За милых дам - Ирина Арбенина

Всю дорогу в самолете он читал неожиданно всплывший накануне его отъезда «вещдок» — дневник Брасса… Точнее, это было нечто вроде профессиональных записей инструктора. Он дал их почитать когда-то своему приятелю, а забрать не забрал — забыл. Забыл о них и приятель. И только накануне отъезда инспектора в Москву, когда Андреаса уже не было в живых, парню пришло в голову, что записи могут представлять какой-то интерес для полиции…

Берти читал ксерокопию, время от времени делая пометки… И все больше убеждался в том, что эти рабочие записи Брасса временами очень походили на личные и, по всей видимости, отношение инструктора к снегу не могло быть лишь профессиональным, отстраненным…

Порой в этих строках прорывалась неподдельная страсть. Отчеты перемежались комментариями, рассуждениями, историческими справками… Инспектор читал и только диву давался.

Дневник Брасса

«Конечно, люди и лавины на протяжении всех веков были врагами. Наиболее яркий пример этой вражды — наша Швейцария… Племена, населявшие плодородные долины Альп, были не робкого десятка. Они защищали свою свободу от всех посягательств, и Альпы служили им естественной крепостью. Но на каждой увенчанной льдами вершине и на каждом заснеженном склоне их подкарауливали лавины. И ни сейчас, ни раньше нет и не было другого такого места на земле, где человек находился бы в постоянной войне с Белой Смертью, как наша страна лавин.

…Если и есть что-то общее во всех встречах человека с лавиной, так это полная неожиданность для жертвы… Тот, кто едет по шоссе, никогда не оторвет глаз от ленты асфальта, чтобы взглянуть на нависающие над ним склоны, набухшие снегом… Каждому кажется, что лавина не сойдет на него… Люди сидят взаперти в своем доме во время долгого бурана, а потом, когда он, наконец, заканчивается, с радостью посылают детей поиграть во двор на свежем снегу… Они очень довольны такой возможностью: наконец-то ребятишки погуляют… И лавина убивает детей в их собственном дворе.

Ну почему бы не задуматься над тем, что снег в мгновение ока может превратиться из друга во врага? Ведь моряк никогда не забывает об опасности в океане… Все-таки наивность — главная черта большинства людей.

Я знал одного фотографа… Он был очень опытным горнолыжником и погиб только потому, что считал, как и многие другие: этого не может случиться со мной. Он хотел заснять большую лавину, пересекавшую шоссе. И он запечатлел на пленке этот момент, но сам погиб. Лавина захватила его, когда он убегал. На его лице застыло изумление.

…Когда я говорю что-нибудь о снеге, мои сведения точны, потому что все это я видел сам. Все было в моем общении со снегом: смертельный риск, свершение открытий, разгадывание замыслов естественного врага…

Конечно, лавины учат скромности. Это очевидно всякому, кто хоть однажды встретился с ними лицом к лицу. Но мне столько раз удавалось их обыграть… И иногда мне кажется, что я уже не могу удержать свое самомнение на разумном уровне…

…Нельзя размышлять о взаимоотношениях человека и лавины, не задумываясь о горнолыжном спорте. В общем, они неотделимы друг от друга…

Многие люди по-разному пытались объяснить привлекательность катания на лыжах. Радостное настроение, охватывающее вас благодаря морозу, солнцу и снегу? Или наслаждение одиночеством среди сверкающих горных вершин? Я предлагаю свое объяснение. В человеке живет врожденное стремление скользить — скользить по чему угодно, начиная с замерзшего пруда и кончая натертым паркетом. Почему именно у человека, почти единственного среди живых существа, если не считать медведя гризли и выдры, развился такой инстинкт? Ну, это уже другой вопрос… Может быть, этот первобытный навык появился у него потому, что другие обитатели животного мира были быстрее, сильнее и лучше него приспособлены для борьбы? Кто знает, может быть, длинная доска, скользящая по льду, сохранила нашего предка от клыков саблезубого тигра? Но какова бы ни была причина, сейчас, как и в доисторические времена, скольжение — это единственное, к чему человек по своему физическому строению приспособлен лучше, чем любое другое существо.

…Открыв, что лыжи, снег и горный склон создают наилучшую комбинацию для скольжения, человек превратил катание на лыжах в популярный спорт. Я вообще думаю, что в истории горнолыжного спорта было еще три таких «исторических» события…

Прежде всего — изобретение канатной дороги и подъемника. До этого катание на лыжах считалось «упоительным мгновением — и долгим карабканьем наверх!».

Пока не появились подъемники, горнолыжный спорт не мог стать массовым. Историческими событиями номер три и четыре были появление лыж фирмы «Хед» и эластичных брюк. Сначала лыжи делали из дерева, причем лучшим материалом считали гикори.

Но во всем мире нет такого количества гикори, чтобы обеспечить лыжами нынешние орды горнолыжников… А кроме того, деревянные лыжи никогда не были идеальными. Они легко ломаются, коробятся и теряют форму. Чтобы поддерживать их в хорошем состоянии, нужна уйма времени и хлопот. Говард Хед, первым создавший хорошие металлические и пластмассовые лыжи, конечно, не был первым, кто попытался найти что-то лучшее, чем дерево. В процессе своих поисков он создал, например, дюралюминиевые лыжи — из металла, применяемого в самолетостроении… Я лично считаю, что это были лучшие лыжи в истории лыжестроения, особенно для свежевыпавшего снега. Они были очень легкие, чрезвычайно быстрые, особенно в морозную погоду. И они «пели» восхитительную мелодию, когда разрезали снег.

Но они были слишком хрупкими. Только пластмассово-металлические лыжи-«сандвичи» Хеда произвели настоящую революцию. Они были прочны, красивы, удобны и просты в изготовлении.

Можно рассказать и о многом другом, например, об эластичных брюках, об их просто-напросто «исторической роли»… Они понравились миллионам людей, как легкая водоотталкивающая, удобная и красивая одежда».

Инспектор полиции Берти Фостер сделал паузу, заказал стюардессе апельсиновый сок и благодарно вздохнул…

Он был несказанно рад, что автор записей не стал подробнее останавливаться на эластичных брюках, даже благодарен ему. Дело в том, что, с одной стороны, Берти не рисковал пролистывать страницы ксерокопии, боясь пропустить что-то важное для следствия. Но и терять время на описание эластичных штанов ему было бы жаль…

Он был почти уверен, что обнаружит в записях что-то намного более существенное для понимания личности снежного патрульного. И он с азартом охотника поторопился читать дальше:

«…Лавина — стихийная сила без разума и воли. Но она не так проста, как кажется… Одна парочка лет пять назад каталась на склоне всю вторую половину дня… Полдня — и ничего! Катались, восторгались… И вдруг на последнем спуске, когда солнце село, лавина сорвалась, как будто ее спустили, наконец, с цепи — и убила их. Здесь, казалось бы, налицо все признаки расчетливой недоброжелательности, как при игре в кошки-мышки. Кто-то скажет, что это мистика… А я скажу: они катались по твердой снежной доске, лежавшей на мощном слое глубинной изморози…