Моя семья: Горький и Берия - Сергей С. Пешков

на морях, истребляя ежедневно сотни и сотни самых культурных людей нашей планеты, которые создали драгоценнейшее земли – европейскую культуру», – писал А.М. в эти тревожные дни. Но ни Временное правительство, ни Петросовет ничего не предпринимают для ее окончания. Ежедневные расходы на войну – 50 миллионов рублей – непосильны для слабой экономики России. Не хватает топлива – назревает транспортный кризис. Все яснее становилась неспособность Временного правительства управлять страной.

Восемнадцатого июня в Петрограде на улицы вышло 500 тысяч человек – уже под лозунгом «Вся власть Советам». Считается, что выступление было стихийным, а не вдохновленным Петросоветом, где большинство было у меньшевиков и эсеров, не готовых взять власть в свои руки.

После провала наступления на фронте и новых кровавых жертв грянул Июльский кризис – 3 июля, измученные войной, разрухой и голодом, на улицы Петрограда вышли солдаты, рабочие и балтийские моряки.

Большевики решили возглавить демонстрацию (несмотря на запрет Петросовета) и придать ей «мирный характер». Непонятно, правда, каким образом можно было сделать демонстрацию мирной, если в ней участвовали вооруженные матросы, прибывшие из Кронштадта, и 1-й пулеметный полк. Почему ЦК принял такое решение? Заместитель председателя Кронштадтского совета Федор Раскольников писал: «В случае успеха демонстрации и сочувственной поддержки ее фронтом у партии всегда остается возможность превратить вооруженную демонстрацию в вооруженное восстание».

В «Новой жизни» 14 июля А.М. написал:

На всю жизнь останутся в памяти отвратительные картины безумия, охватившего Петроград 4-го июля.

Вот, ощетинившись винтовками и пулеметами, мчится, точно бешеная свинья, грузовой автомобиль, тесно набитый разношерстными представителями «революционной армии», среди них стоит встрепанный юноша и орет истерически: «Социальная революция, товарищи!»

Какие-то люди, не успевшие потерять разум, безоружные, но спокойные, останавливают гремящее чудовище и разоружают его, выдергивая щетину винтовок. Обезоруженные солдаты и матросы смешиваются с толпой, исчезают в ней… И ясно, что этот устрашающий выезд «социальной революции» затеян кем-то наспех, необдуманно и что – глупость имя силы, которая вытолкнула на улицу вооруженных до зубов людей.

Главнокомандующий войсками Петроградского военного округа отдал приказ разогнать демонстрацию силой оружия. В результате – 16 убитых демонстрантов, 20 казаков и 4 артиллериста, 650 раненых. Петроград объявили на военном положении и вызвали войска с фронта. Для А.М. попытка вооруженного восстания – «ужасная трагедия», приведшая к еще большему расколу общества. Около 10 июля он написал Екатерине Павловне:

По газетам ты знаешь, какие ужасы разыгрались здесь; могу сказать, что непосредственное впечатление от них неизмеримо тяжелее словесного.

Творилось – и творится – нечто отвратительное по глупости, трусости и хамству. Ошибочно думать, что во всем повинны именно «большевики» и немецкие агенты, участие которых несомненно в событиях – нет повинны в этой безумной путанице все: и кадеты, и обыватели, и, вообще, вся масса питерцев. Я не оправдываю «большевиков», – они сами знают, что у них нет оправданий. Их водили за нос как ребят малых. Их спровоцировали, но провокаторами были не одни немцы, а и «культурнейшие» кадеты… Настроение здесь такое, что каждый ищет возможность стащить ближнего своего в комиссариат, в участок или натравить на него озверевшую, сконфуженную и трусливую толпу. Это делается. «Большевиков» истребляют на улицах, точно крыс, но теперь «большевик» – всякий, кто говорит о контрреволюции…

После объявления Петрограда на военном положении были закрыты большевистские газеты «Правда» и «Солдатская правда», разгромлена типография «Труд». Лев Троцкий, Анатолий Луначарский и другие обвиненные в государственной измене большевики арестованы и заключены в «Кресты». Выданы ордера на арест Владимира Ленина, членов ЦК Григория Зиновьева, Льва Каменева…

Временное правительство ввело военную диктатуру. Александр Керенский сменил князя Георгия Львова на посту главы правительства, Верховным главнокомандующим назначен генерал Лавр Корнилов. Военные части, участвовавшие в демонстрации, – расформированы, на фронте введена смертная казнь. А большевики? Большевики ушли в подполье и начали готовить вооруженное восстание.

А.М., несмотря на все свои разногласия с большевиками, подвергся такой же критике, как и они. Его обвиняли ни много ни мало в измене Родине. В газете «Русская воля» известный журналист Владимир Бурцев назвал Горького немецким шпионом и потребовал его ареста. А.М. во множестве получал письма с угрозами, с изображениями плахи, с тщательно намыленными петлями из тонкой веревки. Теперь к А.М. обращались как к «Иуде Предателю», «главному немецкому шпиону». В письме Екатерине Павловне А.М. спрашивал: «Читаешь, как меня лают? Читай, это тебя утешит, меня – очень утешает. По утрам причесывая кудри мои, я говорю в зеркало: – Ах ты злодей? Продаешь Отечество? И народ продаешь, а? И добродушно смеюсь, – ах, ты Сухомлинов? Друг – тошно! А, впрочем, – к этому надо привыкать». (Генерал Владимир Сухомлинов, бывший военный министр, был обвинен в измене, после Февральской революции приговорен к пожизненной каторге, но в мае 1918-го выпущен большевиками по амнистии и затем бежал за границу.)

Газета «Живое слово» также причислила Горького к германской агентуре. Даже газета «Единство» патриота и «оборонца» Георгия Плеханова приняла участие в его травле. Сотрудник газеты меньшевик Лев Дейч писал, что горьковская «Новая жизнь» «вносит только разруху, смуту и анархию…».

Очень характерен для «патриотической» позиции Плеханова факт, о котором сообщила газета «Вечернее время», – под поручительство Владимира Бурцева был освобожден недавний начальник столичного охранного отделения жандармский генерал Александр Герасимов:

Когда об этом узнал Г.В. Плеханов, он позвонил по телефону В.Л. Бурцеву:

– Владимир Львович, правда, что вы взяли на поруки Герасимова?

– Того самого Герасимова, который все время вел слежку за вами и хотел привлечь вас по статье, грозившей смертной казнью?

– Да, того самого.

– В таком случае, я вас целую и поздравляю.

Все труднее было писателю работать с Временным правительством. 1 сентября остановлен выпуск газеты «Новая жизнь» – за резкую агитацию против государственной власти и по «личному желанию» министра-председателя Керенского. Горького в Петрограде не было, еще в начале августа 1917 года он уехал на отдых в Коктебель и вернулся только во второй половине сентября. 2 сентября газета вышла под новым названием – «Свободная жизнь». Сотрудник газеты Николай Суханов рассказывал: «В редакции вопрос стоял так: выпускать “Новую жизнь” как таковую под старым названием или изменить название для той же газеты… Формально ответственного лица, Горького, в Петрограде не было. Действовать в резко революционном порядке можно было только за его счет, т. е. при его ведоме и согласии. Поэтому было решено действовать в более мягких формах: выпускать газету вопреки декрету, но под другим названием». Впрочем, 9 сентября газета вышла уже под прежним названием.

Тем временем в Петрограде обстановка обострялась с каждым днем. По столице поползли неясные, но все более тревожные слухи о готовящемся большевиками восстании. В