Ведерко мороженого и другие истории о подлинном счастье - Анна Кирьянова

Не очень сильно. И нет видимых следов от удара. И даже все потом помирились и стали жить дальше. А человек заболел и умер. Как мама Лермонтова, которая горячо любила своего мужа Юрия, красавца и жизнелюба. Доброго, в целом, человека. Сначала молодая жена застала своего мужа в объятиях немки-бонны, которая присматривала за крошкой Мишелем. Это был первый удар. А вскоре муж ударил жену по лицу: за избыточную ревность. Это они из гостей ехали, где папа Лермонтов опять к кому-то с объятиями лез. Красавец был и жизнелюб. Он потом извинился. Он погорячился. Он вспылил. Жена его любила и простила. Но, к сожалению, стала худеть, бледнеть, нервная сделалась, все ходила по комнатам, заложив руки за спину… Потом заболела чахоткой и умерла в 21 год. Хотя удар был несильный. Подумаешь: бонна в объятиях. Подумаешь – кулаком по лицу. Не саблей ведь, не сапогом, не ухватом! Можно пережить! А вот не все могут пережить удары. Даже такие, несмертельные, бытовые: измену или по лицу кулаком. Простят, а потом заболеют и умрут. Тихо, как жили. Не надо никого ударять. Надо щадить близких и не лезть с объятиями к доступным боннам и соседским дамам. Никто не знает, какие будут последствия удара. А малыш остался без мамы и очень плакал; да и жизнь его печально сложилась – начавшись с удара судьбы… У судьбы ударов много; не надо к ним свои прибавлять, так я думаю.

Унизить. Да что там человека: обезьянки прекрасно видят, кому из них дают сладкий виноград, а кому – огурец. И обижаются на огурец. Не хотят задание выполнять… Или искусствовед Пунин, второй муж Ахматовой, за столом говорил, когда Лев Гумилев, маленький мальчик, тянулся за маслом: «Масло только для Ирочки!» Для его дочки. И в семье Цветаевой масло доставалось только сыну и мужу. У мужа туберкулез был, а сын – маленький. Поэтому старшей, Але, масло нельзя было брать. Да не ставьте тогда на стол это пресловутое масло! Дайте его больным как лекарство, лично. Пусть едят, конечно; раз такое дело. Но на стол ставить не надо, чтобы окриком останавливать того, кто к маслу потянулся. А это не для него! Всю жизнь люди такое помнят. Понимают, что шоколад и икру давали слабым. Хлипким. И очевидно, более любимым… Не из-за еды обижается горько человек – из-за любви. Из-за того, что его настолько меньше любят, что на его глазах пичкают кого-то икрой, маслом, шоколадом, а ему не предлагают. Не в еде дело. Лучше сварить на всех кастрюлю борща или казан плова и всем дать поровну. А шоколадку разделить между детьми – не пойдет на пользу шоколад слабому, если кто-то сидит и смотрит. Может, добрая обезьянка сама свою порцию винограда слабенькой отдаст, но пусть сама, от души. Пусть никто не чувствует себя менее любимым, ни обезьянка, ни ребенок, ни взрослый. Это очень обидно – унижение едой. Очень. И за одним столом надо всем давать поровну…

это вот что: в детстве я нашла клетку с хомяком. Его кто-то выбросил вместе с клеткой. Неудивительно: хомяк был тощий, лысый, с гноящимися глазами. Рыдая, я принесла клетку домой. Родители утешили меня. И велели действовать по строгим медицинским показаниям. Кормить хомяка полезной едой, сочетая злаки и богатые витаминами фрукты. Давать отдельно витамины, из пипетки в ротик капать. Заставлять его двигаться. И регулярно гладить по пузику пальцем. Я перестала плакать, получив указания, и стала заниматься хомяком – упорно. По часам. Не пропуская ничего! Через месяц это было огромное, сильное, мохнатое животное, вот. Потом мы повезли хомяка на дачу, на свежий воздух. Там, к сожалению, хомяк разогнул прутья клетки окрепшими лапами и сбежал. И стал жить в подполе. Вот что значит – попасть в хорошие руки. Так мужчина – пьющий, некрасивый, чахлый – вдруг превращается в красавца и богача. В успешного человека. Так женщина с мешками под глазами и серой кожей, нездоровая и печальная, вдруг расцветает пышной розой. Или ненужный ребенок, хилый, на тонких ножках, в спущенных колготках, туповатый на вид, вдруг становится счастливым толстым малышом и заливисто смеется. Собирает конструктор, раскрашивает картинки и прижимается радостно, обнимает с разбегу… Вот что такое – попасть в хорошие руки. Так бывает. Это спасение и счастье. Жаль, так мало хороших рук. Так много выброшенных хомячков… Которых сначала довели, а потом выкинули за ненужностью – и за некрасивый вид, неинтересное поведение. Но все же так бывает. И увидишь расцветшего человека, которого все считали сбитым летчиком, – сразу ясно: он попал в хорошие руки. Ну, и нам надо стараться, чтобы наши руки были хорошими для кого-то. Пусть даже для хомячка…

о том, что женщин надо бить и ставить на место, интересный человек. И жизнь его обычно похожа на жизнь философа Ницше. Тот тоже все писал, мол, идешь к женщине – возьми с собой кнут! Есть даже фотография с кнутом. Ницше стоит с другим философом, запряженный в тележку. А в тележке любимая женщина замахивается на Ницше кнутом, чтобы как следует тележку вез, не отлынивал. Так что кнут действительно может пригодиться. Кто с кнутом идет – тому потом и тележку везти. С напарником, с которым приходится делить любимую женщину – она никак не могла решить, с кем ей остаться. И от Ницше все-таки ушла, хотя он сильно плакал, жаловался на нее сестре и читателям. Кнут не помог. Зато сестра сильно поддержала брата. Тоже была истинная женщина. Она за Ницше письма писала, читала его переписку и все поправляла, как ей угодно. «Дай-ка, – говорит, – Фридрих, письмо. Опять ты глупость написал. Надо не так. Вот так надо!» – возьмет и напишет. Может, она за него и про женщин писала, и про кнут, и про евреев, которые ей не нравились. Но в целом Ницше не позавидуешь – он закончил жизнь в сумасшедшем доме. Где его сестра навещала. Так что про агрессию и насилие чаще всего пишут те, кого лупят кнутиком и тележку заставляют везти. И полностью контролируют переписку. За каждым проповедником насилия волочится тележка, в которой он везет властную женщину: маму, сестру или возлюбленную. А в утешение ему разрешают мечтать и говорить всякое. Доверчивые дурачки верят словам, а тележку не видят. Любой агрессор – раб по сути. Вот об этом следует помнить.

Но про трудную минуту мужчины редко думают. Даже самые добрые, ответственные, искренние; они особенно редко об этом думают. Они работают. Они обеспечивают семью. И считают, что женщин волновать не надо, поэтому и молчат, а не из презрения. И очень зря. Потому что женщина в трудное время все возьмет на себя. Как одна изнеженная дама стала управлять производством, пока муж в коме лежал после аварии. Иначе все было бы потеряно! А эта Лариса справилась. Хотя ей было тяжело и трудно; за мужем ухаживать и защищать заводик. Она вымоталась, плакала, не спала, ругалась, хитрила, вникала – и спасла дело. И мужа выходила. И сейчас управляет грузоперевозками при заводе. Ей было бы легче, если бы она знала, что к чему. Куда легче! Но это в прошлом; сейчас все иначе у них. И много таких случаев. Хорошо, когда женщина в курсе дел своего мужчины: отца, мужа, сына… Она сможет справиться в трудные времена, спасти положение. Мы, женщины, совсем не такие нежные и доверчивые, как думают. И о делах спрашиваем не из праздного любопытства. Кто понесет лекарство в больницу или передачу в тюрьму, не дай бог? Кто будет хранить бизнес и средства распределять? Кто адвокатам будет платить? Сотрудниками управлять? Поэтому важно все же делиться и рассказывать. Для надежности. Чтобы легче было перенести трудные времена – они у всех бывают. А можно и уберечься от трудного времени добрым советом и женской хитростью; и это возможно! Откровенность полезна между близкими людьми. Она иногда жизненно необходима…