Раз ошибка, два ошибка… Дело о трёхголовой змее - Сильвия Макникол

– Нет, ты его не потерял. Просто сейчас ты не знаешь, где ключ. Можешь вспомнить, куда ты положил его в последний раз? – спрашивает Рене.

– В карман, вот в этот! – Я расстёгиваю пуговицу на верхнем правом кармане своих штанов, запускаю в него руку и выворачиваю наизнанку. Ничего.

– Проверь остальные. На всякий случай!

Я расстёгиваю все пуговицы и выворачиваю карманы, даже задние. Пусто. Проверяю карманы на рубашке, даже несмотря на то, что обычно я туда ничего не кладу, за исключением, может быть, ручки.

– Что же мне делать? Надо же покормить их, – у меня срывается голос. – И выгулять, – у меня учащается дыхание.

– Всё хорошо. Успокойся. – Рене закидывает маленький свитер для собаки в рюкзак и протягивает подарочный пакет мне. – Вот, подыши в него. Потерпи минутку, – теперь она обращается к терьеру, который продолжает радостно прыгать у окна.

Я всхлипываю, как только Понг подаёт голос. Он редко издаёт звуки.

– Полегче. – Рене похлопывает меня по спине. – Я тут подумала: есть всего четыре места, где люди обычно прячут свои ключи.

– И где же? – спрашиваю я, продолжая печально вздыхать.

– Проверь-ка дверной наличник сверху.

Я протягиваю руку и провожу ею по наличнику.

– Нет его здесь.

Один.

Рене поднимает коврик у двери. И тут пусто.

Два.

– Под цветочным горшком?

Я поднимаю его. Мимо.

Это три.

– Ага! – Рене подбегает к камню, который лежит у дорожки, ведущей к дому.

– Старый трюк с искусственным камнем.

Четыре.

Она достаёт ключ и протягивает его мне с улыбкой.

– Момент истины. – Я вставляю ключ в замок и проворачиваю его.

Щёлк! Дверь открывается.

У меня вырывается вздох облегчения.

– Спасибо!

– Не за что. – Рене толкает дверь. Пинг тут же начинает прыгать у её ног. Он суетится, упирается передними лапами в колени Рене, которая гладит его, ласково что-то приговаривая.

Понг приваливается всем телом к моему бедру, а я чешу его за ухом.

– Ребята, давайте-ка позавтрака… – Я не успеваю закончить, потому что собаки мчатся на кухню.

Рене наполняет их миски водой, пока я открываю консервы с кормом. Собаки не сводят с меня глаз и следят за каждым движением. Три четверти банки отправляется в миску Понга, одна четверть – в миску Пинга.

– Не очень-то честно, да, Пинг? А всё только потому, что ты меньше, – говорит Рене. – Я знаю, каково это.

Я считаю вслух перед тем, как разрешить им подойти к мискам. Это воспитывает терпение.

– Один, два, три… можно!

Пинг расправляется со своей порцией за секунду. Теперь он пытается залезть в миску Понга, который лапой двигает её подальше. Понг зарывается в корм. Пинг подходит ближе. Не отрываясь от еды, Понг мордой передвигает свою миску ещё дальше. Пинг предпринимает ещё одну попытку. Миска продолжает движение. Наконец Понг тоже доедает, и танец заканчивается.

Мы идём к двери, собаки следуют за нами. Зажав в каждом кулаке по печёночному байтсу, я вытягиваю руки вперёд. Говорить ничего не нужно. Собаки сами усаживаются на пол, вытянув шеи. Теперь можно застегнуть поводки и отдать им угощение. Они заглатывают маленькие квадратики и бегут к двери. Я протягиваю поводок Пинга Рене.

Мы выходим на улицу. Я аккуратно закрываю дверь и кладу ключ обратно под камень.

– Не знаю, как признаться папе, что потерял ключи.

– Так и не придётся ничего говорить. Мы обыщем твою комнату и непременно найдём их.

– Остаётся только надеяться, – пожимаю я плечами. – А сейчас нам лучше занести свитер Золотца к миссис Ирвин, чтобы не опоздать с газетами.

– Верно, – соглашается Рене, и мы бросаемся бежать.

Кажется, с каждым днём нам это даётся всё лучше и лучше.

– Эй, может, нам попробовать принять участие в забеге? – предлагаю я, запыхавшись.

Рене останавливается, опускает голову, чтобы восстановить дыхание, и бросает на меня косой взгляд.

Пинг так же косится на меня, когда получает сухой корм вместо консервов.

– Просто шучу, – уточняю я. На улице потеплело, поэтому я снимаю куртку и завязываю её рукава вокруг талии.

Мы шагаем по улице, позволяя собакам натягивать поводки. Вдруг я замечаю мистера Рона, который стоит, согнувшись в три погибели, у блестящего чёрного фургончика миссис Уиттингем. На этой машине она развозит по домам детей из своего сада.

Рене качает головой.

– Мы застали его с поличным!

– Думаешь? Давай подойдём поближе. – Я знаю, ей хочется застать его врасплох с баллончиком краски в руке и доказать невиновность Аттилы. Но, кажется, мистера Рона не волнует, что его все видят. Вряд ли он вот так открыто стал бы нарушать закон.

Мы подходим ближе. Мистер Рон радостно поёт. Когда мы подходим ещё ближе, он отвлекается от работы, поворачивается и указывает на нас.

– Don’t worry, be happy, – мурлычет он и продолжает тереть бок машины, насвистывая себе под нос. Недалеко от него на бордюре стоит большая красная канистра с бензином.

– Мистер Рон, что вы делаете? – спрашиваю я.

– Разве не видно? – Он выпрямляется и улыбается. – Я счищаю краску с фургончика миссис Уиттингем. Намешал отличное средство, пока чистил грузовик босса. Охо-хо. Дешевле, чем перекрашивать. – Мистер Рон отходит назад, чтобы полюбоваться своей работой.

Я бросаю взгляд на Рене. Очевидно, ему за это заплатят.

– Готова поспорить, мистер Лебел тоже попросил бы вас о помощи, – говорит Рене.

– А, его мустанг тоже пострадал? Он любит эту машину. – На самом деле, в словах мистера Рона нет сочувствия. – Я могу и салон вычистить. Это обойдётся на десять долларов дороже. – Он наклоняется и стирает последнее белое пятнышко. Машина снова выглядит как раньше, без полоски на боку, наводящей на мысли о скунсах. Мистер Рон поднимает канистру с бензином и выпрямляется. – Осталось только пропылесосить эту красотку. Я загляну к мистеру Лебелу. Спасибо за совет.

– А вот ещё один. – Рене достаёт листовку из рюкзака. – Завтра в местном приюте случится «Кото-строфа». Все кошки со скидкой в пятьдесят процентов.

– Стерилизация и кастрация бесплатная, – добавляю я.

Он берёт бумажку и начинает читать.

– Отлично! Охо-хо. Но мне больше нравятся собаки.

– А как же ваша мама? – спрашиваю я. Через забор между домом и школой мы видим, как часто она сидит на заднем дворе.