Ветер в ивах - Кеннет Грэм

Но было приятно сознавать, что всё тут, дома, принадлежит ему, любой предмет всегда рад хозяину, который всегда найдёт здесь тёплый, радушный приём.

То было ясным солнечным утром раннего лета. Река вернулась к привычному руслу и течению, и жаркое солнце, казалось, цепкими лучами вытягивало из земли зелень, кусты и травы. Крот и Водяной Крыс встали с рассветом: в связи с открытием гребного сезона они были страшно заняты. Они красили, конопатили, починяли банки и вёсла, искали потерянные удочки и остроги.

Они уже кончали завтракать и обсуждали планы на день, когда в дверь громко постучали.

– Тьфу ты, – произнёс вымазавшийся в желтке Крыс. – Будь другом, Крот, ты уже доел, посмотри, кто там.

Крот пошёл к дверям. Крыс услыхал, как он вскрикнул от изумления и, распахнув дверь в гостиную, провозгласил:

– Те же и Барсук!

Чтобы Барсук сам явился с визитом – это и впрямь было удивительно. Те, кому он был нужен, поджидали его рано утром и поздно вечером, когда он спокойно проходил вдоль полей. Или же шли к нему домой, в глубину Дикой Чащи, а это было не простое мероприятие.

Барсук протопал в комнату и встал, глядя на хозяев без тени улыбки. Крыс уронил ложку на скатерть и сидел с открытым ртом. Наконец Барсук торжественно изрёк:

– Час настал!

– Чего час? – неловко спросил Крыс и оглянулся на стенные часы.

– Спроси лучше: кого час? – ответил Барсук. – Настал час Жаба! Час для Жаба! Я говорил, что займусь им, когда зима кончится, и я намерен заняться им сегодня же!

– Ура, займёмся Жабом! – восторженно заорал Крот. – Мы из него выбьем дурь!

– Как сообщают из надёжных источников, – продолжал Барсук, – сегодня утром в Жабсфорд привезут на опробование новый автомобиль с мотором повышенной мощности. Быть может, в этот самый момент Жаб облачается в безобразное одеяние, чем превращает себя из сравнительно благообразного Жаба в пугало, с которым не дай бог встретиться в темноте. Вы двое немедленно отправитесь со мною в Жабсфорд, где и начнётся операция «Спасение».

– Точно! – вскочив на ноги, крикнул Крыс. – Спасём это несчастное, неразумное существо, усмирим его, и он станет самым смирным из всех Жабов на свете!

И с Барсуком во главе они тронулись в путь, чтобы исполнить долг милосердия.

Когда зверям приходится идти вместе, они идут гуськом, согласно правилам здравого смысла, а не болтаются поперёк дороги, так что один не может подбежать к другому в случае внезапной угрозы.

У подъезда Жабсфорда они, как и предсказал Барсук, увидели сверкающий новизной громадный, ярко-красный (любимый цвет Жаба) автомобиль. Они не успели подняться по ступенькам, как дверь открылась и к ним навстречу враскачку вышел мистер Жаб, в очках, кепи, крагах, защитном плаще, с огромными перчатками-раструбами под мышкой.

– Привет! Идите сюда! – бодро крикнул он, завидев гостей. – Вы как раз вовремя, нас ждёт весёлое… весёлое…

При взгляде на суровые лица друзей его радостные интонации потухли, и он даже не договорил до конца.

Барсук поднялся к дверям.

– Введите его в дом, – бросил он через плечо, а сам обернулся к шофёру. – Боюсь, вы на сегодня свободны, – сказал он. – Мистер Жаб передумал. Ему не нужен этот автомобиль. Имейте в виду, решение окончательное. Можете отправляться.

Крот и Крыс втащили яростно протестующего Жаба обратно в дом. Следом вошёл Барсук.

– Итак, – обратился он к Жабу, когда все четверо оказались в холле, – прежде всего сними эту нелепую одежду.

– Ни за что! – отважно отвечал Жаб. – Что значит это неслыханное насилие? Я требую объяснений!

– Разденьте его! – коротко приказал Барсук.

Жаб лягался и брыкался. Пришлось повалить его на пол. Крыс уселся сверху, Крот стянул с него всю автомобильную экипировку, и они снова поставили его на ноги. Вместе с экипировкой Жаб потерял и свой пыл. Оказавшись не Ужасом Шоссейных Дорог, а просто Жабом, он неуверенно хихикнул и, словно бы начиная сознавать ситуацию, обратил к друзьям просительный взор.

– Ты не мог не понимать, Жаб, что рано или поздно этим кончится, – строго начал Барсук. – Ты отвергал все наши предупреждения, пускал отцовское наследство на ветер, позорил нас по всей округе лихачеством, авариями, препирательствами с полицией. Каждый, конечно, живёт, как сам понимает, но мы, животные, никогда не позволяем своим друзьям переходить определённых границ. Ты их перешёл. Во многих отношениях ты славный малый, и я не собираюсь поступать с тобой слишком жестоко. Я сделаю ещё одну попытку объясниться. Ты пройдёшь со мною в курительную, выслушаешь то, что я тебе скажу, и посмотрим, выйдешь ли ты оттуда таким же, каким войдёшь.

Он крепко взял Жаба за рукав и увёл его в курительную, плотно закрыв за собой дверь.

– Чушь! – презрительно фыркнул Крыс. – С Жабом разговаривать бесполезно. Он что угодно пообещает… на словах.

Они устроились поудобнее и приготовились терпеливо ждать. Из-за дверей доносилась размеренная речь Барсука, выстроенная по всем правилам ораторского искусства. Вскоре его проповедь начала прерываться глубокими рыданиями, явственно исторгаемыми из груди Жаба. Будучи созданием впечатлительным и мягкосердечным, он очень легко, хотя и ненадолго, склонялся к любой точке зрения.

Минут через сорок пять дверь открылась и Барсук вышел, ведя за лапу совершенно раздавленного и уничтоженного Жаба. Кожа на нём обвисла, ноги подгибались, щёки избороздили обильные слёзы, протёкшие в ответ на доходчивую речь Барсука.

– Садись сюда, Жаб, – ласково сказал Барсук, указывая на кресло. – Друзья мои, – продолжал он, – я рад сообщить вам, что Жаб наконец осознал пагубность своего пути. Он искренне сожалеет о недостойном прошлом и намерен бросить баловство с автомобилями раз и навсегда. Он дал мне на этот счёт торжественное обещание.

– Прекрасная новость, – серьёзно сказал Крот.

– Новость-то прекрасная, – недоверчиво заметил Крыс, – если только… – Он пристально всматривался в Жаба, не в силах отделаться от ощущения, что в его жалобном взгляде мелькает что-то вроде смешинки.