Солги со мной - Сабин Дюран

«Нико», ближайшая таверна, рекламировала: «Традиционные греческие блюда домашнего приготовления. Завтрак. Йогурт с медом. Мусака. Кальмары». В море над водой уходила широкая терраса под увитым лозой навесом, где компании сидели за столиками с белыми скатертями. Солнце просвечивало сквозь зелень, море сверкало бирюзой. Я на секунду задумался, не задержаться ли ради кофе и «йогурта с медом», но воображение услужливо нарисовало образ случайно оказавшегося рядом Эндрю. Я почти слышал, как он прохаживается на мой счет: «Соблаговолишь присоединиться к нашей скромной компании?»

Да и зачем без нужды тратить деньги?

Я вернулся по своим следам, только на этот раз главной дорогой, снова пройдя через деревню, мимо старухи на пластмассовом стуле, несчастного мертвого котенка и разбросанных в беспорядке домов и огородов до того места, где меня высадил автобус. Отсюда начинался путь к «Цирцее».

Припекало.

Узкая грязная тропинка в комьях земли. По сторонам побитый кустарник, как будто здесь проехали на тяжелой технике.

Идти пришлось добрых десять минут. После оливковой рощи деревья поредели, треск цикад усилился, небо словно бы еще посинело, а солнце палило совсем уже нещадно. Ветерок разносил теплый земляной аромат орегано. Жужжали огромные пчелы.

Я почти поднялся на гребень холма, когда увидел ворота, а за ними – развороченное поле с желтым экскаватором и красным подъемным краном в углу. Посередине – овальная цементная площадка с торчащими металлическими штырями. Истошно залаяла невидимая глазу собака. Стройплощадка. Значит, почти на месте. Узкая дорога резко поворачивала вправо и шла вверх в сторону горстки зданий. Высокий парень в оранжевой футболке и кепке подстригал живую изгородь. Я поздоровался. Он молча опустил садовые ножницы на плечо. Я пошел дальше, стараясь не оглядываться.

Дорога заканчивалась еще одними, распахнутыми, воротами, а за ними открывался поросший травой неухоженный двор с ветхими хозяйственными постройками по периметру: полуразвалившееся кирпичное здание, увитое плющом, замызганный сарай из гофрированного железа и длинное приземистое бунгало персикового цвета под черепичной кровлей.

Первой моей реакцией было разочарование. Я ожидал совсем другого. Вокруг ни души. Ни людей, ни машины. Ставни на окнах закрыты, парадная дверь заперта. Я побродил, не понимая, как попасть внутрь, и заметил дорожку, огибающую дом. Она привела к широкой залитой солнцем террасе, поделенной на несколько частей скамейками, плетеными креслами и горшками с лавандой. Вид отсюда открывался такой, что дух захватывало. Воздух из-за жары казался белесым. Море – ближе, чем я думал (вероятно, я поднялся на прибрежный холм), впереди – широкие «вареные» полосы моря, аквамариновые, кобальтовые, сапфирные. Над горизонтом – пунктирная линия белых облаков в темно-зеленой оправе кипарисов. Я стоял, упиваясь красотой. Вот, значит, что делает этот дом особенным!

Я заглянул в окно спальни, гостиной, еще одной спальни. Большинство комнат были заперты, но на полдороге я толкнул маленькую синюю дверь, и она подалась.

Несколько мгновений глаза привыкали к полумраку. Я угодил в кухню, довольно скромную, с каменной раковиной и старомодной газовой духовкой. С круглого металлического держателя свешивались кастрюли. На деревянном разделочном столе лежала сумка из ткани с геометрическим рисунком шестидесятых годов, кошелек и упаковка бумажных салфеток, из которой половина выпала наружу. На терракотовом полу виднелись следы мокрых ног.

Задребезжал холодильник.

– Есть кто дома? – крикнул я.

Тишина. Меня вновь захлестнуло горькое разочарование и неудовлетворенность. Я думал, что Элис меня ждет, что мой приезд станет важным событием… Увы, радушного приема не намечалось. Никакой суеты и хлопот, никакого шикарного обеда и прохладительных напитков.

Вышел на террасу. Зной был белым, почти ослепляющим. По склону холма спускался вниз уступами сад с островками лаванды, белым гибискусом и кустарником в розовых цветах. А дальше – всплеск изумрудной тени, сверкание бирюзы и яркий край кремового пляжного зонтика.

Я кинул сумку на террасе и двинулся по дорожке. На ветках раскачивались и пощелкивали, ударяясь друг о друга, CD-диски – от птиц. Стрекот цикад накрыл волной, они гудели в унисон, как будто знали какую-то тайну. Под ногами шуршали сморщенные сухие листья. Жухлая трава потрескивала и клонилась на ветру. Мухи деловито жужжали. Хорошо помню этот постоянный фоновый шум, заглушающий прочие звуки. Можно было подкрасться совершенно незаметно.

Разумеется, никто меня пока и не услышал.

Спустившись по ступеням, я остановился в тени инжира и обозрел открывшуюся мне сцену. Вспомнились картины Хокни. Бассейн из геометрических ромбиков и белых загогулин. Неподвижные тела. Я различил девчонок. Узкие спины поднимаются от обтянутых бикини задов, волосы рассыпались по лицу, розовые ляжки подставлены солнцу. За ними, дальше всего от меня, – еще две фигуры. Эндрю, в темно-синих купальных шортах и панамке, с книгой в руке откинулся на шезлонге. Элис боком пристроилась на краешке соседнего лежака с полотенцем на плечах. Эндрю смотрит в книгу, но его голова чуть наклонена… Даже теперь я не уверен, были ли это причудливые блики от воды у него на лице или он тихо разговаривал с Элис, а не читал.

Сколько я так стоял и наблюдал? Дольше, чем надо бы. Листок инжира, оторвавшись на ветру, прошелестел сквозь ветви. Я сделал шаг вперед. Элис подняла глаза. Ее губы задвигались. Эндрю опустил книгу. Девчонки пошевелились. На одно-два мгновения все замерли.

Я потер друг о дружку ладони, на которых остались следы от ручек сумки и энергично, точно приветствуя сам себя, произнес:

– Привет!

Элис подпрыгнула, полотенце свалилось с плеч. На ней было бикини из «Топшопа», то самое, что она показывала в кафе, купленное для Фиби. Быстро поправила бретельки на шее и полоску ткани под грудью. Позади нее, все еще сидя, Эндрю приветственно поднял руку – локоть напряжен, ладонь прямая, как будто ловит машину. Дейзи перекатилась на спину и села. На ней не было лифчика и, прежде чем отвернуться, я успел заметить маленькие вздернутые груди с малиново-розовыми сосками.

– Наконец-то! Приехал! – Элис шла ко мне, раскрыв объятия.

Внезапно я чуть не заплакал от облегчения. В теле произошел такой мощный всплеск эндорфина, что это напоминало оргазм. Она меня все-таки ждала! Она рада меня видеть!.. Я невольно улыбнулся.

– И с пиджаком! – воскликнула она. – Совсем спятил!

Отобрала его, швырнула на стул и обвила меня руками. Ее лицо приблизилось, и я поцеловал ее в губы, зная, что Эндрю смотрит, как я проникаю языком ей в рот, правой рукой притягиваю к себе и мну пальцами лямку бикини. Может, я и думал о сосках Дейзи, но в то же время желал Элис, желал крепко ее обнять.

Она засмеялась, отстраняясь.

– Фу как ты воняешь!

Это правда – мне было катастрофически жарко, лоб усеивали бисеринки пота. Льняной костюм измялся, а на футболке-поло красовались доказательства, что накануне вечером я ел кебаб из свинины.