Жребий обреченных. Механическая пустошь - Константин Нормаер

— Я просто хочу узнать: насколько ценна для вас Черепаха? От какой именно опасности она вас оберегает?

Рыжий недовольно заерзал в кресле, будто собирался отдавать команду на взлет. Затем привстал, снова сел, и нервно потер лоб.

По всей видимости, и второй вопрос Дара достиг нужного результата.

— Что тебе известно, говори… — потребовал глава коалиции.

— Это было бы слишком просто. Поэтому я предлагаю торг.

— Что?

— Один товар в обмен на другой, — пояснил странник. — В данном случае я имею в виду разговор.

— А чем мы сейчас по твоему занимаемся?! — недовольно фыркнула женщина с ульем на голове.

— По-моему, понапрасну теряем время.

— Возмутительно!

— Не о том речь.

— Мы не понимаем тебя.

— И не поймете. Мне нужно поговорить с Суховеем.

На этот раз пауза затянулась. Скрипучие кресла начали медленно вращаться вокруг своей оси. Затем они слегка сдвинулись к центру образовав правильный ромб. Полумрак наполнился коротким, прерывистым шепотом.

Странник замер в ожидании. Не став напрягать слух, он просто стоял на месте и ждал решение совета. Впрочем, выбор был известен ему заранее. Поступки землероев были слишком предсказуемы. Потому что их действиями руководил исключительно страх. И все вокруг было подчиненно этому мерзкому идолу.

Кресла вернулись на свои прежние места. Рыжий немного помедлил и огласил результат коротких переговоров:

— За сведенья касающиеся нашей безопасности мы готовы оказать тебе подобную услугу. Но в данному случае, твоя просьба бесполезна.

— Вот как? — искренне удивился странник. — И в чем же причина?

— Причина в отсутствии толкователя. — На этот раз разговор продолжила последняя представительница совета. Та, что не проронила до этого ни слова.

Из дальнего конца рубки послышался совсем еще юный девичий голос. Дару ужасно захотелось увидеть ее внешность, которую скрывала ширма из плотного мрака. Лишь тень длинных, прямых волос и правильные черты лица.

— Ее звали Учидой. Славная была особь, полная сил и желания трудиться на благо нашей общины. Она понимала хранителя с полуслова. Верно толковала его знаки, жестикуляцию, намеки и даже в молчании угадывала смысл послания, — рассказчица сделала паузу. — Лишь ее он пускал к себе в жилище. Но это длилось недолго. Пять, может быть три временных отрезков. А потом она подхватила хворь. Сгорела практически за десять оборотов стрелы. — Странник заметил как голова девушки слегка повернулась в сторону старых часов. Разбитый циферблат напоминал некий огрызок, стрелка скользила вдоль окружности, а затем проваливалась в пропасть между цифрами три и четыре, и вновь выныривали на поверхность у девятки.

Они называют время — оборотом, а год — отрезками — подумал странник. — Минуты, секунды, для них это совершенно бесполезный звук. А что же будет дальше? Пройдет какое-то время и они начнут тыкать на стену, даже не представляя, для чего им необходим счетчик времени…

Впрочем, рассуждать о будущем землероев было по меньшей мере бессмысленно.

— И что же после ее смерти, больше никто не пробовал разгадать послания Суховея? — нарушив тишину, спросил Дар.

— Ты видимо держишь нас за полных глупцов, — недовольно поморщился Рыжий. — Конечно пробовали, да все без толку. Его изъяснения слишком сложны для понимания. Шелест ветра, подергивания пальцев да звуки указателей.

— Указатели?

— Да. Так мы называем клочки тряпок на кривых палках, которые он натаскал с Косого бархана. Когда дует ветер, по его убежищу разносится шелест, такой тихий тук-тук-тук. И покровитель начинает поигрывать пальцами. Вот погоди, угадай, что он хочет сказать. Учида знала, а больше никто. Такие вот дела.

Странник молча кивнул. В голове крутились мысли, догадки и предположения, как в котле с очень аппетитной похлебкой. Но чтобы ее отведать, еще стоило покорпеть над приготовлением.

— Думаю мы найдем с ним общий язык, — наконец объявил Дар.

— Ээээ, не так быстро, — наставительно, жестом, остановил его Рыжий. — Совет еще не дал своего позволения.

— В чем же загвоздка? — поинтересовался Дар.

— В тебе.

— Во мне?

— Именно, — кивнул глава совета. — Не держи нас за слепцов, Дар из рода Маршалов. Для начала мы должны убедиться в твоей открытости и честности. Знаешь, эти стены видели множество проходимцев. С хорошо подвешенным языком и невероятным умением обличать ложь правдивой оберткой. Они говорили много, и по-делу, пытаясь затуманить наш разум. Но знаешь что…

— Что?

— У них так ничего и не вышло, — победоносно произнес Рыжий. — Потому что на такой случай, у нас есть особое противоядие. Так что если ты станешь лукавить, то десять раз подумай: стоит ли это делать.

— Не имею привычки пустословить, — сухо откликнулся странник.

— Стало быть, ты считаешь, тебе удастся беседа с самим Суховеем?

— Всенепременно.

Рыжий надул губы, вновь прищурил взгляд и щелкнул костлявыми пальцами.

Самая юная представительница коалиции медленно покинула свое место и прошелестев полами длинной одежды, скользнула между двух громадных кресел. Через секунду она оказалась рядом с Даром.

Самая юная представительница совета не просто отличалась от остальных землероев — она была абсолютно другой. Чистый, незатуманенный нехваткой света взгляд, правильные, почти идеальные черты лица. Даже пахла она как цветущий сад. Хотя здесь, под-Панцирем, о таких запахам и слыхом не слыхивали. Жители Черепахи источали лишь зловоние прелой земли и серой плесени, которая давно обосновалась на стенах космического челнока.

— Что приуныл, странник? Неужели тебе расхотелось делиться своими секретами? — слегка воодушевился Рыжий.

Дар ничего не ответил. Дождался, пока Видящая сделает вокруг него один круг, а когда она прикоснулась к его плечу своими тонкими пальчиками, сдвинул шляпу чуть назад и полностью открыл лицо.

— Начинай говорить, — попросил женский голос, легкий как прибрежная волна. — А я почую, обман это или истина.

Она замерла у него за спиной, пытаясь уловить легкие нотки его голоса.

Но странник продолжал упрямо молчать.

— Чего ты медлишь? — не выдержав, взъярился глава совета.

— Я не ярмарочный зазывала! — внезапно рявкнул Дар. — Подвергнуть мои слова сомнению, значит оскорбить мой род! До самого последнего предка!

Обеспокоенность наполнила рубку управления до краев. По всей видимости, коалиция еще никогда не получала в ответ подобного отпора. Резкого и обвинительного, словно пощечина.

Жалкие землерои — они умели хитрить, выкручиваться, а еще закапываться свои опасения в сырые норы, но реагировать на грубую силу, они были не в состоянии.