Нордвуд. Сумрачный город - Хелен Тодд

Осталось вернуть магию на место и отдать городу лишнее. Так баланс будет восстановлен.

Николас держал Джин-Рут на руках. Она была без сознания, поэтому Тодор отдал ей крохи энергии, опасаясь, что ведьма не выдержит больше. Николас положил ее на диван и, показав Тодору запястье с зеркальным знаком, замер.

Эта сила была чуждой ему, она просачивалась в тело, причиняя боль, и Тодор прислушивался к тому, что происходило внутри ведьмака. Он сможет использовать столько, сколько впитает в себя сейчас.

Как только Николас прошептал: «Это все», возвращение подошло к концу.

Джин-Рут ждали несколько дней в лечебнице под снотворным.

Аннетт – неделя отпуска в отделе стражников и помощь Алана.

Николаса – сутки адаптации, но он справится.

А Тодора – старое кладбище. Место, где можно выплеснуть лишнюю энергию.

Все удалось.

Зазеркальный мир больше не укрывал своих пленников от живого и сумрачного Нордвуда.

Город праздновал день своего создания. И сейчас Тодор был рад, что на его плечах верховного мага лежала организация защитных балов в Хеллоуин и весеннее равноденствие.

Через неделю после возвращения из Зазеркального мира.

Николас

Будильник разбудил его еще до рассвета – пора в Лавку Зодчего. Тодор помог устроиться в отдел стражников без бумажной волокиты.

Казалось, что после Зазеркалья и невыносимо долгого времени в замкнутом, созданном иллюзией помещении привыкнуть к Нордвуду будет сложно и на это уйдет целая вечность…

Ожидания не оправдались. Нордвуд принял его, наполнил привычной атмосферой сырости и тумана, а десять месяцев в заточении остались в памяти страшным сном. Кошмаром, существование которого подсознание отталкивало и задвигало в самые дальние уголки.

Стражник – защитник города. Опасная работа, учитывая количество нападений, проклятых и темноты, сгущавшейся над Нордвудом. Последнее время, по словам его напарника, дежурства становились сложнее. Теперь патрулирование улиц в одиночку считалось нарушением.

За делом Николас забывал обо всем, полностью погружаясь в тренировки в свободные часы, в изучение новых заклинаний и короткие разговоры с Тодором, иногда восполнявшие нехватку магии. Ник пытался действовать как обычно, и, может, именно те глупость и стремление не обращать внимания на трудности помогали ему не существовать, а наконец-то наслаждаться жизнью в Нордвуде.

До бала Полнолуния, до того момента, когда пазл с поиском ключей соберется и ему дадут новое, возможно, такое же опасное, как и в подземном кладбище, задание.

– Может, возьмешь выходной?

Вопрос, как и то, что у крыльца дома его ожидала Аннетт, выбили из груди весь воздух. Николас регулярно общался с Тодором, часто – с Аланом, иногда – с Анри, но с Ани – нет. Боялся тревожить ее, ворошить прошлое. Осознавал, что после пережитого разрыва, попыток все восстановить и случившегося с ними из-за зеркальных знаков больше не оставалось шанса пересечь черту дружбы. Но они все равно были близки. Родные. Странно, необъяснимо, но важно. Ведь только это помогло им преодолеть границу Зазеркального мира. Аннетт нашла его отнюдь не благодаря заклинаниям, а из-за связи, их общения и тепла друг к другу.

Николаса беспокоило это. Но, видимо, следовало поставить точку, чтобы начать новую главу.

– Мне не найдут замену, – хрипло ответил Ник, дрожащими пальцами доставая сигарету из пачки.

– Не против, если я пройдусь с тобой? Нам, наверное, не стоит игнорировать друг друга… Я должна попробовать поговорить.

– Нет, давно пора было, но я помню свои ошибки с навязчивостью и не стал тебе звонить.

Николас задумчиво мял фильтр, замечая, как поначалу твердая бумага становилась все мягче и податливее. Совсем как их отношения: он отрицал, что все кончено, она – что он этого не осознавал; из сопротивления – в понимание. У них было общее прошлое, и ждет будущее… Ему по-прежнему казалось, что они насмешливо смотрят на себя из того самого невозвратного: семнадцатилетний юноша и пятнадцатилетняя девочка, убегавшая от него по неровному пляжу океана. Знали бы, что спустя пять лет все так изменится. А они все равно в чем-то будут близки.

Впервые от этих мыслей не было горько. Отпустил.

– Ты важен мне, поэтому получилось сохранить связь между нами даже в Зазеркальном мире. Но как друг…

– Старый важный знакомый, – согласно подтвердил Николас и прикурил сигарету.

Дым горячей волной наполнил его, чтобы после клубами пара смешаться с утренним туманом. Между ними больше не было пропасти. И отчасти Ник жалел, что они не пришли к этому раньше.

– Ты с Аланом? – Он решился произнести это, зная, насколько неловко ей говорить с ним об этом.

– Да, – тихо обронила Аннетт.

– Я рад. Правда рад.

Николас тепло улыбнулся, прищурил глаза и положил широкую ладонь на ее плечо. Смелая. Он всегда восхищался тем, что Ани делала то, что было ей важно, то, о чем не будет жалеть, и при этом оставалась человечной.

– Можешь всегда рассчитывать на меня.

– Как и ты. Мы вместе в этой лодке. Осталось только приплыть к суше и разойтись каждому к своей мечте, – с грустью сказала Ани.

– Вряд ли кто-то из нас покинет Нордвуд. Корни всегда зовут в родные края.

Николас был в этом уверен. Так же, как и в том, что новые испытания будут легче предыдущих.

Самое страшное – поиски себя и твердой почвы под ногами – уже закончилось.

Через неделю после возвращения из Зазеркального мира.

Джин-Рут

Город наполнила серость. Или и вовсе из нее не уходила. Но ни моросящий дождь, ни осенние пожухлые листья и пронзительный холодный ветер с океана больше не казались угнетающими.

После долгих месяцев в колючем ледяном мире мертвых Джин-Рут поняла, насколько ценно свободно вдыхать тяжелый воздух, греть озябшие руки о крафтовый стакан с карамельным латте и знать, что через четверть часа ее ждет работа в теплом больничном кабинете.

Больше никаких сложностей. Заполнение карточек, принести, подать, передать. Можно сказать, она была стажером, которого не пускали к больным. Теперь Джин-Рут наконец-то понимала, что именно может и к чему готова идти, несмотря на слезы и страдания. Ее судьба была предопределена: крошечная квартирка, доставшаяся от Алана после продажи их особняка, серая и однообразная работа, вечернее обучение и выполнение своего долга перед Тодором и владельцами зеркальных знаков.

Благодаря им она сейчас стояла перед широким больничным крылом, смотрела на соседний дом, сливавшийся по цвету с остальными, и переступала с ноги на ногу, стараясь согреться.

Самостоятельность приходит с обстоятельствами.