Ленин. Человек, который изменил всё - Вячеслав Никонов

Из Смольного двинулись возлагать венки, при этом присутствовал писатель Константин Федин: «День был сверкающе синим. Над головами несли трехметровый венок из дубовых веток и красных роз, чтобы на площади Жертв Революции возложить его на могилы тех, чья жизнь была непреклонной в бурях – как дуб, прекрасной – как цветение розы. Ленин шел впереди с делегатами конгресса. Рядом с ним все время сменялись люди – иностранцы, русские, старые и молодые. Он шел без пальто, расстегнув пиджак, закладывая руки то за спину, то в брючные карманы. Было похоже, что он – не на улице, среди тяжелых, огромных строений, а в обжитой комнате, может быть у себя дома: ровно ничего не находил он чрезвычайного в массе, окружавшей его, и легко, свободно чувствовал себя во всеобщем неудержимом тяготении к нему людей»1833.

Оттуда в зал, где Ленин до этого последний раз был, когда разгонял Учредительное собрание. Теперь он выглядел иначе. «Красные знамена, отделанные золотой вышивкой, украшали президиум и зал. Такие же полотна с эмблемами, расписанные и расшитые, свешивались с хоров. Тропические деревья в кадках, присланные оранжереями из-под Петрограда, красиво выделялись своей зеленью на пламени знамен. Зал и хоры были переполнены. Фотографы заканчивали приготовления, устанавливая аппараты. Среди массы людей пристраивались художники с этюдниками и альбомами»1834.

Там и Федин: «В зал Дворца Урицкого Ленин пошел во главе группы разноплеменных делегатов конгресса. Навстречу ему тронулся и пополз, все поглощая своим грохотом, обвал рукоплесканий. В этот момент со всех сторон внесли в зал корзины с красными гвоздиками и стали раздавать цветы делегатам. Ленин прошел поспешно через весь зал, наклонив вперед голову, словно рассекая ею встречный поток воздуха и как будто стараясь скорее скрыться из виду, чтобы приостановить аплодирование. Он поднялся на скамьи президиума, и, пока длилась овация, его не было видно. Когда стихло, он неожиданно опять появился в зале и очень быстро стал подыматься вверх между скамей амфитеатра. Его не сразу заметили, но, едва заметили, опять начали аплодировать и заполнять проход, по которому он почти взбегал».

На конгресс прибыли 169 делегатов с решающим голосом и 49 – с совещательным, которые представляли 67 организаций из 37 стран! Причем 31 страну уже представляли компартии, но были также посланники от НСДПГ, соцпартий Италии и Франции, Промышленных рабочих мира из Австралии, Англии и Ирландии, Национальной конфедерации труда Испании и т. д. Открывая конгресс, Зиновьев внес в план действий Коминтерна коррективы:

– Пожалуй, мы увлеклись, что не год, а два или три потребуется, чтобы вся Европа стала советской.

«Ленину пришлось вынести третью и, пожалуй, самую восторженную, подавляющую овацию, когда он ступил для доклада на трибуну, – продолжал Федин. – Он долго перебирал бумажки на кафедре, потом, подняв руку, тряс ею, чтобы угомонить разбушевавшийся зал. Укоризненно и строго поглядывал он по сторонам, вдруг вынул часы, стал показывать их аудитории, сердито постукивая пальцем по циферблату, – ничто не помогало. Тогда он опять принялся пересматривать, перебирать бумажки. Гул аплодисментов улегся не скоро»1835.

Ленин тогда впервые разрешил снять на кинопленку свое выступление. «В несколько минут удалось запечатлеть Ильича, произносившего речь на конгрессе. Прошло несколько минут, и вдруг в зале раздался страшный взрыв. Сидящие в зале остолбенели, кто-то вскрикнул нечеловеческим голосом. Оказалось, что по неосторожности монтера упал аппарат и взорвались электрические лампочки. ВИ спокойно продолжал стоять на трибуне и так же спокойно, как всегда, с обычной улыбкой на губах, произносил свою речь»1836.

Ленин сначала напомнил собравшимся свою теорию империализма, затем рассказал о тяготах, выпавших на долю народов всех воевавших стран, и сделал вывод об обострении противоречий между угнетающей частью планеты, представленной странами с населением в четверть миллиарда человек, и остальными.

– С одной стороны, нужда, разорение масс возросли неслыханно, и прежде всего по отношению к 1 ¼ миллиарда людей, т. е. 70 % всего населения Земли. Это – страны колониальные, зависимые, с юридически бесправным населением, на которые «выдан мандат» финансовым разбойникам. Да, кроме того, рабство побежденных стран закрепил Версальский договор… А с другой стороны, в каждой из стран, которые оказались кредиторами, рабочие оказались в положении невыносимом. Война принесла неслыханное обострение всех капиталистических противоречий, и в этом источник того глубочайшего революционного брожения, которое разрастается.

А в стане победителей градус противоречия накаляется:

– Из-за дележа Турции, Персии, Месопотамии, Китая идет бешеная грызня между Японией, Англией, Америкой и Францией. Буржуазный строй во всем мире переживет величайший революционный кризис. Надо «доказать» теперь практикой революционных партий, что у них достаточно сознательности, организованности, связи с эксплуатируемыми массами, решительности, уменья, чтобы использовать этот кризис для успешной, для победоносной революции.

Это была установка на прямой и безотлагательный штурм оплотов империализма. Другой важнейшей установкой Ленина стало определение главного врага коммунистического движения. Им были объявлены даже не капиталисты или буржуазные правительства. Социал-демократия.

– Оппортунизм – наш главный враг. Оппортунизм в верхах рабочего движения – это социализм не пролетарский, а буржуазный. Практически доказано, что деятели внутри рабочего движения, принадлежащие к оппортунистическому направлению, – лучшие защитники буржуазии, чем сама буржуазия1837.

Эта ленинская установка в будущем сильно затруднит создание единого антифашистского фронта.

Заслужив за свое выступление очередную порцию бурных оваций, Ленин покинул зал, попросив показать ему вновь открытые тогда дома отдыха. От него не отходит Угланов: «Мы незамеченными вышли из дворца, сели в две машины: ВИ, Мария Ильинична, тов. Лашевич, я да еще два товарища и поехали на Каменный остров осматривать дома отдыха для рабочих, которых там было на 800 человек… ВИ первый вошел, мы за ним пошли по комнатам осматривать. Ильич довольно основательно натянул кепку на лоб. Рабочие сначала не узнали Ильича, но знали меня и тов. Лашевича»1838. «Обойдя помещение, ВИ направился к выходу. Около крыльца дома уже собралось человек 50 рабочих. Старик рабочий, обращаясь к ВИ, сказал:

– Жаль, ВИ, не знали, что приедете, никто нас не известил, подарочек бы приготовили. Ну так хоть качнем.

И принялись усаживать ВИ в большой плетеный дачный стул. Сколько ВИ ни просил: “Не надо, товарищи, что вы, что вы” – рабочие говорили: “Нет, Владимир Ильич, качнем”. И осторожно, по-степенному, качнули. Скоро собралась масса рабочих. Прошли потом на реченьку и там расположились на мостках лодочной пристани. ВИ лег погреться на солнышке. На берегу расположились сотни две-три рабочих. Около ВИ села группа работниц и стала жаловаться, что жить тяжело, хлеба мало, сапог нет. Вот, говорит старуха работница (кажется, с табачной фабрики), мы уж, ВИ, поддерживаем вас и всех большевиков, только больно тяжело жить-то, голодно. ВИ ответил: верно, тяжело, товарищи, видите – стоит жарища, нет дождей (и при этом указал на солнышко), неурожай будет. Вот осенью кончим войну с Польшей, тогда легче будет». Что еще он мог сказать?