дивизии военных. Так, в первом составе в июле 1941 из милиции FET y JONS было 9 154 человека, из военных – 7 292. В дальнейшем эта пропорция изменилась в сторону военных (С. 69).

Командовать Дивизией Франко назначил генерала Агустина Муньоса Грандеса, с которым был знаком еще по службе в Марокко. Родригес подробно описывает служебный путь этого генерала. Называет он четырех командиров полков: Мигель Родриго Мартинес (р. в Санта– Клара на Кубе), Педро Пименталь Сайас, Хосе Виэра Трепаса и Хосе Мартинес Эспарса (С. 74).

Вторая глава книги Родригеса названа «Дивизия пересекает Европу» и описывает передислокацию ее до Грофенверта и ее жизнь там вплоть до отправки в Россию. Остановимся на том новом, что вносит автор, по сравнению с другими источниками и исследователями. Дивизия должна была отправиться в Германию девятнадцатью экспедициями между 13 и 16 июля 1941 года. В ее составе были: 31 старший офицер, 635 офицеров, 1 847 унтер-офицеров, 91 CASE[52]и 15 347 солдат – всего 17 951 человек, без оружия (С. 77). Родригес замечает, что для добровольцев-фалангистов она была Голубой Дивизией, в которой должен был царить дух товарищества фалангистов, который был выше воинского порядка, что вызывало ряд инцидентов между рядовыми и офицерами. Относительно переезда через Францию Родригес подтверждает впечатления Ридруэхо и даже цитирует его, но добавляет, что в редких случаях испанские изгнанники, оставшиеся в неоккупированной части