Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий - Питер Франкопан

То, что США обошли столь явно, оказало отрезвляющее воздействие, особенно когда то же самое повторилось несколько месяцев спустя, на этот раз с более драматическим исходом. В конце 1955 года революционер Гамаль Абдель Насер, игравший функциональную роль в заговоре трехлетней давности, который сбросил короля Фарука при поддержке ЦРУ, также попросил оружие у Москвы. Застигнутые врасплох, США решили профинансировать проект постройки огромной дамбы на Асване в сотрудничестве с Британией и Всемирным банком – это стало отражением проекта дамбы на Карадже в Иране. На высшем уровне велись дискуссии между Лондоном и Вашингтоном, как еще умилостивить Насера, было решено обещать предоставить оружие и оказать давление на Израиль, чтобы склонить его к мирному договору с Египтом, в надежде улучшить все более натянутые отношения между двумя странами[1752].

Насера бесил Багдадский пакт, в котором он видел препятствия для объединения арабов и западный инструмент сохранения влияния в сердце Азии. Если бы деньги и поддержка уже поступали, может быть, он бы удовлетворился, по крайней мере ненадолго, но вышло так, что обещанные фонды были отозваны из-за беспокойства сенаторов США, что постройка дамбы вызовет всплеск производства хлопка и скачок цен, которые повредят американским фермерам[1753]. Эта забота о себе оказалась фатальной и стала последней каплей.

Эксперт в политической борьбе, Насер, судя по описанию британского премьер-министра Энтони Идена, стремившийся «стать арабским Наполеоном», пошел на обострение ситуации[1754]. Он резко ответил на громкое заявление британского Министерства иностранных дел, сделанное в 1956 году, что Суэцкий канал – «неотъемлемая часть Ближневосточного нефтепромышленного комплекса» и жизненно важен для британских интересов, отповедью, что, если дело в этом, тогда Египту следует выделить долю с канала, так же как страны – производители нефти получали долю нефтяных доходов[1755]. Он вполне понимал, что Запад не остановится ни перед чем, чтобы защитить свое имущество, но рассчитывал, что национализация канала вызовет развитие событий, которые в долгосрочной перспективе пойдут на пользу Египту.

Когда американские стратеги прикинули вероятное влияние закрытия канала на цены на топливо, первые лица Британии погрузились в пучины ужаса и отчаяния.

«Правда в том, что мы стоим перед ужасным выбором, – писал Гарольд Макмиллан, уважаемый и хорошо информированный канцлер счетной палаты. – Если мы предпримем силовые действия против Египта, и в результате канал будет перекрыт, трубопроводы в Левант перерезаны, Персидский залив восстанет и добыча нефти остановится, тогда с Соединенным королевством и Западной Европой будет «покончено»[1756]. С другой стороны, он отмечал, что, если ничего не предпринять, Насер легко победит и это будет иметь катастрофические последствия повсюду: все страны Ближнего Востока просто последуют за ним и национализируют нефтедобычу.

Насер занял место Мосаддыка. Западные дипломаты, политики и разведслужбы стали размышлять, не применить ли сходное решение к проблеме лидера, чья политика противоречила западным интересам. Спустя недолгое время британцы уже искали «способы и средства свержения режима»[1757]. Как выражался один лондонский дипломат, «мы должны избавиться от Насера»; премьер-министр Энтони Иден хотел не просто сместить его – ему был нужен мертвый Насер[1758]. Когда несколько раундов дипломатического обмена ни к чему не привели, Британия и Франция заключили, что нужна демонстрация силы, чтобы донести до ближневосточных лидеров, что сила будет применена к каждому, кто осмелится восставать против интересов Запада.

В конце октября 1956 года начались военные действия против Египта. Британские и французские войска выдвинулись для охраны канала, в то время как их израильские союзники ударили в глубины Синайского полуострова, чтобы помочь защитить Суэц и максимизировать давление на Насера. Вскоре вторжение потерпело крах. Суэцкий канал был перекрыт египтянами, затопившими всевозможные суда, баржи и буксиры по всему руслу, а также обрушившими в воду передвижной железнодорожный мост в Эль-Фридане к северу от Измаилии. В результате создания приблизительно 49 заторов канал был перекрыт, и это вызвало то, что записи того времени называют «серьезным смещением обычного движения товаров». Поставки топлива в Западную Европу резко сократились.

Дальнейший ход событий был ожидаемым, как заключали в ЦРУ, цены «на множество основных товаров мирового рынка» закономерно повысились, вырос уровень безработицы в странах свободного мира, экономика которых зависела от поставок через Суэцкий канал.

Это должен был почувствовать и Советский Союз, суда которого, перевозящие грузы с Дальнего Востока, столкнулись с необходимостью преодолевать 7000 миль вокруг Африки, чтобы достичь родных портов в Черном море из-за перекрытия Суэца. Американцы внимательно следили, как Москва распределяет основные грузопотоки по трансазиатским железнодорожным путям, важность которых резко подскочила[1759].

Прекрасно сознавая растущее напряжение вокруг Египта, администрация Эйзенхауэра все же была застигнута врасплох исходом военных действий, не предусмотренных планами вторжения. Президент аж дымился, осыпая упреками британского премьера лично. Применение силы в зоне канала оказалось репутационным провалом для самопровозглашенных стражей «свободного мира», и это в то время, как советские танки катили по улицам Будапешта подавлять народное восстание в Венгрии. В конечном счете, события на Суэцком канале вызвали еще одно следствие: они обозначили момент, когда США пришлось выбирать между силами Запада, чью мантию они унаследовали в XX веке, и богатым нефтью миром Ближнего Востока. И они выбрали последнее.

Как рассуждал президент Эйзенхауэр, необходимо «не доставать арабов». Если это случится, поставки нефти с Ближнего Востока могут сразу оборваться как из-за перекрытого канала, так и из-за остановки добычи или наложения эмбарго странами, симпатизировавшими Египту, столь явно ущемляемому. Как уже признавал британский дипломат, любое снижение поставок будет иметь разрушительные последствия: «Если Британию отрезать от ближневосточной нефти на год или два, наши золотовалютные резервы иссякнут. Если резервы иссякнут, курс фунта рухнет. Если курс фунта рухнет, а резервов у нас не будет… Я сомневаюсь, что мы сможем оплатить хотя бы необходимый минимум собственной обороны. А страна, которая не может обеспечить свою оборону, обречена»[1760]. Это был крайне пессимистичный сценарий, можно даже сказать роковой. Эйзенхауэр лично признавал, что тяжело «оставаться безразличным к топливному и финансовому положению Западной Европы», и все же, писал он лорду Исмею, первому генеральному секретарю объединенного оборонительного союза НАТО (Организация Североатлантического договора), важно «не настраивать против себя арабский мир»[1761].