Палочка для Рой - ShayneT

— Ваш сундук, — заметил Люпин.

Я вытащила палочку, взмахнула ей и уменьшила сундук. Сделала я это, чтобы засунуть его в свою мошну.

— Ваш сундук же не расширен внутри, правда? — спросил Люпин.

Я покачала головой.

— Хорошо.

— Почему? — спросила я.

— Расширенное пространство, помещённое в другое расширенное пространство, иногда может быть нестабильно. Бывает, содержимое перемалывает в однородную массу. Были волшебники, пытавшиеся жить внутри расширенных сундуков, только в конечном итоге их раздавило насмерть, когда заклинания дали осечку.

Я скривилась.

Мне несказанно повезло с Гермионой и Невиллом. Следует приложить все силы, чтобы никогда больше не оказываться опять в таком положении.

— Летом я хотела бы изучить кое-какие заклинания, — сказала я. — Которые помогут мне лучше защитить Гарри и саму себя.

Первым заклинанием, которое я хотела изучить, были чары хамелеона. Не идеально, но бывали времена, когда я смогла бы ускользнуть без драки, если бы знала их. Если я смогу накладывать эти чары на других людей, то они окажутся ещё полезнее.

Люпин взглянул на Дамблдора. Без сомнений, Директор предлагал Ремусу ограничить то, чему он будет меня учить летом.

— Мы обсудим это позже, — сказал Люпин.

У меня будет всё лето, чтобы завоевать его доверие, и если повезёт, смогу выудить у него хоть какое-то обучение.

— Идёмте, — сказал Дамблдор.

Я кивнула и пошла между ними, когда мы перешли в основное здание Министерства.

Я видела здание ранее при помощи насекомых, но при взгляде собственными глазами всё смотрелось более впечатляюще. Со зрением насекомых я зачастую смотрела на происходящее сверху. В своём нынешнем теле я была не очень высокой. Возможно, я никогда не стану такой высокой, как в прежней жизни.

В главном зале находился фонтан — скульптурная композиция, которую венчал благородно выглядящий волшебник, воздевший вверх палочку. Рядом с ним находилась прекрасная ведьма. Окружая их и ступенькой ниже, располагались статуи гоблина, кентавра и домового эльфа. Нелюди с обожанием смотрели на волшебника и ведьму. Послание, которое нёс в себе фонтан, было ясно всем, кто входил в Министерство: волшебники и ведьмы — венец творения, а все остальные создания менее значительны. Тот факт, что они даже не побеспокоились включить туда магла, заставил меня задуматься. Было ли это из-за того, что магл оказался бы неотличим от волшебника, или из-за того, что маглы считались недостаточно хорошими, чтобы обожать волшебников даже издалека?

Я подозревала, что за исключением определённых христианских сект, имевших фундаментальные проблемы с самой концепцией магии, большинство маглов в эти дни отреагировало бы на волшебников точно так же, как люди в моем мире реагировали на кейпов. Люди бы боялись их, принимали и обожествляли в равной мере.

Я сомневалась, что даже группы христиан, которые не одобряли магов, попытались бы возродить Инквизицию. Мир оставил её в прошлом. Более вероятно, что они просто разволновались бы насчёт состояния душ волшебников и попытались бы добиться от них добровольного прекращения использования магии. Возможно, они даже смогли бы обратить кого-то в свою веру.

Конечно, всегда нашлись бы радикальные, сумасшедшие отщепенцы. Тем не менее, такое было истинно в отношении любой из групп.

Статут Секретности мог бы полностью утратить необходимость. Когда его вводили, обычные люди были суеверными и мстительными. В представлении волшебников маглы всё ещё оставались такими, и они воображали, что реакция будет такой же, какой она была в семнадцатом веке, только с лучшим оружием.

Но я жила в мире, где у людей были суперсилы, и где их признавали. Отчасти из-за Губителей и из-за непрерывных усилий Протектората в области пиара. Но это просто означало, что интеграцию следует проводить осторожно.

Интеграция потребовала бы некоторых жертв со стороны волшебников. Сейчас они, в сущности, находились на самоуправлении, и их правительство, фактически, потеряло бы работу. Вот настоящая причина того, что Статут продолжал соблюдаться, даже если люди при власти знали, что его отмена безопасна. Те, кто обладает властью, никогда не захотят от него отказаться.

— Держись крепко, — сказал Люпин.

Я схватила его левую руку, и мгновение спустя почувствовала, словно нас протягивают через трубу.

Я моргнула, осознав, что мы оказались в маленьком коттедже. Порядок в нём поддерживался не слишком хорошо, и дом в целом выглядел таким же ветхим, как и мантия Ремуса. Ясно было, что Люпин небогат.

Я слышала о том, что оборотням неохотно предлагают работу. Мне это казалось лишённым смысла; ликантропия совсем не будет мешать работе, разве что ночным сменам, так чего беспокоиться?

— Мы не останемся, — сказал Ремус. — Я соберу вещи, и мы отбудем. Здесь должна быть команда авроров, которая прибудет...

Несколько хлопков сопровождали появление людей вокруг меня. Люпин положил свою руку на мою, ту, в которой я держала палочку, и крепко сжал её.

— Они появятся, — сказал он одному из авроров. — Так что вам лучше приготовиться.

Аврор кивнул мрачно.

— Люди знают, где я живу, — сказал Люпин. — В чём и был весь смысл нашего шествия по коридорам Министерства. Они придут, чтобы убить тебя, и мы собираемся оставить им небольшой сюрприз.

Ему потребовалась буквально пара минут, чтобы схватить свои сумки. Я услышала хлопки снаружи.

— Это значит, что нам пора валить, — сказал Люпин.

Он схватил мою руку, и мир вокруг нас сжался. Ощущение было таким, словно что-то пошло не так. Чувство сжатия длилось намного дольше, чем обычно, давление росло, пока не стало трудно дышать и даже думать.

Мы оказались на улице рядом с доками.

— Они возводили анти-аппарационное проклятие, — сказал Люпин. Лицо его было бледным. — Отреагировали намного быстрее, чем я думал.

Принимая во внимание, что я убила от шести до двенадцати его людей, удивляло лишь одно — как они не отреагировали ещё быстрее.

— Аппарировать в другую страну противозаконно, — тихо сказал Люпин. — И у стран есть способы наблюдения за этим. Мы не можем быть уверены, что у Сама-Знаешь-Кого нет агентов во Франции, так что нам следует быть осторожными.

— Я накину чары хамелеона на нас обоих, — продолжил Люпин. — И мы должны будем проскользнуть на борт магловского парома.

Он