Люди неба. Как они стали монахами - Юлия Варенцова

– У вас много духовных чад?

– В силу половинчатого статуса я не очень правильный духовник. Потому что человек, которому нужны семейные советы, ему лучше окормляться у священника семейного. Мало того, что я остался вдовцом, это совершенно определенный опыт, и у меня взрослые дочери. Чтобы иметь духовного чада монаха, надо быть настоящим монахом. Да, люди приходят, но таких отношений «старец – послушник» у нас не возникает. Да я этого бы и не хотел.

– А вы не считаете себя настоящим монахом?

– Конечно, нет. Ну, какой же я настоящий монах? Настоящий монах живет где-нибудь в дальнем монастыре, на «Скорой» не работает, проводит время в молитве. Я стараюсь им быть, насколько это возможно в моих условиях.

Врач в рясе и священник в белом халате – он лучше других понимает, как связаны тело и душа человека. И каждый раз с любовью спешит оказать ему скорую помощь.

Свято-Данилов мужской монастырь – самая древняя обитель столицы. Москвичи любят здесь бывать, и многие знают, что, кроме всего прочего, у этого монастыря есть хорошее фермерское хозяйство и лавочка со свежими молочными продуктами. Еще здесь работают столярная, пошивочная и ювелирная мастерские и издательство. Как перевести иноческое братство на самоокупаемость и превратить старинный монастырь в доходное хозяйство, знает эконом обители игумен Иннокентий (Ольховой).

Монастырское подворье в Подмосковье, где коровы гуляют даже зимой, – одна из епархий игумена Иннокентия. Причем не самая большая.

– Отец Иннокентий, вы – эконом Свято-Данилова монастыря. Какова экономика монастыря? Это вообще доходное предприятие?

– Ну, конечно, предприятие не доходное, потому что мы все-таки – некоммерческая структура. В основном занимаемся хозяйством, ради того, чтобы обеспечить продуктами себя и тех паломников или гостей, которые к нам приходят, вот. Поэтому все делается в основном вручную, делается вот таким методом, еще дедовским, вот. Поэтому, конечно, у нас главное – это не получение прибыли, а получение, собственно, хорошего, экологически чистого, ну и качественного продукта. Излишки мы продаем, поэтому какую-то прибыль получаем небольшую, вот. Поэтому для нас это, в общем-то, ну, дело, да, в общем-то, тоже приносящее какую-то выгоду, да. Здесь у нас подворье небольшое, поэтому здесь мы держим в основном исключительно для нужд уже монастырских вот небольшое количество коров, вот мы видим их потомство, такое перспективное, которое дает нам возможность уже для монастыря кормить братию, кормить паломников. А так у нас большое хозяйство вот зерновое, то есть мы выращиваем пшеницу, ячмень, выращиваем горох, рапс, сурепицу.

– А почему именно вы возглавили это хозяйство? У вас есть какие-то навыки специальные?

– Для меня это тоже загадка, потому что я никогда не занимался сельским хозяйством. Но вот отец-наместник почему-то увидел во мне, наверное, какие-то такие способности, о которых я сам не подозревал, назначил меня экономом.

Ну, пришлось, конечно, осваивать все это, потому что, для того чтобы руководить хозяйством, особенно большим, современным, нужно было уже почитать серьезную литературу, нужно было уже брать уроки у специалистов, то есть знакомиться с чужим опытом и перенимать не только в России, но и за рубежом, вот. Мы ездили и в Германию, смотрели, как там устраивают хозяйство, потому что они очень близки нам по технологии, и сорта некоторые их, например, ячменя… Мы выращиваем немецкие сорта, поэтому нужно было ознакомиться прямо со всей технологической цепочкой. То есть пришлось разбираться…

– И что самое сложное в этом оказалось освоить?

– Вообще, сложнее всего было, на самом деле, с людьми, вот – обучить людей, сделать так, чтобы люди работали с максимальной отдачей, чтобы не воровали, не пили. То есть на селе, к сожалению, вообще в деревнях у нас масса была проблем – именно человеческий фактор. Потому что люди, когда поняли, что им будут хорошо платить, но будут спрашивать, соответственно будут требовать высокий уровень качества работы, то тогда уже начало потихоньку все преображаться. То есть люди захотели обучаться, захотели выдавать качественную работу. Соответственно, вот все это организовать именно с людьми оказалось сложнее всего. То есть на это ушли годы, годы, чтобы людей убедить, обучить, показать, чтобы пришли туда не на год, не на два, а пришли работать, получать прибыль, да. У населения не так-то легко с работой, но, когда увидели, что у нас хорошая перспектива, то сейчас в основном у нас средний возраст 30–35 лет, то есть это как раз самые такие работоспособные молодые люди. Создают семьи, помогаем строить жилища, рожают детей… И жизнь вся вот так вот и закручивается вокруг хозяйства. Мы построили там храм, то есть, соответственно, люди могут там крестить детей, венчаться, и, соответственно, круг жизни вот так и совершается наш. У нас порядка 10 тысяч гектаров земли всего, где-то пахоты примерно 8 тысяч гектаров. Соответственно, это уровень, ну, такого среднего хозяйства, скажем, не маленького, не очень большого, ну, скажем так, среднего, да, не маленького. Допустим, горох в этом году мы продали в Турцию. Пшеница и ячмень идут на переработку. Ячмень идет на пивоваренные цели, на комбикорма. Пшеница вся продается тоже очень хорошо. Соответственно, тоже часть идет за границу, потому что у нас очень хорошее качество пшеницы, поэтому с удовольствием покупают экспортеры, на экспорт чтобы пшеницу продать. Овощами мы обеспечиваем себя практически полностью, вот. Закупаем очень мало, когда вдруг если нам не хватает там чего-то, вот. То есть получается, что у нас, допустим, своя мука, свой хлеб. То есть вот полностью все, что касается мучного и хлебного, то все свое. Пирожки, хлеб, булочки, выпечка любая, печенье. Соответственно, молока, ну, немножко, бывает, что не хватает, потому что коровы не всегда дают одинаковое количество молока. Когда они в запуске, то, соответственно, количество молока снижается до нуля, вот. Поэтому молока, в общем-то, если когда достаточно, то полностью покрываем, если коровы не всегда доятся, то, соответственно, тогда немножко докупаем. А так вот масло свое, творог тоже свой.

– Почему монастырь решил обзавестись таким большим хозяйством?

– В этом, во-первых, есть необходимость, потому что все-таки нужно довольно большое количество средств, чтобы содержать монастырь, да, вот на те же продукты питания. Соответственно, если мы имеем что-то свое, то это нас избавляет от необходимости большое количество закупать всего. Потом, монастырь все-таки помогает и другим тоже, допустим, да? К нам приходят люди, просят о какой-то помощи. Мы продукты распространяем, допустим, среди бездомных, вот, готовим что-то или просто продукты даем. Соответственно, это всегда нужно. Поэтому, так как монастыри на Руси всегда имели свои какие-то хозяйства – поля, леса и так далее, то есть занимались сельским хозяйством, для нас это такое традиционное, в общем-то, дело. Поэтому это было такое естественное направление развития монастырской жизни. Все-таки в старой Руси, в старой России в основном население монастырей, насельники – это были крестьяне, для них это был привычный труд. Они с детства могли доить корову, ее пасти, перерабатывать все. Сейчас это все городские жители. Поэтому для нас, для меня в частности, это было совершенно новое такое направление. Но тем не менее это, в общем-то, все вполне по силам, легко, потому что получается, что с этими животными познакомившись однажды, к ним быстро привыкаешь, начинаешь про них с радостью что-то узнавать. И, в общем-то, это совершенно приятный человеческий труд.