История Византийской империи. Том 3. Период Македонской династии (867-1057 гг.) - Федор Успенский

По отношению к имени «русь» установлен роковой пробел в древней этнографии. Ни норманнисты, ни их противники до сих пор не могли указать ни в Скандинавии, ни где-либо в другом месте этнографический или географический термин, соответствующий воззрениям русского летописца. Ни в Скандинавии, ни в других частях Европы и России не оказалось до сих пор племени или народа, который бы в IX в. назывался русью.

Наши предки до образования государства не называли себя русью, а имели племенные имена: новгородцы, поляне, кривичи, древляне. Точно так же и шведы или норманны, к которым, по воззрению норманнистов, относится русь, не назывались так у себя на родине. При таком положении вопроса о «руси» ни та, ни другая школа не имеют за собой особенно важных и не подлежащих спору доказательств, вследствие чего ни норманнисты, ни их противники не могут решиться на генеральное сражение.

Научные ресурсы обеих партий не составляют тайны, ибо средства для борьбы вычитываются из книг или выписываются из рукописей. К сожалению, находки и открытия в этой области становятся реже. Каждое новое место, где оказывалось упоминание о руси, приветствуемо было радостными ожиданиями, что вот-вот завеса раскроется и обличится заблуждение. Но увы! после длинных споров и толкований новому месту отводился подобающий ранг, и оно поступало в систему доказательств — равно пригодных для той и другой школы.

В настоящее время подобрано уже достаточное количество упоминаний о руси у византийских и восточных писателей, этот подбор имел своего рода завлекательность в том смысле, что из него открывалось, что русь была известна даже ранее основания Русского государства.

Свидетельства, извлекаемые из византийских и арабских писателей, еще и потому должны были получить особую важность, что они почти на 200 лег старше начальной русской летописи.

Но говоря вообще, накопление новых мест, упоминающих об руси, далеко не разрешило вопроса, которым обусловливается существование школ, а только заставило норманнистов покинуть две-три позиции, не особенно, впрочем, важных. С 1870-х годов обозначилась средняя научная партия, вызванная капитальным трудом Гедеонова. Представители этой последней признают, что за норманнской теорией остаются теперь две твердыни: скандинавские имена первых русских князей и днепровские пороги. Но они делают уступку и антинорманнистам, признавая, что норманнский элемент в России не обнаруживает почти никакого воздействия на внутреннюю жизнь новгородцев, полян и кривичей, не оставив следов ни в языке, ни в обычаях и т. п. Эта средняя школа приняла поэтому следующее положение: пришлые из-за моря люди не были племенем или народом, а составляли сбродные дружины, набираемые отовсюду. Согласно воззрению этой школы, скандинавский элемент вследствие своей малочисленности должен был без особенной борьбы ассимилироваться со славянами. Я сказал, что средняя школа выделилась недавно и представляет собой не более как попытку примирить два крайние направления. На принципиальный вопрос о происхождении руси она отвечает не прямо, не объясняет притом самого главного: каким образом дружины иноземного происхождения дали свое имя славянам, составившим Русское государство.

«Русь» и другие этнографические термины для обозначения русской земли [210]

Элементы русской государственности.

Договоры с греками. Морские походы на Византию

В чем же состоит живая действительность, чем заявляет о себе русь в истории? Всматриваясь в известия о первых русских князьях, нельзя не согласиться с противниками норманнской школы, что русь X в. имеет в себе уже весьма мало скандинавского элемента. Иностранные имена сменяются славянскими, выдвигается общность интересов княжеских и земских, нет указаний ни на политическую, ни на религиозную вражду между норманнами и славянами. Но выше всего следует поставить — широкое развитие силы и могущества России при первых же князьях, до известной степени благоустройство гражданского быта, торговлю и, наконец, распространение Русского государства от Новгорода до Крыма, Азовского моря и Дуная. Если все это сделали норманнские князья со своей скандинавской дружиной, то они похожи на чародеев, о которых рассказывается в сказках. Антинорманнисты сильно выдвигают этот аргумент против своих противников, формулируя его так не может быть, чтобы до 862 г. Россия оставалась незаписанным листом, на котором первый рисунок стали выводить норманнские пришельцы; напротив, гражданственность на Руси должна была начаться раньше 862 г. и, следовательно, не варяги-русь основали государство, а туземная русь.

Элементы гражданственности, присущие Руси X в., действительно заслуживают внимания. После темного предания о том, как началась Русская земля, первоначальный летописец вставляет в свое изложение известные договоры с греками. Если возможны сомнения относительно того, как принимать известия летописи о начале Русского государства, то в приложении к договорам такие сомнения неуместны. Они имеют официальный характер и подтверждаются греческой летописью. Договоры с греками несомненно переведены с греческого языка, чем объясняются многие непонятные в них места, хотя бы эта фраза: равно другого совещания, — которая потому и темна, что составляет слишком близкий перевод греческих терминов ισον — копия и συμβολαιον — договор. Договорами свидетельствуется прежде всего, что уже в начале X в. Русь находилась на довольно значительной степени развития гражданственности, если с ней могло вступать Византийское государство в правильные международные сношения. Договоры, подобные записанным на первых страницах русской летописи, составляют неведомые факты не только в тогдашней славянской, но и в западноевропейской истории. Договоры важны как исторические документы, рисующие формы русского общежития. В них трактуются способы торговых сношений между Русью и греками, устанавливаются формы судопроизводства по тяжебным делам между русским гостиным двором на Босфоре у монастыря св. Маманта и греками. Если с греческим кораблем случится несчастие у русских берегов на Черном море, то русские обязываются продать судно и груз и вырученные деньги переслать в Константинополь. Особенно любопытны те статьи в договорах, которые говорят о распространении русского элемента до Крыма и устьев Днепра, этими статьями подтверждаются попытки русских утвердиться в Крыму и завладеть Корсунью еще в начале X в. Все это очень трудно согласовать с теорией, что начало русской государственности положено на севере в 862 г. Затем, договорами обрисовываются внутренние стороны торговых и дипломатических сношений Руси с Византией.

Для предупреждения недоразумений и неприятностей византийское правительство требует, чтобы русские, отправляющиеся в Константинополь, имели при себе грамоту от князя, в которой было бы обозначено, сколько идет людей и на скольких кораблях. Это было необходимое условие для того, чтобы в Константинополе принимали русских людей как гостей, т. е. купцов, а не как неприятелей. Если же бы случилось, что русские пришли в Константинополь без княжей грамоты, то византийское правительство вольно задержать таких людей и дать о том знать русскому князю. Русским указано было для житья определенное место, предместье св. Мамы, входить в город они могли не больше как по 50 человек вместе. Русский квартал находился в ведении особого чиновника, который обязан был устраивать и блюсти взаимные отношения между греками и русскими. Словом, договоры с греками есть акт международной политики, они могли быть заключены между правительством русским и византийским, так как обеспечивают интересы государственные, а не частные. Есть даже в договорах пункт о взаимном союзе на случай опасности от внешнего врага. Греки обязываются послать вспомогательный отряд, если заявлено будет на то желание со стороны Руси, и русские с своей стороны принимают на себя подобное же обязательство. Эта статья договоров подтверждается не раз историей X в. Русские ходили на помощь Византии при Святославе и Владимире; приняв христианство, Владимир отправил в Константинополь шеститысячный корпус.