Ветер в ивах - Кеннет Грэм

– Осталось одно, – продолжал довольный Барсук. – Жаб, я хочу, чтобы ты здесь, перед своими друзьями, повторил то, с чем только что согласился, беседуя со мной в курительной.

Последовало долгое, долгое молчание. Все застыли в напряжённом состоянии. Жаб в отчаянии переводил взгляд из одного конца холла в другой… Наконец он заговорил.

– Нет, – угрюмо, но твёрдо сказал он. – Я ни о чём не жалею. Моё поведение не было недостойным. Это было славное прошлое!

– Что! – вскричал опешивший Барсук. – Ах ты, лживое животное! Не ты ли мне только что за этой вот дверью…

– Ах да, за дверью, – нетерпеливо перебил Жаб, – за дверью – всё что угодно. Мой дорогой Барсук, ты говорил так красноречиво, так неотразимо, так трогательно, ты так искусно перечислял аргументы, что там, за дверью, ты мог добиться от меня чего угодно, и знал об этом. Однако потом, проверив себя и перебрав все слова заново, я понял, что во мне нет и капли раскаяния. Поэтому утверждать обратное было бы просто стыдно, не правда ли?

– Так ты, значит, не обещаешь никогда вновь не притрагиваться к автомобилям? – спросил Барсук.

– Конечно нет, – решительно заявил Жаб. – Напротив, я обещаю, что в первый же встреченный мною автомобиль я сяду и поеду, би-бип!!

– Ладно. – Барсук встал. – Раз ты не откликаешься на убеждения, испробуем силу. Я всё время боялся, что этим кончится. Ты часто просил нас, Жаб, пожить с тобою в твоём роскошном доме. Вот мы и пришли. И мы уйдём, когда ты переменишь свой образ мыслей, и не ранее. Уведите его наверх, заприте в спальне, а мы потом обсудим всё заново.

– Это для твоего же блага, Жабби, – объяснял Крыс, вместе с Кротом втаскивая наверх яростно сопротивляющегося Жаба. – Подумай, как хорошо нам будет жить вместе, дружно, как раньше. Тебе только надо избавиться от своего наваждения.

– Пока что мы здесь обо всём позаботимся, – подхватил Крот. – Ты ведь в последнее время просто швырял деньгами, Жаб.

– Подумай, Жаб, и никаких больше неприятностей с полицией, – добавил Крыс, подталкивая его к кровати.

– И никаких больниц, где над тобой няньки да сёстры командовали, – заключил Крот, поворачивая ключ в замке.

Пока они спускались, Жаб через замочную скважину злобно выкрикивал им вслед ругательства. Собравшись вновь в холле, трое друзей приступили к обсуждению ситуации.

– Тяжёлый случай, – вздохнул Барсук. – Он никогда ещё не был так непреклонен. Однако же, поживём – увидим. Его ни на минуту нельзя оставлять одного. Будем дежурить до тех пор, пока его организм не очистится от этой отравы.

И они организовали дежурство. Каждую ночь кто-нибудь спал с Жабом в одной комнате, а день поделили на смены. Сперва Жаб явно испытывал терпение неусыпных стражей. Во время очередного припадка он составлял вместе несколько стульев так, чтобы получилось некое подобие автомобиля, вползал на передний стул, ссутуливал плечи и, неблагозвучно урча и подвывая, всматривался вперёд, потом вдруг подскакивал и после нелепого кувырка растягивался на полу и оставался посреди разбросанных стульев, обессиленный, зато полностью удовлетворённый. С течением времени приступы делались слабее. Друзья старались отвлечь больного, но он больше ничем не интересовался. Им постепенно овладевали вялость и меланхолия.

В одно погожее утро Крыс сменил Барсука, который уже истосковался по своим лесным подземельям. Выйдя из комнаты, Барсук сказал:

– Жаб ещё в постели. Не смог из него ничего вытянуть, кроме «ах, оставьте меня в покое, мне, наверное, скоро полегчает, стоит ли беспокоиться» и так далее в том же духе. Держи ухо востро, Крыс. Если Жаб кроток и послушен, как пай-мальчик с пятёркой по поведению, с ним надо быть настороже. Тут что-то нечисто, я его знаю. Ладно, счастливо оставаться.

– Ну, как дела, старина? – бодро окликнул Крыс, подходя к постели больного.

Минуту-другую он ждал ответа. Наконец послышался слабый вздох:

– Спасибо, Крысик… Как мило с твоей стороны, что ты интересуешься моими делами. Но сначала скажи, как дела у тебя и как поживает несравненный Крот?

– У нас всё в порядке, – ответил Крыс и неосторожно добавил: – Крот с Барсуком пошли пройтись, их раньше обеда не будет, так что у нас с тобой всё утро в запасе. Ну, веселей! Нечего попусту валяться.

– Милый, добрый Крыс, – простонал Жаб, – плохо же ты представляешь моё состояние, если думаешь, что я когда-нибудь смогу «веселей» что-то делать. Но ты не беспокойся. Меньше всего я хочу обременять собою друзей. Я думаю и даже надеюсь, что уже недолго буду вам в тягость.

– И я надеюсь на это, – искренне отвечал Крыс. – Сейчас ты действительно всем нам в тягость, и я буду рад, когда это кончится. Смотри, какая погода! Гребной сезон начинается, а ты! Нет, нам не жаль потратить на тебя сколько угодно времени, но уж очень бездарно оно проходит.

– Да, разумеется, вам жалко времени, – кротко молвил Жаб. – Я это вполне понимаю. Это естественно. И так вы уже столько сделали для меня. Я сознаю, что я тяжёлая обуза для вас.

– Ещё бы! – согласился Крыс. – Но я готов на всё, лишь бы ты образумился.

– Тогда… – Жаб издал ещё более жалкий стон, чем раньше. – Позволь мне обратиться к тебе, Крысик, с последней, может статься, просьбой. Сходи в деревню за доктором, только поскорей, а то как бы не было уже поздно. А впрочем, не затрудняй себя. Это всего лишь трата времени. Пусть всё идёт своим чередом.

– Что-что? – Крыс подошёл ближе. – Зачем тебе доктор?

Жаб лежал без движения, голос был слаб; весь он сильно переменился.

– Ты, может быть, заметил в последнее время… – начал Жаб. – Но с какой стати? Ведь замечать, что со мной, – это же трата времени. Вот завтра ты, наверное, будешь говорить себе: ах, если бы я заметил раньше! Если бы ещё можно было что-нибудь изменить! Но, впрочем, нет, не станешь ты тратить на это время… Не обращай внимания, забудь всё, что я сейчас говорил.

– Послушай, приятель, – сказал Крыс, начиная всерьёз тревожиться, – если тебе нужно, я, конечно, схожу за доктором, но неужели тебе так плохо?! Давай-ка поговорим о чём-нибудь другом.

– Боюсь, дорогой мой, – с печальной улыбкой отвечал Жаб, – что разговоры здесь не помогут. Да, если на то пошло, и доктора́ тоже, но тонущий хватается за соломинку. И кстати, я не хотел отягощать тебя лишними поручениями, но вспомнил, что тебе по пути: не мог бы ты заодно пригласить священника? Вот это мне действительно нужно, потому что бывают моменты (а точнее, момент), когда каждый должен совершить то, что за него никто не сделает, не побоявшись взглянуть правде в лицо, чего бы это ни стоило измученному страдальцу!

– Священника?.. Он, кажется, на самом деле плох.

И перепуганный Крыс выбежал из комнаты, но не забыл крепко запереть дверь.